Черное Сердце (ЛП) - Уэзерли Анна-Лу - Страница 29

Я все еще смотрю на Дэвис, переваривая ее слова. Итак, Дилейни оскорбил ее, а затем позволил ей самой отвечать за его оплошность, промолчал, не виноват, просто бросил ее под автобус.

«Я не хотела отстранять его от должности во время брифинга, босс, «торжественно говорит она, «вот почему я промолчала».

«Значит, вместо этого ты взял вину на себя».

Она пожимает плечами.

«Любезно с твоей стороны, Дэвис». Я быстро переношу гнев. Итак, Дилейни — змея, как я и подозревал. Тот пристальный взгляд, который я на него смотрю, только что расширился до пары. Я не люблю прохожих. А теперь мне не нравится Делани.

Я киваю». Я разберусь с этим, Люси, «говорю я, используя ее христианское имя для искренности. «И ты можешь выпить этот кофе в машине», — я указываю на ее пластиковый стаканчик, мой гнев рассеивается.

«Я думала, вы собираетесь на похороны Бакстера, сэр?» — говорит она.

«Да, «отвечаю я, «и ты тоже».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Если есть что-то, что я ненавижу больше, чем самоубийства, которые оборачиваются убийством, так это похороны. Тем не менее, я в долгу перед Джанет Бакстер и ее детьми быть здесь сегодня; Я хочу, чтобы она знала, что я не забыла ее или ее мужа, и что я признаю ее страдания, даже если она что-то скрывала от меня. Кроме того, похороны часто могут быть весьма красноречивыми событиями с точки зрения бизнеса; горе может раскрыть секреты. В некоторых случаях, как я видел раньше в своей карьере, убийцы даже посещают похороны своей жертвы, что, как я полагаю, доставляет им какое-то извращенное удовлетворение в процессе, возможность насладиться горем, которое они причинили, и погреться в лучах славы от того, что они пускают пыль в глаза людям. Хотя я почти уверен, что убийца Бакстера сегодня будет держаться от него подальше, я не могу полностью исключать этого. И, учитывая, что мы не продвинулись дальше в этом деле, я тоже не могу позволить себе рисковать, даже если для этого придется откопать костюм, в котором я был на похоронах Рейчел, и воскресить мои собственные болезненные воспоминания.

Джанет Бакстер выглядит почти неузнаваемой в церкви Богоматери Розария на симпатичной угловой улице за центром Челси. Ее лицо бледное и изможденное, и килограммы сбросились с нее. Диета разбитого сердца. Я полагаю, что Джанет Бакстер боролась с лишним весом всю свою сознательную жизнь. Во время одного из моих визитов я заметила листок с рекомендациями диетического клуба, приколотый к холодильнику на ее кухне, одна из тех вещей в мире похудения, когда ты проводишь весь день, подсчитывая количество всего, что кладешь себе в горлышко, заставляя тебя постоянно зацикливаться на еде — что, по-моему, сводит на нет всю цель. Здоровое питание, физические упражнения и много хорошего секса, вот что любила говорить Рейч. У меня складывается впечатление, что ни одна из этих вещей не повлияла на жизнь Джанет Бакстер с Найджелом, по крайней мере, в конце. При любых других обстоятельствах, я думаю, она была бы в восторге от того, что уменьшила размер платья на пару размеров.

Она благодарит меня за то, что я пришел, и натягивает улыбку для Дэвиса, которого, по общему признанию, я привел с собой за нежные прикосновения. В этом нет ничего сексистского, просто факт. У Дэвиса милое лицо, непритязательное до милости. Я подумал, что это будет более аппетитно, чем мои старые сетки и Бейлис. Нежное прикосновение. Это заставляет меня вспомнить Джилл Гаскойн в роли детектива Мэгги Форбс в сериале 1980-х годов. На самом деле она немного напоминает мне Джанет, Джилл Гаскойн, со всеми этими вьющимися волосами и легким привкусом ностальгии по 80-м. Если подумать, муж Джилл Гаскойн умирает в первой серии, оставляя ее совмещать родительскую жизнь одиночки и жизнь рабочего копа. Забавно, как жизнь иногда имитирует искусство.

На проводы Бакстера собралось большое количество людей. Конечно, семья, друзья и коллеги. По общему мнению, он был любимым и уважаемым человеком.

Это католическая церемония. Долгая и растянутая. Джанет практикуется, хотя она говорит, что ее Найджел на самом деле только «соглашался с этим» и не был особенно религиозен. Католицизм — это всепрощение, и мне интересно, как она справляется с этим после того, как обнаружила множество неосторожных поступков своего мужа. Мы с Дэвисом сидим в задней части церкви. Никто не оборачивается, чтобы посмотреть на нас. Я обращаю внимание на скорбящих и внимательно слушаю хвалебную речь, которую произносят Джанет и ее дети. Трудно слышать, как они говорят о своем «любимом папочке», делятся интимными историями и воспоминаниями о нем на протяжении всей своей юной жизни. Но это слова Джанет, которые угрожают уничтожить меня, срыв в ее отрывистом голосе, когда она вспоминает то время, когда она впервые увидела «того единственного» много лет назад, и ее анекдоты, горько-сладкие воспоминания об интимных моментах и событиях из жизни, которые они пережили вместе: времена, когда она говорила ему, что ждет ребенка. Как он надел зеленку задом наперед при рождении их сына, и ей пришлось помогать ему снимать ее в перерывах между схватками и выдыханием газов — «он никогда не мог одеться как следует», — вспоминает она. Личные моменты времени, засвидетельствованные только ими как мужем и женой, партнерами, родителями, любовниками и друзьями.

Я говорю Дэвис, что встречу ее снаружи, и она на мгновение выражает удивление, за которым быстро следует понимание. Это мои первые похороны после похорон Рейчел. Они хоронят Бакстера в земле. Рейч кремировали. «Развези меня куда-нибудь в красивое место, Дэнни», — однажды сказала она во время одного из тех разговоров, которые вы ведете как супружеская пара о событии твоей смерти. О смерти, о которой ты никогда по-настоящему не задумываешься. «Где-нибудь в океане, рядом с пляжем, в стихии, солнце, песок и море — чтобы я мог стать частью волн, вечно вращающихся в вечном солнечном свете…» — сказала она. Я так и сделал. Рейч не была религиозной, хотя и ценила элементы буддийской философии. Я развеял ее прах в отдаленном месте под названием Мунстоун-Бич в маленьком городке Камбрия, Калифорния. Это мирное место, мало посещаемое туристами, но, тем не менее, потрясающее своими серыми песками и меланхоличным окружением. Мы останавливались там однажды, во время поездки из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско, и она прокомментировала его нетронутую природную красоту — эти слова я бы использовал и для ее описания. Я знаю, что она была бы довольна моим выбором. Я надеюсь, что так оно и есть. Я помню, как кропотливо обсуждал, с какого именно места разбрызгивать ее останки, карабкался по скалистым утесам и оценивал открывающийся вид. Ее останки на ощупь были покрыты гравием. Термин «пепел» вводит в заблуждение, потому что то, что вы получаете после кремации, — это не мягкий порошок, а своего рода грубый серый материал с текстурой мелкого гравия: измельченные остатки человеческих костей.

Трудно наблюдать издалека, как блестящий черный гроб Найджела Бакстера опускают в землю, в яму, вырытую для него: место его последнего упокоения. В отличие от этого, Рейчел прошла сквозь занавес в сверкающем белом гробу, украшенном розовыми и белыми розами и лилиями. Ей нравились розовые цветы; в этом смысле она была девушкой. Моя девушка.

Я помню, как наблюдал, как Рейч исчезает за занавесом крематория под звуки песни Джона Леннона «Imagine». Не было никакой ошибки в том, что первая строчка песни гласит: «Представь, что рая нет…» Я хотел побежать за ней, мне пришлось физически остановить себя. Я не хотел смотреть, как моя девочка медленно опускается в печь с температурой 1000 градусов, чтобы превратиться в пыль или гравий. Но у меня не было выбора. Точно так же, как у Джанет Бакстер сейчас нет. Мне приходится отвернуться. И вот тогда я вижу ее, женщину, стоящую у дерева.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Она молода, максимум чуть за тридцать, с темными, почти черными, волосами. Она стоит в стороне от скорбящих и наблюдает за похоронами с безопасного расстояния из-за дерева. Она не хочет, чтобы ее видели, но сейчас для этого немного поздно. Я киваю Дэвису. «Приглядывай за вещами», — говорю я, направляясь к женщине, но она уже обогнала меня и развернулась на каблуках в противоположном направлении. Я ускоряю шаг и догоняю ее.