Кулачник 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 35

— Ну что ж, кажется, у нас намечается поединок на шоу, — сказал он, глядя сперва на моего визави. — Ты не против такого боя?

Васе дали микрофон.

— Разорву! — хрипя от злости выкрикнул он.

Теперь все ждали, что скажу я.

— А ты? — Паша перевёл взгляд на меня.

Я взял микрофон, перевёл взгляд на Васю Шторма.

— Мне всё равно, кого бить из негодяев.

Толпа снова зашумела. Решаловы переглянулись и почти одновременно объявили:

— Тогда пройдите на битву взглядов!

Стердаун.

Мы поднялись с диванов и вышли в центр зала, навстречу друг другу. Вокруг сгрудились камеры, крики, вспышки. Но я видел только его глаза.

Мы остановились в полуметре друг от друга. И то лишь потому, что дальше не дала бы пройти охрана.

У него дрожал уголок глаза, кулаки сжались так, что побелели костяшки. Он хотел сожрать меня взглядом, но чем больше он напрягался, тем спокойнее становилось внутри у меня. Он уже горел, а значит, на ринге сгорит куда быстрее…

Вася дышал тяжело, ноздри раздувались, как у разъярённого быка. Он пытался задавить меня взглядом, а я просто стоял и смотрел в упор.

Несколько секунд мы стояли так. Шум зала не стихал.

— Всё, парни, — наконец вмешался один из Решаловых, разводя нас руками. — Достаточно.

Мы сидели в тренерской зала «Боевые перчатки», которая теперь служила нам штабом. Я, Марик, Виталя и приехавшая Настя.

Виталя нервно крутил в руках пластиковую бутылку с водой, постукивал ею по колену, будто этим мог ускорить время. Я положил телефон на стол и раз за разом обновлял страницу с голосованием.

После конференции поток людей действительно хлынул. Решаловы тоже сдержали слово и разместили ссылку в своих соцсетях. Честно скажу, я думал, что на этом всё ограничится, но оказалось, что ссылку подхватили ещё несколько бойцов, даже те, кого я едва знал. Для меня это было неожиданностью. Конкуренция конкуренцией, но уважение к делу они всё же проявили.

Ученики не остались в стороне. Парни, которых я тренировал, разослали смс всем, кому могли. Одноклассники, родственники, знакомые родителей — в ход пошли все контакты. Петиция разошлась по всем местным школьным чатам.

И всё это вкупе сработало.

Цифры на экране росли так быстро, что я едва успевал обновлять страницу. Когда перевалило за сорок тысяч, я впервые позволил себе выдохнуть. Но и на этом цифры не застыли, а продолжали идти вверх.

— Сколько? — спросил Марик, перегнувшись через стол.

— Сорок девять тысяч восемьсот семьдесят пять, — ответил я.

— Чёрт… — Виталя встал и зашагал по комнате. — Всего сто двадцать пять голосов до полтинника. Всего-то! Ну просто ни хрена себе!

— Да будет, сейчас доберём до полтинника, — фыркнула Настя удовлетворённо.

Я уже пару раз замечал, как она с Мариком переглядываются. Он что-то тихо говорил ей на ухо, а она улыбалась. Хотелось верить, что у них что-то намечается и девчонка переключится. Марик разительно изменился за последние недели.

Мы ждали.

— Давай, давай, — пробормотал я, снова обновив страницу.

— Ну? — Виталя остановился.

— Девяносто пять, — сказал я. — Ещё пять человек.

Все замерли. Настя прикусила губу, Марик перестал ёрзать, даже бутылка в руках Витали замерла.

И вот экран мигнул. Цифра обновилась.

50 000 подписей. Я уставился на экран, не веря своим глазам.

— Всё… подписи собраны. Ровно пятьдесят тысяч.

Марик вскочил с дивана.

— Мы сделали это! — закричал он.

Виталя начал скакать по комнате, как ребёнок, размахивая бутылкой. Настя улыбалась широко, глаза блестели от счастья.

А я просто сидел на диване, продолжая держать в руках телефон с этой невероятной цифрой. Пятьдесят тысяч. Столько людей нажали «поддержать» петицию. Пятьдесят тысяч человек, которым не всё равно.

— Спасибо, — прошептал я, сам не зная кому.

— Сань, — Марик обнял меня за плечи. — Это твоя победа.

— Нет, парни, — я медленно покачал головой. — Победа наша общая.

— Ну что, Сань, когда пойдёшь в ПДН? — спросила Настя, когда радость немного улеглась.

Я взглянул на часы. Время было без двадцати пять. ПДН работало до шести, и если поехать туда прямо сейчас, то вопрос вполне можно закрыть уже сегодня.

— Сейчас и пойду, — решил я.

— Подожди, — она встала и достала из папки толстую пачку листов. — Мы кое-что собрали. Вдруг пригодится?

— Что это? — я посмотрел на бумаги.

— Подписи родителей, — ответила Настя. — Мы с Мариком и Виталей походили, поговорили с родителями учеников. Все расписались в поддержку зала. Это серьёзный аргумент — значит, не только дети хотят тренироваться, но и родители за.

Я взял листы, полистал и почувствовал, как у меня сжалось горло.

— Это наш вклад, — пояснил Марик. — Ты за нас бьёшься, мы тоже не сидели без дела.

— Спасибо, — выдохнул я и не нашёл других слов.

Через десять минут я уже сидел за рулём «Мерса» и ехал в ПДН. Внутри бурлила злость на эту систему, которая решила меня сломать. Но бокс, кулачные бои или смешанные единоборства — это про навязывание воли одного человека другому. И прямо сейчас я собирался навязать свою волю системе.

Зайдя внутрь здания, я быстро нашёл кабинет с нужной фамилией. Открыл дверь и вошёл. Кабинет был типичный — серые стены, шкафы с папками, на подоконнике умирал вялый фикус. За столом сидела комиссарша. Увидев меня, она приподняла бровь.

— А, это вы, — протянула она. — Вообще-то приём по записи. Хотя, честно говоря, не думаю, что это вам поможет, не теряйте время. Я вам всё равно лицензию не дам.

Я пропустил её слова мимо ушей и сел напротив. Стул заскрипел.

— Нет, дорогуша, — отрезал я тихо. — Вы лицензию дадите. И сейчас у вас нет никого другого, значит, примите меня.

Она округлила глаза, на секунду даже замолчала от наглости, как ей показалось.

— Вы… вы понимаете, что…

Я достал телефон, положил на стол экраном вверх. Цифра на дисплее светилась ярко: 50 000 подписей.

— Видите? — процедил я. — Пятьдесят тысяч человек. А знаете, что они подписали? Петицию в поддержку моего зала. Да-да, петицию.

Её глаза стали по пять копеек.

— Если вы не дадите мне ход в получении лицензии, то эта петиция ляжет на стол вашему руководителю. А если надо — пойдёт выше.

— Вы… вы!.. — она заморгала, губы её задрожали.

— А если вы вдруг снова намекнёте на какое-то «жестокое обращение с детьми», которое сами же и придумали, — я достал папку с подписями родителей. — Вам будет полезно ознакомиться вот с этим.

Я раскрыл листы и сдвинул их к ней.

— Здесь подписи родителей моих учеников. Все единогласно поддержали тренировки.

Комиссарша опустила взгляд, глаза забегали по строкам, будто она искала там хоть одну лазейку, хоть одно «нет». Но его не было. Я видел, как её пальцы дрожат, когда она переворачивала страницы.

— Сделайте правильный выбор, — сказал я, резко вставая.

Комиссарша молчала, только губы шевелились, но слов не выходило.

Я развернулся и пошёл к двери, понимая, что теперь мяч на её половине поля. И эта женщина казалась довольно разумной, чтобы принять правильное и, по сути, единственно верное решение.

Я вышел из здания ПДН, чувствуя, как внутри меня ещё бурлит злость и адреналин. Но теперь к этому добавилось чувство победы. Пусть не окончательной, но рубеж был пройден. Я знал, что теперь комиссарша будет думать о каждой своей бумажке трижды, прежде чем поставить подпись «отказано».

Телефон в кармане завибрировал. Я сам хотел звонить — и Ире, и ребятам, но Ира меня опередила.

— Подай ещё раз заявку на лицензию, — сразу сказал я.

— Ты с этой комиссаршей разобрался? — уточнила Ира.

Я усмехнулся, глядя на стены ПДН, за которыми осталась комиссарша с глазами, как у перепуганного кролика.

— А вот и посмотрим, — сказал я.

— Хорошо… Тогда прямо сейчас подам.

— Спасибо. Будем ждать.