Кулачник 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 24

Для меня, человека из девяностых, то, о чём она говорила, звучало абсурдно. Полиция из-за того, что пацаны бегают и учатся держать удар?

— Давайте без полиции, — предложил я. — Скажите, что нужно сделать, чтобы ПДН было удовлетворено.

Она даже не посмотрела на меня. Телефон всё так же был в её руке, палец завис над экраном.

— Нет, — отрезала она. — Что делать я и так вам скажу. Но сначала я обязана зафиксировать ваше правонарушение и пресечь его. Вы понимаете, что если с детьми что-то случится, а у вас даже лицензии нет, то вы будете отвечать по закону? По всей строгости закона!

Я обернулся, поймал взгляд Марика и Виталика, которые вышли в зал из подсобки. Они молча стояли у стены, но глаза говорили больше, чем слова. В них застыло: осторожнее, не нарывайся. Я выдохнул и коротко кивнул ребятам.

— Всё, пацаны. Тренировку прекращаем.

— Как? Прямо сейчас? — удивился Ваня.

— Прямо сейчас, — повторил я. — Идём переодеваться.

— Нам всё нравится! — буркнул толстяк. — Мы хотим заниматься!

— Да! — подхватил Ваня. — У нас тренер нормальный, он за нас горой, и мы за него тоже!

Женщина даже головы не повернула.

— Много что может нравиться. Много в чём можно по незнанию найти удовольствие, — потянула она противным писклявым голосом. — Но это не значит, что это будет приносить пользу.

— Может, разрешите тренироваться? — не отступил Ваня.

— Нет, — отрезала она. — Быстро все расходимся. А то я сообщу вашим родителям, что вы находитесь здесь незаконно.

Пацаны глянули на меня. В их глазах был немой вопрос: что делать? Гул недовольства прошёл по залу, но я поднял ладонь, пресекая возмущение.

— Тихо. Мы разберёмся.

Женщина удовлетворённо хмыкнула, наблюдая, как пацаны, опустив головы, направились в раздевалку. Будто именно этого она и добивалась. Я проводил пацанов взглядом, смотря, как они нехотя уходят. В груди у меня клокотало — злость, досада, и в то же время в голове проскользнула холодная мысль, что эта баба пришла не случайно.

— Слушайте, — сказал я, возвращая внимание этой властной дамочке. — Если вы решили прикопаться ко мне — это одно. Но на пацанов не переключайтесь. Они тут ни при чём.

Она хмыкнула, недовольно поджав губу.

— Это вам сейчас весело, Александр. А посмотрим, как вы заговорите, когда я на вас составлю протоколы. Кстати, где я могу это сделать? У вас есть кабинет или что-то вроде того?

Я кивком показал на свою подсобку. Она уселась прямо за моим столом, вытащила из сумки какие-то бланки и что-то начала заполнять.

— Послушайте, — сказал я, всё ещё пытаясь найти компромисс. — Я никому вреда не наношу. Это же спорт. Когда это вообще было, чтобы спорт проблемы доставлял?

Она продолжала писать, бормоча что-то себе под нос.

— А вы справки у врачей просите? — резко спросила она. — Вы знаете, какие именно нагрузки допустимы для детей этого возраста?

— Справки будут, если так нужно. Но вы же видите, что у нас тут не армия и не каторга. Я даю пацанам ОФП.

Комиссарша подняла на меня глаза, в которых так и сквозило безразличие.

— Ваш контроль меня не интересует. Есть правила, — отрезала она.

— Давайте так. К следующему вашему визиту я всё подготовлю — бумаги, справки, что угодно. А сейчас я продолжу тренировку.

Она тут же вскинула руку, будто ставила точку в нашем диалоге.

— Вы мне мешаете работать.

Так значит… Я положил ладонь на её бланк и нагнулся, заглянув комиссарше в глаза.

— Я вам объясняю, — процедил я. — Пацаны так долго этого ждали, и будет неправильно, если мы просто выгоним их вон.

— Полиции объясните, — раздражённо бросила она.

И начала писать дальше. Что ж… стена передо мной сидит.

Я отошёл от стола, где комиссарша черкала свои бумаги, и махнул Витале с Мариком, чтобы подошли ближе. Мы отошли к рингу, подальше от её ушей.

— Ну что скажете? — спросил я вполголоса. — Чего она тут забыла?

Виталя пожал плечами, глядя исподлобья в подсобку.

— Похоже, она не случайно пришла. Слишком уверенно себя ведёт, — предположил он.

Марик тоже смотрел на эту женщину, потом озадаченно поскреб макушку.

— Я её раньше видел. Она из ПДН, — он аж поёжился. — Явно не сама сюда дорогу нашла, согласен.

— По наводке… — пошептал я. — Вопрос только — от кого?

Мы переглянулись.

— Ренату сейчас не до этого, — сказал я, рассуждая вслух. — Хайпенко? Тоже вряд ли. Ему точно шум сейчас не нужен.

— Козлов? — предположил Виталя.

— Нет, — отрезал я. — Козлов такими мелкими пакостями не занимается. У него калибр другой. Если бы он захотел, то завтра этого зала бы уже не было… Но раз уж она тут сидит и бумаги строчит, значит, кто-то специально решил нам палки в колёса вставить.

Мы ещё толком не успели разобраться, как дверь снова распахнулась. На этот раз в зал зашли двое полицейских в форме с автоматами на животах. Сапоги тяжело стукнули по полу, и менты огляделись.

— Лейтенант Кузнецов, — первый представился и показал удостоверение. — Что здесь происходит? Кто вызывал полицию?

Я краем глаза заметил, как Марик и Виталя напряглись и чуть отодвинулись к стене. Аллергия на ментов складывается при определённом образе жизни.

Женщина с бланками тут же поднялась, схватила уже заполненные листы и розовую сумку.

— Я вызывала! — сказала она уверенно. — Нарушение, связанное с несовершеннолетними. Сейчас я подойду!

Полицейский глянул на меня внимательнее, и в глазах у него мелькнуло узнавание.

— Так это вы… поздравляю, — сказал он. — Хороший бой вы тогда провели.

Второй полицейский посмотрел по сторонам.

— Так что у нас тут? Наверное, ложный вызов?

— А по какой причине вас вообще вызвали? — уточнил я.

Кузнецов хмыкнул так, будто ему самому было неловко произносить эти слова.

— Ну так-то по причине жестокого обращения с детьми…

— Серьёзно? — я усмехнулся, хотя внутри закипало. — Жестокое обращение? Или бокс стал жестоким обращением?

Лейтенант помолчал. Я понял, что это умница с розовой сумкой ляпнула про «жестокое обращение», рассчитывая, что так менты быстрее приедут.

— Ну, получается, какой-то ложный вызов, — вздохнул Кузнецов.

Комиссарша, зажав папку подмышкой, наконец подошла к нам.

— Это я вызывала вас! — напомнила она, вытащила удостоверение и показала ментам. — Меня зовут Татьяна Викторовна.

Она протянула Кузнецову бланк, над которым корпела всё это время, пока сидела за столом.

— Пожалуйста, ознакомьтесь, здесь налицо нарушения. Работа без договора, деятельность юридически никак не оформлена, лицензии у этого, так называемого, тренера нет. И он, на секундочку, работает с несовершеннолетними. Прошу вас разобраться, уважаемые полицейские! Так… — она повернулась ко мне и сунула ещё одну бумагу. — Вот вам постановление. И штраф.

Я машинально взглянул на шапку документа, но комиссарша не дала и секунды — затарахтела дальше.

— А ещё я свяжусь с родителями этих несовершеннолетних, — добавила она, отчеканивая каждое слово. — И опишу им ситуацию. Пусть будут в курсе, где вообще их дети и чем именно они здесь занимаются.

Она захлопнула папку, поджала губы, развернулась на каблуке и пошла к двери. Дверью, конечно же, хлопнула.

Лейтенант Кузнецов начал изучать переданные комиссаршей документы. Было видно, что ему эта ситуация не доставляет никакого удовольствия.

— Смотрите, мы всё понимаем, — заговорил он. — По-человечески, если, то какие тут могут быть претензии? Дети занимаются спортом, дисциплину развивают, порядку учатся. Всё правильно… больше того, по моей молодости, когда я сам занимался, такого близко не было.

— Есть «но»? — уточнил я, понимая, куда он клонит.

— Но если говорить по букве закона… — полицейский замялся. — Она, к сожалению, права.

Я опустил взгляд на бумаги, скользнул глазами по немалому штрафу, который теперь был обязан выплатить. Потом снова поднял глаза на полицейских.