Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв - Страница 27

Когда они собирались нырнуть в очередную улочку, раздался звонок, он ввинтился противным звуком в уши, и Ульяна остановилась.

Андреа выхватил из барсетки телефон и ответил мелодичным голосом:

– Алло!

Он говорил по-итальянски.

Ульяна отошла в сторону и незаметно наблюдала за ним. Когда он сердится или выглядит серьезным, у него на лбу образуется легкая вертикальная морщинка, отчего его лицо становится очаровательно солидным. Он словно играет в эту игру, притворяется серьезным человеком, а на самом деле остается своим парнем, перед обаянием которого просто невозможно устоять.

Закончив разговаривать, Андреа повернулся к Ульяне:

– Звонила наша мадам.

– Да? – встрепенулась Ульяна. – И что?

– Вызывает меня на рандеву.

– И когда мы пойдем?

– Я, – мягко поправил ее Андреа. – Я иду один. У нее будет свой переводчик. Итальянец. Она только что сказала мне об этом. Очевидно, Егошина решила общаться со мной на моем родном языке. Это ее право.

– Таким способом она собирается расположить тебя к себе, – высказалась Ульяна. – Обычная уловка. Не нужно быть большим психологом, чтобы понять это.

Такой поворот событий Ульяне совершенно не нравился.

– Возможно. Но тут она диктует условия, а не мы. Наше дело – согласиться с ней. В противном случае она не станет с нами встречаться. А мы сюда приехали ради этого.

– А если она собирается тебя дезинформировать? Тебе такая мысль не приходит в голову?

– Ты думаешь, я не предвидел этот вариант? – усмехнулся Андреа. – Предвидел, не беспокойся. Но все равно нужно идти и разговаривать с ней, пытаться наладить контакт. Другого выхода у нас нет, если мы хотим продвинуться дальше в расследовании.

– И где же я буду находиться все то время, пока ты будешь общаться с мадам Егошиной?

– Посиди в отеле. Отдохни. У тебя вроде бы с утра голова болела.

– Уже прошла – это во-первых, а во-вторых, очень весело сидеть в отеле, лучше уж я погуляю по набережной, подышу свежим воздухом, да и на людей посмотрю.

– К тебе могут приставать разные сомнительные личности. Ты об этом не подумала? Я буду переживать. Лучше останься в отеле. Так мне будет спокойней. А тебе – безопасней.

Он смеется или говорит правду? Ульяна искоса взглянула на Андреа – неужели ревнует?! Боже мой! Ему есть дело до того, КАК я проведу вечер? Это просто фантастика!

– Тогда решено: я пройдусь по набережной, развеюсь. Думаю, со мной ничего не случится. Постоять за себя в случае чего я смогу.

– Ты забыла о тех типах, что преследовали нас в Италии?

– Не забыла. Память у меня хорошая. Но вряд ли они решатся на радикальные меры при таком скоплении народа на набережной. Это абсурд. Не самоубийцы же они, в конце концов.

Андреа сверлил ее глазами.

– Мне это не нравится, – отчеканил он.

– Тогда возьми меня с собой. Раз не нравится!

– Это глупо! Не веди себя как девчонка.

– Мы ссоримся, – пробормотала Ульяна. – Как это мило!

– Что ты бормочешь?

– Ничего. Просто ворчу как старая бабка. Это мне делать можно? Или тоже опасно?

– Не глупи! Посиди в отеле, прошу тебя.

– Я подумаю, – сказала Ульяна. – Но не обещаю.

Когда Андреа ушел, она какое-то время находилась в отеле. Но долго просидеть там не могла, поэтому решила прошвырнуться по вечерней набережной. «Пройдусь совсем немножко, – уговаривала себя Ульяна, – и вернусь в отель. А то вконец изнервничаюсь. И так сижу как на иголках и поминутно смотрю на часы или прислушиваюсь к телефону. Жду его. Так недолго и с ума сойти. В толпе я отвлекусь от собственных мыслей, что мне необходимо сейчас просто позарез…

…Толпа на набережной Ниццы напоминала толпу в любом южном городе. Шумную, расслабленную…

Лохматые, растрепавшиеся от ветра пальмы, беспечная лень, разлитая в воздухе, смех и веселые возгласы…

Ульяна миновала кафе, и в ней росло чувство лихорадочного возбуждения. Казалось, все люди, которые днем ходили по музеям или сидели дома и в отелях, выплеснулись на набережную, чтобы глотнуть вечерней лихорадки курортного города.

Ей отчаянно не хватало Андреа. Пару раз Ульяне казалось, что за ней кто-то следит, она останавливалась и всматривалась в толпу, но ничего подозрительного не обнаруживала и шла дальше. Андреа не звонил, от него не было никаких вестей, воображение рисовало, как он сидит в кафе и смеется вместе с мадам Егошиной. Эта женщина не остановится ни перед чем, чтобы затащить его в постель. Было видно невооруженным взглядом, что она запала на него.

Ульяне вдруг стало ужасно грустно и одиноко. Она решила еще немного побродить по набережной и вернуться в отель. Вдруг он уже там?! Явился без звонка и устроил ей проверку. К отелю она почти бежала, но в номере никого не оказалось. Она с раздражением бросила сотовый на кровать и уснула.

Проснулась она от шепота:

– Ты спишь?

Ульяна раскрыла глаза. Андреа стоял около кровати и смотрел на нее.

– Разбудил?

– Н-нет. Я просто прилегла. Как ты сюда попал?

– Ты забыла закрыть дверь.

Ульяна села на кровати.

– Ну как прошла встреча? Рассказывай.

Но он по-прежнему смотрел на нее. Она протянул ему руку, чтобы опереться и подняться с кровати, но он рывком притянул ее к себе.

У Ульяны перехватило дыхание. Она не могла вымолвить ни слова.

– Все это время я думал о тебе, – услышала она его хриплый шепот. – Все время.

Он провел рукой по ее щеке, потом по волосам. Она по-прежнему молчала. Ей вдруг стало страшно. Это был настоящий страх, который буквально парализовал ее. Она боялась пошевельнуться, чтобы сделать что-то не так. Ей казалось: если она скажет хоть одно слово, то разрушит это волшебство.

Андреа сделал к ней шаг, Ульяна же инстинктивно подалась назад, выставив перед ним руку. От кого она защищалась? Может быть, от самой себя? Андреа перехватил ее руку и стиснул пальцы, а потом положил ее ладонь себе на грудь, и Ульяна ощутила, как под ее горячей ладошкой бьется его сердце. Наверное, и ее сердце колотилось так же. От волнения, от предвкушения того, что должно наступить… Она вздохнула, и ее вздох гулким эхом отразился от стен и вернулся обратно.

– Ульяна, – услышала она совсем близко. – Уля.

Его мягкие пальцы скользнули по ее подбородку, обжигая прикосновением, губы стали горячими и сухими, он ощупывал ее лицо, словно стараясь запомнить, запечатлеть в памяти каждую ее черту. Это последнее расстояние между ними в несколько сантиметров казалось непреодолимым. А потом исчезло и оно…

…Тишина оглушала, но вот она расцвела звуками: сдержанными стонами, торопливым шепотом, скольжением-переплетением рук, ритмичным дыханием, шелестом простыней. Тишина оживала, она была не застывшей, мертвой, она стала живой.

Ульяне казалось, что она слышит, как бежит кровь в жилах – шумно, горячо, как его дыхание сливается с ее… Ей нравилась тяжесть тела Андреа, его запах, его поцелуи – то нежно-томные, от которых она почти теряла сознание, то бурные и горячие, влажные, втягивающие ее в себя целиком. Никогда раньше она не испытывала такого желания – яркого, неистового, которое отдавалось в каждой клеточке ее тела. Оно растопило и заполнило его до краев. И когда дыхание Андреа участилось – она выгнулась ему навстречу, и только его губы, закрывшие ее рот, не дали торжествующему крику затопить комнату.

Андреа лежал на спине, раскинув руки, и молчал. Они не задернули шторы, и мягкий призрачный лунный свет лился в комнату. Она дотронулась до его бровей, он перехватил ее руку и куснул пальцы.

– Давай выйдем на балкон… постоим, посмотрим на Ниццу.

– Давай, – мгновенно откликнулась Ульяна.

Она обмоталась простыней и вышла на балкон. Андреа завязал на бедрах рубашку.

Небо расцвечивалось огнями, и золотистые всполохи вспенивали воду.

– Красота. – Он смотрел вперед, а потом перевел взгляд на Ульяну.

– И что тебе сказала Егошина? Удалось узнать что-то важное?

Андреа притянул ее к себе.