Код Заражения (СИ) - Подус Игорь - Страница 13

При этом часть голубых окон над головами митингующих была заклеена туалетной бумагой, складывающейся в слова «ПОМОГИТЕ» и «СВОБОДУ». Видимо, так блогерша Света Крапива подавала знак своим идейным борцам с режимом.

На другой стороне улицы бросилась в глаза вывеска известной сетевой бургерной. Подумав, что сестренка может быть там, я направился к дверям заведения.

Зайдя в битком набитое кафе, на пороге столкнулся с девушкой в униформе. Наши взгляды пересеклись, и по читаемой в ее глазах обреченной апатии стало понятно – такой наплыв посетителей здесь впервые.

Сестру я внутри обнаружил сразу. За сдвинутыми столами галдела компания студентов. Аленка сидела в самом центре на коленях у высокого парня и, лучезарно улыбаясь, без умолку болтала.

Судя по горе пустых упаковок, компания давно закончила трапезу и теперь просто занимала столики. Я никогда не любил, когда так поступают. Желающих перекусить с комфортом хватает, а эти давно закончили, но не уходят, демонстрируя свою мнимую избранность.

Подойдя вплотную, я встал у стола. Аленка меня заметила, и на щеках сестры вспыхнул румянец.

– Макс?! – воскликнула она удивленно.

За столом воцарилась тишина.

– Выйдем. Поговорить надо, – с нажимом предложил я, не желая озвучивать претензии при всех и отлично понимая, что это может вызвать спонтанную агрессию.

Сестра замерла на секунду, а потом быстро прошептала что-то на ухо высокому парню.

– Ты что, следишь за мной? – с вызовом спросила она, как только мы покинули бургерную.

– Почему трубку не берешь? – задал я встречный вопрос. – В Москве неспокойно. Мать с ума сходит. Попросила нас срочно уехать за город, на дачу дяди Бори.

– Да как же она достала со своей опекой! – возмутилась Аленка. – А теперь еще и ты, братец, нарисовался. Признайся, она тебя натравила, чтобы меня донимать? Запомни, Макс, я уже взрослая. И у нас с друзьями сейчас намечается политическая акция, так что я останусь здесь. А маме передай, что вернусь поздно. И если захочу, переночую у Алисы, – закончив, сестра вызывающе посмотрела мне в глаза.

Если честно, то в этот момент мне очень захотелось закинуть её хрупкое тельце на плечо и, не слушая стенаний, унести подальше. Но я понимал, что так делать нельзя, тем более что ее компания однокурсников в полном составе успела выбраться из заведения и теперь с любопытством наблюдала за нами. Эти просто так унести Аленку не дадут и непременно развопятся, привлекая внимание толпы.

– Сестренка, я все понимаю, не мне учить тебя жить, но сегодня нужно один раз послушаться. В городе начинается что-то совсем хреновое. Мать сказала, может разразиться новая волна пандемии. И находиться сейчас в толпе людей – явно плохая идея.

– Опять двадцать пять! – возмущенно выпалила Аленка в ответ. – Да наши власти все выдумывают! Хотят, чтобы свободномыслящие граждане сидели по своим квартиркам и смотрели душные сериалы и ток-шоу по государственным каналам.

Ну все, приплыли. Похоже, это не лечится. Пока я служил и проливал кровь, дома вырос идейный борец с режимом. Подойдя вплотную, я схватил сестру за талию, приподнял и поставил на высокую бетонную клумбу. Затем указал в направлении Москва-Сити и спросил:

– Что ты там видишь?

– Машины стоят с мигалками, полицейские улицу перегородили желтыми барьерами, колонна грузовиков по обочине продвигается, – растерянно перечислила сестра и грозно сдвинула брови.

– Это едут росгвардейцы и ОМОН. Думаю, что через полчаса игры в демократию резко закончатся. И здесь будет очень опасно находиться. Алена, послушайся всего один раз, и я обещаю, что навсегда от тебя отстану.

Выслушав, сестра спрыгнула с бетонной клумбы и хотела что-то сказать, но в этот момент ее компания студентов приблизилась. При этом высокий парень нагло втиснулся между нами. Он криво ухмыльнулся и надменно посмотрел на меня сверху вниз. Теперь макушку парня венчала дурацкая маска улыбающегося киношного героя с усиками и козлиной бородкой.

– Алена рассказывала, что ты ее брат и служил преступному режиму там, куда пошлют. А еще она говорила, что тебя недавно немного подранили, – проговорил парень, выплевывая каждое слово так, словно обвинял меня в чудовищных злодеяниях.

– И почему же наш режим преступный? – спокойно поинтересовался я, не желая обострять ситуацию.

Я понимал, что, увидев такое количество полиции, сестра явно призадумалась. Но если чуть-чуть пережать, то добровольно её увести точно не удастся.

– Режим, который бомбит мирные города – преступен, и любой, кто отправился воевать – сам преступник, – пафосно изрек парень и обвел взглядом кивающих студентов.

После этого заявления мне очень захотелось отвесить парню хорошую затрещину. Сдержавшись, я от греха подальше засунул руки в карманы куртки и неожиданно нащупал бронзовый кастет, который забыл сдать стражам порядка.

«Надо будет его выкинуть, а то не дай бог примет полиция», – тут же подумал я и, игнорируя напыщенно-грозный взгляд парня, посмотрел в глаза сестре, выглядывающей из-за его плеча.

– Я не видел, чтобы кто-то из моих товарищей стрелял по мирняку, зато мое подразделение вагонами раздавало гуманитарку и сопровождало колонны беженцев. А насчет – как ты там сказал? – «преступного режима». Так скажи, какой режим тебя устроит?

Услышав вопрос, парень упер руки в бока, хищно заулыбался и начал вещать:

– Когда восторжествуют идеи свободы, к власти придут те, кто сумеет пересажать всех противников истинной демократии, очистив от них общество. Мы снова подружимся с развитыми странами и заживем по-настоящему.

Выслушав я усмехнулся:

– Сестренка, странные у твоего парня понятия о свободе. Сначала всех неугодных новому демократическому режиму – в тюрьмы. А там и до расстрелов недалеко. А потом наши войска начнут помогать звездно-полосатым друзьям нести демократию по всему миру и бомбить несогласных с этим аборигенов.

Парню явно не понравились мои слова, и он открыл рот, желая ввернуть что-то едкое, но тут вмешалась Алена:

– Он не мой парень. Мы с ним просто друзья, – сообщила она спокойно и, схватив возмущенного оратора за шею, что-то быстро прошептала ему на ухо. Потом она обратилась ко всем: – Извините, мне нужно срочно уехать. Но если что, я мысленно с вами.

Я облегченно выдохнул, и мы начали продвигаться в противоположную сторону от перекрытой Росгвардией дороги на Москва-Сити. Внезапно по толпе прокатился ропот, заставивший оглянуться и увидеть, как на белый автобус, словно на пьедестал, взбирается тот самый мужчина с мегафоном из Метро. Его усиленный колонками голос прорезал воздух, раскатисто пройдясь над толпой:

– Здесь собрались самые свободномыслящие умы чтобы заявить властям о своей несокрушимой гражданской позиции! – грозно изрек он, и толпа взорвалась одобрительным гулом. – Сначала они травили наших лидеров, подбрасывали наркотики активистам, а теперь решили скормить нам миф о новом вирусе. Сейчас, в этом медицинском центре, в выдуманном карантине незаконно удерживают наших соратников. Мы требуем немедленного освобождения узников совести! Свободу Свете Крапиве!

Молодежь подхватила клич, и площадь заполнилась ритмичным скандированием. Я же краем глаза следил за Аленкой. Она словно тень следовала за мной, но постоянно оглядывалась и декламировала лозунги вместе со всеми.

Метров через пятьдесят мы уперлись в плотную стену репортеров с камерами и с трудом начали пробиваться к островку свободного пространства. Там гастарбайтеры, как муравьи, выгружали из грузовиков желтые металлические барьеры. Я засмотрелся на фотографа, запечатлевавшего этот процесс профессиональной камерой, и внезапно почувствовал, что Алены рядом нет.

– Вот мля! – выругавшись сквозь зубы, я оглянулся и увидел удаляющуюся спину сестры. Она, вместе с высоким парнем, вприпрыжку неслась к основной массе митингующих.

«Вот же хитрая бестия! Не стала спорить, прикинулась послушной овечкой, усыпив мою бдительность. А в итоге развела как…» – подумал я, и, не представляя, как ее теперь вылавливать в этом хаосе, принялся прорываться сквозь уплотнявшуюся толпу.