Мисс Эндерсон и её странности (СИ) - Зарецкая Анастасия - Страница 44

Но за те полтора года, что прошли после окончания Бернис университета, она совсем не успела соскучиться ни по его реликтовым стенам, ни по кислым минам преподавательского состава. А вот в Олд-Вайсе ей и в самом деле нравилось. Да и дети здесь учились послушные, внимательные и трудолюбивые. Одно удовольствие делиться с ними знаниями.

— Мисс Меллиган, доброе утро! — крикнула со сторожевого поста миссис Фултон, не дожидаясь, пока Бернис к ней приблизится. — Вы сегодня ещё раньше, чем обычно. Я сама едва заступила на смену.

— Доброе утро, миссис Фултон, — Бернис улыбнулась. — Уже не терпится повстречаться с учениками. Вы не дадите мне ключ?

— Обязательно, моя дорогая, — миссис Фултон покивала. Потянувшись к шкафчику, где под прозрачным стеклом виднелось множество крючков с прикрепленными, точно гроздья винограда, связками ключей, она быстро отыскала один-единственный нужный ключик и протянула его Бернис. Едва ключ оказался у Бернис в руках, миссис Фултон окинула её внимательным взглядом и покачала головой: — Ну как вы сегодня хороши, мисс Меллиган! Будь я вашим учеником, для чего мне придётся, по правде говоря, скинуть лет пятьдесят, я бы не смогла слушать и воспринимать ваш предмет. Любовалась бы, а слов не воспринимала. А сегодня особенно.

— Благодарю вас, миссис Фултон. — Алеста поправила платок. — Но почему именно сегодня?

И нет, Бернис не напрашивалась на дополнительную похвалу. Ей и в самом деле было интересно это узнать.

— Глаза у вас блестят как-то совсем непривычно, влюбились будто… Но вам и в самом деле к лицу!

Узнай Кей, что его письмо обернулось влюбленным блеском в глазах Бернис, он бы, пожалуй, жутко обрадовался. Особенно тот, прежний Кей, который ещё не был в Бернис разочарован.

— Благодарю вас. Я просто влюблена в свою работу, вот и весь мой секрет.

Преодолев три десятка ступеней и оставив позади тёмный коридор, Бернис наконец оказалась перед входом в собственный кабинет. Отомкнув дверь, она первым делом включила свет и только потом шагнула внутрь. Вновь — уроки отца. Не стоит шагать в неизвестность. Нужно понимать, что именно ждёт тебя впереди.

Бернис сняла шубу, сменила сапожки на лёгкие туфли из замши. Прошлась вдоль ученических столов, передвинув пару из них, и вернулась наконец на своё законное место — левый угол, возле окна. Теперь можно было не беспокоиться, что какая-либо неловкая деталь отвлечёт её от письма.

Аккуратным, плавным движением она отрезала левую боковую сторону конверта — благо, преподавательский стол предполагает наличие ножниц. Вынула из конверт плотный лист бумаги, сложенный надвое. И развернула его без всякой робости.

В правом нижнем углу вновь оказался их с Кеем фирменный знак, подтверждая всю серьезность намерений. Дуга, оба конца которой направлены книзу листа. Над дугой, прикрепленные к её серединной точке, два не то лепестка, не то крыла бабочек. А по краям от них, все ещё отходящие от середины дуги, два изогнутых усика прозорливого жука.

Ничего сложного в этом знаке не было. И получили они его наложением двух первых букв имён — Бернис и Кейден. И всё-таки внутри Бернис он вызвал приятный трепет — воспоминание о прошлом, в котором она была куда более искренней и любознательной, чем сейчас. Каждый день, оставленный за спиной, лишает нас интереса к жизни.

Зато строчки, написанные ровным, аккуратным подчерком, порадовали Бернис куда меньше.

Поскольку у Бернис не было ни единого оправдания, которое позволило бы ей бросить это письмо в ящик стола и забыть о нём, как о бестолковом сне.

Однако прислушаться к этому письму — значит, выполнить поручение Кея. А он в этот раз просил о довольно серьёзной вещи.

Кей писал, ей нужно уезжать — прямо сейчас.

Поскольку Бернис грозит опасность, которой она, несмотря на все свои многочисленные таланты, не сможет противостоять.

Ну вот наконец-то и определилась роль, которую Алеста должна сыграть в этой истории. И даже, несмотря на то что роль ей досталась пренеприятная, на душе стало на удивление легко — всё-таки бывают в жизни периоды, когда хочется ясности и определенности. И не хочется вдаваться в её смысл.

Для Кейдена Алеста была не то помощницей, не то подозреваемой.

Теперь же она стала наконец кем-то одним.

Обвиняемой.

Причём обвинения Алеста заслужила от самой себя.

Иначе не могло и быть. Кто ещё мог загубить юношу, если не она?

Дело обстояло так: Алеста возвращалась из Лавки странностей в гордом одиночестве — это был один из тех редких дней, когда за ней не следовал Принц Подземельных, неизвестно где прогулявший целую ночь. Алеста не ожидала подвоха. Она придерживалась привычной дороги до тех самых пор, пока не почувствовала внимательный взгляд, направленный в спину. Взгляд этот не сулил ей ничего хорошего.

Алеста обернулась, чтобы опровергнуть собственные подозрения. Она ни капли не сомневалась, что их придётся опровергать. Однако же, обернувшись, она заметила заклинание, летящее прямиком в её сторону. Почуяла его, подсвеченное магией; и эта же магия решила, что Алеста не должна подвергать себя опасности. Она воспротивилась. Проявив своеволие, она ударила по этому заклинанию, отправила его восвояси. И Алеста поспешила скрыться, чтобы заклинание не повторилось и её собственной магии не пришлось обороняться вновь.

Алесту не слишком-то интересовало, что предшествовало нападению и что произошло после него.

Пожалуй, это безразличие ко всему, что происходит вокруг, и было той чертой личности, которая разрушила её жизнь…

И всё-таки прежде, чем признаться в грехах настоящего, Алеста решила заговорить о прошлом. Отчего-то ей казалось: это так важно, объяснить, как же именно такой стала. И сделать это прямо сейчас, ведь кто знает, выпадет ли такая возможность в дальнейшем?

Главное, не смотреть Кею в глаза. Слишком велика вероятность, что вместо любви Алеста разглядит в них жалость. Это будет значить, что они вернулись к самому началу, поскольку жалость относится к набору основных чувств, тех, которые мы способны испытывать по поводу и без.

Если Кей испытает к ней жалость, впору будет протянуть ему руку и произнести: «Моё имя — Алеста Эндерсон». И бросить на него взгляд чужого человека. Того, кто не кормил Кея завтраком, не приземлялся ему на руки, не знакомился с его родителями.

Не смотреть. Не смотреть. Не смотреть.

Прядь волос с левой стороны его головы перекинута направо, создавая в идеальной прическе диссонанс. На щеке, рядом со скулой, жёлтое пятнышко смолы — не зря карабкался через кусты. Глаза задумчивые. Но напрочь лишены любопытства. Значит, он тоже из тех, кто предпочитает не знать.

— Дело обстояло так, — начала Алеста тихим и размеренным голосом. Повернула голову к стене — так, чтобы не смотреть вообще ни на кого. От резкого движения всколыхнулись рыжие волосы, на мгновение зажглись нетерпеливым огнём. — Мы вместе с матерью поехали в Леберлинг. Это была наша первая и последняя поездка сюда.

— Вашей матери не нравится Леберлинг? — уточнил Воган Спрейк.

— Именно. Хотя так было не всегда. В юности Леберлинг был городом её мечты. Моя прабабушка, Бейла Дэвис, владела магией. Бабушке дара не досталось, а вот мама всё-таки смогла его заполучить. Моя прабабушка зародила в её голове эту мечту — отучиться в Леберлинге. И мама за ней последовала.

— Она училась в Университете магической механики, — понял Воган Спрейк.

— Совершенно точно. Однако закончить его так и не смогла. Спустя полтора года у матери родилась я. Тогда-то всё и пошло не по плану. Дело в том, что мама точно знала: у неё нас родилось две. Я — и моя сестра. Но родильный дом вместе с мамой покидала только я.

Алеста едва не сдержала искушение посмотреть на Кея вновь. А ведь на его лице наверняка отпечаталось теперь понимание. Именно её ты видел во мне, ведь так? Именно она значила для тебя многое, хотя и не смогла этого оправдать, а тут на пути по случайному стечению обстоятельств оказалась я?