Отец на час. Работает спецназ (СИ) - Коваль Лина - Страница 48

Глава 49. Федерика

— Суд постановил: исковые требования Побединского Николая Ивановича к бывшей супруге Побединской Федерике Теодоровне считать безосновательными. Решение суда может быть обжаловано в апелляционном порядке, — ровным голосом произносит судья Третьякова и уходит.

Просто не верится, что все закончилось!..

Мы с Кирой переглядываемся и бросаемся обниматься, а Коля выглядит крайне недовольным и тихо переговаривается со своим адвокатом.

Правда, не знаю, на что именно он рассчитывал? Все, что ему полагалось, я давно отдала с лихвой.

— Поздравляю, Рика, — говорит Андрей, когда мы выходим из душного зала заседаний.

— Благодарю.

После совместного заточения наши отношения лучше не стали, но я хотя бы перестала видеть в бывшем однокурснике врага.

Просто люди бывают разными. Каждый живет исходя из своего порой травматичного и неприятного опыта. Андрея бросила жена, и он посчитал, что может вмешиваться в мою жизнь, настраивая сына против. Меня же когда-то обманывал бывший муж, и я восприняла информацию о роли, которую играл Влад, работая в моей семье, слишком близко к сердцу.

В последнее время тоска по нему стала нестерпимой, поэтому я решилась на поездку в Италию. Вернее, дети меня уговорили.

— Святые небеса. Куда делся его живот? — спрашивает Осипова, провожая взглядом Попова. — Кто лопнул этот шарик?..

— Кира, — смеюсь, приобнимая подругу. — А ты, по-моему, к нему неравнодушна!

— Вот еще, — фыркает она, но стыдливо краснеет. И как я раньше не замечала? — Лет двадцать его терпеть не могу… Брр… Как подумаю, аж плохо становится.

— Самые долгие твои отношения, получается? — подмигиваю.

— Ой, не порти мне настроение. Ну ты хоть рада?..

— Конечно, рада, — обнимаю подругу еще раз. — Спасибо тебе большое. Столько нервничала из-за всего этого. Слава богу, все закончилось.

— Ну ты так не обольщайся. Уверена, нам еще предстоит апелляция. Побединский еще сыграет гаммы на наших нервах.

— Я устала переживать по этому поводу, — направляюсь к машине.

— А по какому не устала? Выглядишь не очень, подруга!.. И где твой бравый валет? Давненько его не видела, — оглядывается по сторонам.

— Если ты про Влада Алексеевича, то он у меня больше не работает.

— Так вот с чем связан твой траур?.. — кивает на мои черные брюки и такую же блузку.

— Скажешь тоже. Сплюнь, дурочка.

— Может, отметим наш выигрыш?

— Не могу, мы сегодня улетаем, — загадочно улыбаюсь.

— Куда это?

— Решила навестить родителей. Летом съездить не получилось. Сама знаешь, то одно, то другое. Пришлось, правда, выдернуть детей из школы, но ничего — наверстают. Они так просились.

— Ну тогда счастливого полета, Побединская. Родителям и итальянцам привет!..

Тепло прощаемся, и я, окрыленная решением суда, еду домой, где с помощью Леона загружаю чемоданы в багажник. В аэропорт выезжаем заранее, но все равно приходится понервничать — на трассе попадаем в километровую пробку.

И пусть я в предвкушении от встречи с близкими, сердце неприятно тянет. Как там Влад? За прошедшие недели несколько раз я срывалась, хотела ему позвонить, но меня останавливала неуверенность: вдруг он обо мне и не вспоминает?

Не хочется выглядеть глупой.

Несмотря на пробки, в Домодедово приезжаем вовремя, а когда проходим регистрацию и сдаем тяжелые чемоданы, окончательно успокаиваюсь: доехали, успели!

Летим!..

Тридцать минут на таможенном досмотре — и нас провожают в стерильную зону, где я собираюсь спокойно выпить бокал вина перед вылетом. И все бы ничего, но по пути в ресторан замечаю знакомую высокую фигуру.

Застываю как вкопанная.

— Владь! — кричит Маша на весь терминал и, сбросив на пол ярко-красный лакированный рюкзачок, радостно бежит навстречу.

Наблюдаю, как моя дочь вскарабкивается на бравого спецназовца, рядом с которым стоит улыбающаяся Прасковья, и… виновато отвожу глаза.

Что они здесь делают?

Тоже куда-то вылетают?

— Смотхри, как я умею, Владь: рама, зефир, помидор, топол… Ой, иногда не получается, — доносится до меня Машин звонкий голосок.

— Ты молодец, Маша. Отлично выходит. — Слышу обволакивающий, мужской голос, от которого по телу распространяется жар. — Всем добрый вечер.

— Добрый вечер, — поспешно киваю и неловко поправляю волосы.

Выгляжу я, мягко говоря, не очень.

— Добхрый вечехр, — Маша смеется.

— Куда-то летите? — спрашивает мой бывший нянь.

Я впервые окидываю Влада долгим взглядом, которым даю понять, что мы в стерильной зоне. Естественно, мы куда-то летим!.. Случайно люди сюда не попадают.

— В Италию, через Стамбул, — отвечаю тихо. — А вы?..

— И мы в Стамбул… Пашка уговорила. На пару дней.

— Ясно, — коротко киваю, а потом замечаю, как Прасковья и Лео заговорщицки переглядываются.

Это что? Их план?..

— Если уж совсем честно, пап, мы тоже летим с тобой в Италию… — девушка краснеет и размахивает паспортами. — Мы решили сделать для вас сюрприз — сколько можно друг на друга дуться?.. Тимур Иванович помог с визой, а бабушка — с оформлением билетов. Леон договорился со своим дедушкой.

— Вот как? — не спуская с меня тяжелеющего взгляда, грубовато спрашивает Влад. Маша продолжает висеть на его шее, как на лиане, вызывая у меня неконтролируемые приступы зависти.

Я, вообще-то, тоже скучала…

— Да, папуль. Ты же не против? — с надеждой в голосе спрашивает Прасковья.

— Надо было предупредить. Вдруг… Федерика против? — Влад произносит мое имя почти по слогам.

— Нет-нет, — поспешно отвечаю и чувствую, как напряжение последних недель медленно сходит. — Я совсем не против, — встретившись с его насмешливым выражением лица, задираю подбородок. — Вы можете лететь с нами…

Глава 50. Федерика

Утро в центре Италии начинается с кофе и сплетен.

Мои родители живут в аутентичном, средневековом Спелло с замечательным цветочным убранством улиц. В городе мало туристов, в основном местные, живущие размеренно и спокойно. Я тоже подстраиваюсь под этот ритм.

— А Влад… он вообще кто? — после завтрака тихонечко интересуется мама.

Поглядывает на мужчин.

— Хм… Мой бывший сотрудник.

Я тоже озираюсь на спецназовца и отца, которые попивают кофе на террасе, увитой плющом и цветами. Влад, почувствовав мой взгляд, поднимает глаза и смотрит.

Долго, пристально, впечатляюще.

До того, что я начинаю кашлять. То ли от волнения, то ли от тахикардии.

— Мам, можно я возьму твою помаду? — заворачивает на игрушечную, милую кухоньку моя старшая дочь. — Пашка мне сделает вечерний макияж, — красуется перед нами.

— В десять утра?

— Ну, мам.

— Возьми помаду и попроси Прасковью не налегать на тени и подводку.

— Спасибо, мам, — расцветает. — Ба, а миндальное печенье осталось?

Маша заглядывает на кухню из-за Эльзы и, увидев мужчин на террасе, прямиком направляется к ним. Молча наблюдаю, как она, убирая с лица кудряшки, залезает на стул и видимо просит попить, потому что и Влад, и папа тут же подрываются к графину.

Вдвоем.

— Миндальное печенье. Ничего не осталось. Вы хуже саранчи, дети! — мама разводит руки в стороны и поправляет круглые очки. — К обеду, пожалуй, еще испеку. Тогда и приходите, а пока сhiuso (прим.авт. — «закрыто» по-итальянски).

Эльза, ни капли не расстроившись, убегает к Прасковье. Леон возвращается в дом с утренней пробежки, а я крепко обнимаю мамочку, потому что сильно скучаю по ней в течение года.

Она у меня самая настоящая жена дипломата — сдержанная, воспитанная и очень сильная. Не скажу, что мы близки по духу, но… разве это важно?..

— Ну что ты, Федерика? — мама поглаживает по голове и качается из стороны в сторону.

Я сентиментальная стала, слезы близко.

Губы кусаю.

После всего случившегося как-то особенно важно окружить себя близкими и наобщаться с ними вдоволь. Пока здоровы, пока живы, пока есть силы.