Отец на час. Работает спецназ (СИ) - Коваль Лина - Страница 34

— И? — хмурюсь, догадываясь, что будет дальше.

Лучше б мы ее сладким покормили.

— Я забыла заклыть фелму, — произносит Маша и… в эту же секунду начинает рыдать. — Все мулавьи лазбежались. Как клысы!..

— Ты… что сделала? — выглядывает Федерика из ванной.

Маша театрально падает на мое плечо и еще сильнее рыдает. Примерно на восемь по десятибалльной шкале.

— Можно я сделаю вид, что меня здесь нет? — спрашивает начальница, прикрывая голое тело полотенчиком.

Да как же тебя нет? С такой-то грудью!..

Мысленно бью себя по щам.

— Так, где стояла ферма? — спрашиваю Маню, усаживая ее на стул в гостиной.

— В нашей комнате.

— А Эльза где?..

— Она на шкафу… плячется.

— На шкаф залезла? — откашливаюсь, поглядывая на полуголую начальницу.

Искупались, блин. Чуть зазевался — и все. Катастлофа.

— Ладно. Сидите здесь!.. Дамочки.

Единственное, что приходит в голову, — муравьев травят уксусом, поэтому заглядываю в полупустые шкафчики, и бинго — в одном из них нахожу то, что надо. Дальше дело за малым — под раковиной отыскиваю какое-то средство для плиты с пульверизатором. Избавляюсь от содержимого и делаю уксусный раствор.

В детской тихо и душно.

— Ну и что ты здесь сидишь? — спрашиваю у Эльзы, задирая голову.

— Стра-а-шна…

— Иди сюда, — зову, подставляя руки.

После недолгих раздумий она спрыгивает и испуганно пялится по сторонам.

— Вы ведь их не убьете?..

— Нет, конечно. Каждого муравья лично позову обратно на ферму и доставлю с почестями.

— Они живые, — хнычет девчонка.

— Ну давай оставим их здесь, с вами.

Морщится.

— Хотя… это ведь насекомые, — Эльза ловко пренебрегает убеждениями в угоду собственному страху и выходит из комнаты, а я следующий час чувствую себя охотником за привидениями и обрабатываю каждый угол.

Знал бы мой комбат, какой бывает служба. Охренел бы!..

Перед сном принимаю душ и, глянув на плотно прикрытую дверь соседней спальни, иду к себе. Сил, чтобы натянуть на свой зад хотя бы трусы, не остается, поэтому, уповая на то, что все дамы, кошки и собаки уже спят, решаю завалиться в постель в чем мать родила.

Закинув руки за голову, в красках вспоминаю купание в море. Какая мягкая у Федерики кожа и какой горячей может быть итальянка, когда позволяет себе чуть больше.

Дверь медленно открывается. В комнату вплывает стройная тень, и я с хмурым видом наблюдаю, как начальница по-хозяйски устраивается рядом.

— Я с тобой буду спать, — сообщает. Перед фактом ставит.

— Что это вдруг?

— Мне кажется, что по мне ползают муравьи... Толпами по мне ходят, понимаешь? Ничего не могу с собой поделать. Я их ужас как боюсь.

Смотрю на нее в полутьме. Обеспокоенные глаза, еще влажные волосы, пухлые губы, ночная рубашка ясно-понятно с кружевом. Затягиваюсь воздухом. Запах… ее запах. Женственный до отключки мозга.

— Так они и ползают, — отвечаю мрачновато. — Вон… по подушке. Рядом.

— Где? — взвизгивает она и живо перебирается на меня. — Ого… — чувствует между нами такой нехилый спиннинг. Еще с прошлого раза разобранный.

— Вот тебе и ого, — расцепив руки, лениво к ней тянусь и сжимаю мягкие холодные ягодицы.

— Влад... — шепчет интимно Федерика и ласково обвивает мою шею.

Поймал, получается. На муравьев поймал.

Самодовольно улыбаясь, целую свою добычу. Рыба моей мечты.

Знал бы, давным-давно эту ферму к херам разворотил.

Глава 35. Влад

Резко перевернув начальницу на спину, подцепляю сорочку, задираю повыше.

Нет, так не пойдет. Хочу раздеть, чтобы смотреть.

— Давай-ка снимем, рыба моя, — тяну Федерику за руки.

Она послушно поднимается. Мои движения резкие, нетерпеливые, поэтому кружева озером оседают где-то в районе двери. Малость перестарался.

Тонкие шелковые трусы оставляю.

В них хочу…

Бомба будет. Достоинство вместе с налитыми сокровищницами от предвкушения подпрыгивают и покачиваются.

Дикий взгляд кружится вокруг махонького пупка и устремляется выше — туда, где колышутся идеальные, по моей версии, полушария.

Обхватив их, зарываюсь лицом ровно посередине и пьянею. От запаха ее, мягкости и объема. Охрененно!..

— Влад, — рыбка жалобно хлопает ртом и запрокидывает голову. — Хочу… Скорее…

— Щас все будет, — пристраиваюсь, сдвигая белье.

Кайф…

Всхлип.

Стон.

Треск кровати.

— Тише! — яростно шипит над ухом, принимая меня.

— Буду как крот!.. — толкаюсь как в последний раз.

— Ох! — пищит и бултыхается подо мной.

Упершись локтями по обе стороны от головы, предусмотрительно занимаю ее рот своим и раскачиваюсь, балдея от ощущений.

Раз, два, глубже.

Раз, два, глубже.

Равнение на середину.

— Влад, — начальница сладко выгибается и феерично кончает не без моих опытных пальцев.

Покидаю ряды недотрахавшихся последним и, шумно дыша, валюсь на спину. Влажное от пота тела тут же обдает кондиционер, а руки снова тянутся к мягкому и роскошному.

Сгребаю итальянку и к себе прижимаю. Всю-всю.

С муравьями и тараканами.

Наконец-то расслабляюсь и добрым становлюсь. Это я почему раньше злым был? У меня просто Федерики не было.

Как вообще мужчина понимает, что безнадежно втрескался?..

В зависимости от возраста — сто процентов.

По молодости — потому что неимоверно хочется шпилиться. Да-да. Не заниматься сексом, а именно шпилиться!.. Дружить с противоположным полом исключительно организмами и никак иначе. Сила любви тогда зависит от срока воздержания: короче, чем дольше девчонка тебе не дает, тем сильнее ты ее любишь, а когда все случилось… вот тогда охреневаешь.

Чур меня…

Че здесь забыл?..

Потом борода растет вместе с мозгами, понимать начинаешь — кроме секса-то есть и другие примочки: домашний уют, место, куда хочется возвращаться, поддержка, забота о ком-то и регулярный секс без каждодневного поиска партнерши и утренней стадии охреневания. Сила любви теперь равна уровню вовлеченности в брак с двух сторон.

К сожалению, из-за занятости, частых командировок в боевые точки и, допускаю, тотального нежелания, здесь я в первом браке недотянул. Бытовуха, мать ее. Бывшая только сейчас оживилась, когда ей Прасковья все уши про Федерику прожужжала.

— Владь… — тянет по-Машински.

Улыбаюсь, как муравей, который сегодня вечером спрятался за плинтусом и размножается. Как вообще муравьи размножаются?

— Спишь? — спрашивает Федерика, шумно дыша в мое плечо.

— Нет, — улыбаюсь. — Лежу. Аппетит нагуливаю…

Хихикает возбужденно. У меня внизу снова аншлаг.

Как в сорок с лихером понимаешь, что втрескался?..

Прерывисто вздыхаю в темноте, прижимая к себе горячую фигурку и зарываясь лицом в мягкие волосы.

Да как, твою мать.

Просто понимаешь, что нравится она. Смотреть на нее хочется. Обнюхивать.

И шпилить только ее.

И никакую другую.

Даже если не дает, зараза, и резиновых афроамериканцев вместо тебя выбирает…

Даже если двери перед твоим носом — на клюшку.

Даже если штрафует за каждую сигарету и «блядь».

Блядь!

По хрену.

Сначала думал: ерунда все, но почти за месяц сексуального воздержания желание позвонить, к примеру Женечке, так и не появилось.

Это уже не шутки!.. Это уже серьезно!

— Мне с тобой хорошо, Влад, — признается Федерика доверчиво.

В сорок, извините, и это достижение. Спустить в унитаз свою корону и вот так признаться. После Паганини ее — тем более.

«Мне с тобой хорошо…»

— А мне без тебя плохо, — хриплю с улыбкой.

Что-то вроде признания в любви для взрослых. Безопасное. Рациональное. Но настоящее.

— Так переживаю за все, — доверяется.

— За что? — приоткрыв один глаз, кошусь на нее.

— Старой себя здесь чувствую. Девочки все молодые. Самая старшая — Есения — почти на пятнадцать лет меня моложе…