Твой номер один - Саммер Катя - Страница 8

И пока смекалистый ведущий и по совместительству автор популярного спортивного подкаста Джо Леви, у которого яйца, видимо, сделаны из стали, потому что он единственный не потерял дар речи, наблюдая за световым перформансом моей футболке, пытается отвлечь толпу, я взглядом указываю находящемуся на грани обморока мужику из Lacoste на кулисы. Ему явно нужно присесть, а мне оценить обстановку и среагировать.

Как? Другой вопрос.

Мне не привыкать отбиваться от враждебно настроенных зрителей, но тут… вроде бы никто и не упивается моим унижением. Напротив. Я замечаю в толпе сочувственные взгляды, что для меня еще хуже. Клал я на всю эту сентиментальную хрень. Надпись на футболке – это хотя бы честно и по факту. Но прийти в голову такое могло бы только совершенно отбитому…

Стоп.

Когда кто-то догадывается добавить света, чтобы я не сверкал в темноте, как неоновая вывеска, я под голос ведущего, перечисляющего мои спортивные регалии, натыкаюсь на барби, которая пятнадцать минут назад плевалась в меня ядом и которую я послал за…

Черт. Перевожу взгляд на поло, потом снова на блондинку. Она стоит у противоположной стены, прячется под козырьком ненужной в вечернее время бейсболки, но я ее вижу. Даже в приглушенном свете желтых огней она выглядит бледной и напуганной. Виновна – кричит весь ее вид. Ну, конечно, маленькая сучка действовала исподтишка. Странно, что не бежит отсюда сверкая пятками. Что, даже не боится быть уволенной?

Я приподнимаю брови, транслируя ей угрозы без слов. А если в суд подам? Моральный ущерб, порочащие честь и достоинство действия. До конца жизни со мной не расплатится, зараза такая…

– Алекс, поздравляем с началом сезона! – обращается ко мне ведущий. Я включаюсь и концентрирую внимание, среагировав на свое имя. – Как настроение?

– Отличное, спасибо! – на автомате отвечаю я и поднимаю руку, еще раз приветствуя собравшийся у сцены народ, а сам не свожу глаз с блондинки. Она кусает губы, гипнотизируя меня, но продолжает стоять на месте. Что за извращенную игру ведет?

– Поделись с нами ожиданиями от первого в сезоне турнира Большого шлема. Ощущаешь ли ты прессинг? – Джо ободряюще улыбается мне, пытаясь свести скандал на нет, но я эту подачу не принимаю.

Все еще смотрю барби в глаза, представляя, как хорошо моя рука смотрелась бы на ее тонкой шее. И неразумно, глупо, против любых адекватных доводов ощущаю… возбуждение, приятно растекающееся по телу.

Еще стояка в этих шортах мне не хватало для полного счастья. Я ее убью.

– Приехал сюда с нулевыми ожиданиями, ребят, – говорю с улыбкой, непринужденно засунув руки в карманы брюк. – Никакого прессинга. Я всего лишь… второй.

Делаю театральную паузу, после которой все замирают на вдохе, и лишь затем продолжаю:

– Пусть беспокоятся те, у кого первая строчка качается под ногами.

Гул одобрения проносится по залу после моих слов.

Ладно, хватит с меня любезностей, и так еще ни на кого не наорал. Я протягиваю и жму руку ведущему, заканчивая наше небольшое шоу. Он вынужденно подхватывает, объявляет время розыгрыша. И вот уже на сцену выходят одетые в новую коллекцию Lacoste идентичные девчонки и парни, которые ослепляют толпу улыбками похлеще прожекторов.

Три, два, один… Толпа не сразу, но оживает. Движется в мою сторону, ломится за сцену, куда спускаюсь я. В ушах шумит, с противным звуком щелкают камеры на телефонах.

– Алекс! Алекс, вы думаете за инцидентом стоит Холлиуэлл? – неожиданно доносится до меня вопрос. Удивляет, потому что Святошу обычно не обвиняют в обычных человеческих грехах.

– Без комментариев! – из ниоткуда перед охраной, отделяющей меня от возбужденной толпы, появляется Артур. Самое время, чтоб его.

– Алекс, вы верите в проклятие «второго номера»?

– Алекс, мы болеем за вас!

– Алекс, Алекс, Алекс…

Что-то странное творится сегодня со зрителями и папарацци. Когда мне прокладывают дорогу прямо сквозь толпу, они смеются, но не зло, свистят, но не освистывают, подбадривают и бросаются в меня не помидорами – на голову одному из охранников прилетает красный кружевной лифчик, предназначавшийся мне. Толпа хохочет.

– Как думаешь, Алекс, это подстроили фанаты Холлиуэлла, которые не хотят, чтобы ты выиграл еще один турнир Большого шлема? – надрывая связки, выкрикивает по-русски парень, забравшийся на плечи к другу, чтобы его заметили.

Скорее всего, он намекает на протесты, которые в прошлом году устроили во время Уимблдона. Против моего участия. Да, было дело после очередной стычки со зрителями. Я показал в камеру средний палец, когда перед важной подачей мне мешали, выкрикивая, что я лузер.

– Больше похоже на фанаток моего большого члена, – отшучиваюсь я, и парни взрываются смехом, пока другие ничего не понимают из-за языкового барьера. А жаль, был бы отличный заголовок. Впрочем, может быть, еще будет, если моя шутка попала на видео.

Пройдя буквально десять метров мы оказываемся в служебной зоне, куда не пускают посторонних. Артур, весь красный от злости, матерится на французском, не забывая вставлять его любимый заимствованный «факинг» везде, где можно.

– Переоденься, и можем уходить. Плевать на фотосессию, это скандал! Мы засудим их и…

– Не кипятись, а? – говорю Артуру, а сам направляюсь в противоположную от палатки сторону.

– Алекс, ты вообще куда? Совсем с ума сошел? – летит в спину.

Видимо, да. Потому что единственное, чего я сейчас хочу, – это поймать барби. Что я собираюсь сделать с ней после, сам не знаю. Сожрал бы и не подавился, но… с ней как будто хочется поиграть. Не отомстить, нет. Но заставить ее пожалеть о сучьих пакостях, которые она тут творит.

Я двигаюсь на инстинктах. Что-то тянет магнитом туда, в дрожащий полумрак, где последний раз видел ее. С каждым шагом ощущаю под кожей нарастающий жар, звуки вокруг затихают. Я, как дикий зверь, которого манит сладкий запах и зов крови. Поймать, растерзать, уничтожить… Но только собственными руками.

Двигаюсь вдоль стены. Не выхожу из тени, пока не натыкаюсь на девчонку. Довольно быстро, кстати – стоит почти на том же месте, где припечатал ее взглядом к стене. Вот она во всей красе ее чертовски соблазнительных ног, которые, как всегда, демонстрирует, чтобы все вокруг обливались слюной. Ищет того, кто бы клюнул? Вытащил в люди? Почему бы и нет – каждый добивается целей по-своему.

Уже делаю к ней шаг, когда слышу ее возмущенный тон.

– Не нужно указывать мне! – она оказывается не одна. Не сразу замечаю, что размахивает руками перед возрастным мужиком. Уже нашла себе папика? Вот это скорость.

Блондинка шагает в сторону, тот перехватывает ее за локоть, а я напрягаюсь. Собираюсь вмешаться, когда она, резко сорвавшись с места, летит к выходу с крыши. Как завороженный, следую за ней и перехватываю на полпути. Опасно близко от пусть и огороженного, но парапета, откуда открывается вид на ночной город.

– Что вы… – дергает рукой, в запястье которой я вцепился, пока не встречается со мной глазами. Тут же замирает и выдает уже по-русски: – Ты.

Потом опускает широко распахнутые глаза на поло и поджимает губы, сдавая себя с потрохами.

– Это очень детский проступок, – наклонившись, говорю с ней на ее, по всей видимости, родном языке.

– Я буду отрицать все под присягой, – вскинув подбородок, дерзко заявляет она, а сама едва не дрожит от страха (или это возмущение?) и заглядывает мне за спину. Надеется на спасение?

Хмыкнув, я надвигаюсь на нее, сокращаю расстояние между нами до минимума.

– Выпороть бы тебя, – говорю тише и уже на французском, потому что чертовски хреново думается, когда ее пухлые губы распахнуты, а горячее дыхание согревает мою шею и подбородок. Когда покалывают пальцы, которыми впиваюсь в ее кожу. Когда ее грудь вздымается на каждом вдохе и едва не касается испорченного поло… и когда все равно коротит.

– Вы, – опять «выкает» мне, – нарушаете мои личные границы. Даю вам шанс отступить, пока я не закричала. У вас могут быть проблемы посерьезнее обидной надписи на футболке, – в ее приятном, чуть хрипловатом голосе, совсем не подходящем кукольной внешности, слышна угроза. Я приподнимаю бровь одновременно с тем, как она открывает рот и…