Твой номер один - Саммер Катя - Страница 2

– Тебе нет и пятидесяти, а инфаркт ты схватишь скорее потому, что чаще, чем следует прикладываешься к бутылке коньяка.

– Хороший французский коньяк продлевает жизнь, чтобы ты знал, – слышу теперь усмешку в голосе менеджера. После следует длинная пауза и театральный вздох. – И что это было, Алекс?

Это риторический вопрос?

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты швырнул кроссовкой в зрителей.

– Меня освистывали и мешали сосредоточиться.

– Фирменной кроссовкой BOSS, между прочим, – продолжает Артур, игнорируя моя замечание. – Немцы оборвали мне телефон. Обещали разорвать контракт, если твои выходки продолжатся, а размер компенсации по нему…

– Они знали, с кем имеют дело, когда заключали его. Пусть идут на хрен, я увеличил им продажи спортивной линии втрое.

– Скажешь это в суде.

– Если понадобится, скажу. Меня вообще и Lacoste устраивают, – говорю, глядя на спортивные кеды, которым не изменял много лет. Но Артур уломал меня выйти на благотворительный матч в новых, чтобы порадовать очередных спонсоров.

– Ты оскорбил судью! Обозвал его жирным черным козлом…

– Это было не оскорбление, а констатация фактов.

– Пресса уже подхватила волну, тебя обвиняют в расизме и…

– Если бы он был белым, я бы назвал его жирным БЕЛЫМ козлом.

Как будто есть разница, какого цвета у тебя кожа, если ты козел, который подсуживает любимчику публики.

– Ты сломал дорогущую ракетку и разбил нос бол-бою**, когда послал тот мяч в стену после удаления!

– А вот за это я извинился! – перекрикиваю ударившегося в истерику Артура. – Не за ракетку, сколько бы она ни стоила. За пацана. Я дал его родителям твои контакты, они свяжутся с тобой. Компенсируй им все, что потребуют, и отправь их куда-нибудь отдохнуть. Желательно туда, где есть Диснейленд. Пацан не виноват, что под горячую руку попался, я целился в жирного черного…

– Алекс, твою ж мать! – у меня выгибается барабанная перепонка от вопля менеджера. Убираю телефон чуть в сторону, пока тот продолжает надрываться. – Ты за один матч рушишь все, над чем я работаю месяцами. Это плохо для твоего имиджа. Какая кому разница, что ты выиграл турнир в Аделаиде, если ты снова замешан в скандале?

– Артур, – повторяю его тон. – Мне плевать на имидж. И ты знаешь, что победа в Аделаиде ровным счетом ничего не значит. Клэптон молодец, но в финале я бы предпочел одолеть совсем другого человека.

Холли. Джеймс Холлиуэлл по кличке Святоша, первая ракетка мира и мой личный криптонит, чтоб его. Как бы отвратительно сопливо это ни звучало, но было чистой правдой: я проигрывал ему всегда, и несмотря ни на что, будь то погода, настроение, фазы луны и расположение звезд. Я уступал ему на любом покрытии, в любой стране и на любом турнире. В Аделаиде его не было – он экстренно снялся из-за проблем со здоровьем. Но именно с ним состоялся скандальный благотворительный матч, собравший нуждающимся детям в далекой Африке баснословную кучу денег.

Наше противостояние «Дьявол против Святоши»*** обозвали противостоянием добра и зла. А добро с белозубой сияющей улыбкой и блондинистой шевелюрой, по общественному мнению, всегда побеждает.

– Ты слишком зациклился на Холлиуэлле. Это плохо закончится.

Мне этот разговор уже порядком надоел. Даже если так, что с того? Раньше, пока я взбирался на вторую строчку в мировом рейтинге, как сквозь гребаные тернии к звездам, Артур был терпимее к моим выходкам.

– Фонду нужна была куча денег – они ее получили. Что снова не так? – цежу я.

Еще один неимоверно раздражающий вздох. Артур мог бы стать тренером по выводящим из себя дыхательным упражнениям.

– У тебя не получится стать первой ракеткой мира, если ты будешь сам себе портить все. А вторых никто не помнит, знаешь ведь?

Молчу, потому что согласен. Но это не делает Артура менее противным.

– Ну и конечно меня бесит, что ты, как благотворитель, постоянно отваливаешь приличную часть призовых в дисциплинарку.

– Плевать.

– Мне не плевать! Я на проценте, если ты помнишь.

Напряжение исчезает так же внезапно, как повисло в трубке. Я не сдерживаю ироничный вздох, и Артур негромко смеется в ответ. Он отличный мужик и хороший менеджер. Почти единственный мой друг. Если бы еще не вел себя как наседка и не учил жизни, было бы зашибись.

– Слушай, тебе правда надо браться за голову, – продолжает он, но уже аккуратнее, будто двигаясь по минному полю, потому что знает – меня в любой момент рванет, и я повешу трубку. – У всех бывают черные полосы, но это зашло слишком далеко. Похоже на манию. Если это из-за запястья…

– Это не из-за запястья.

Артур продолжает, не слушая меня.

– Может, свернемся ненадолго? Подлатаешь себя, потренируешься спокойно без давления. Я не хочу, чтобы второе место стало твоим лучшим достижением.

– Из-за статуса первого и твоего процента от возможных контрактов?

– Типа того, – с гулким смешком отвечает мне он.

Я не люблю подобную степень откровенности, но терплю иногда. От Артура и еще нескольких людей, которых можно пересчитать по пальцам одной руки. Все они часть моей команды и хотят для меня лучшего, поэтому я стискиваю зубы и вместо того, чтобы продолжать гавкаться, бросаю ему короткое «я в порядке».

– Тогда скоро увидимся, оставайся на связи, – просит он.

Я отключаю вызов, не ответив, смахиваю сообщение от младшего брата, который аплодирует очередной тупой видеонарезке, где меня выставляют законченным психом. Откидываюсь на сиденье, прикрываю глаза и пытаюсь заставить тело расслабиться, но бывает так, что не выходит – когда ты весь один большой спазм. Нервы натянуты, сердце долбится в ребра, а мозг давит на лоб. Мысли хаотично крутятся в голове, сталкиваются друг с другом, множатся.

Зациклился, плохо, имидж, скандал, далеко, мания, запястье…

***

Не могу усидеть на месте спокойно. Стучу пальцами по кожаной обивке до тех пор, пока не срываюсь и не лезу в интернет, чтобы по запросу на свою фамилию найти завирусившееся видео полета моей кроссовки. А сразу под ним выпуск какой-то спортивной программы, где за столом на фоне экрана с этим самым видео сидит целая куча ничего не добившихся в жизни умников: бывшие тренеры, травмированные на заре карьеры или на голову спортсмены, вообще хрен-пойми-кто.

«Ну, так может, все-таки нужно было раньше приходить в профессиональный теннис?» – умничает какой-то хрен с залысинами на голове. – «Федерер вон ракетку в руки взял в три с половиной года. Надаль, тот начал тренироваться, когда ему еще не было пяти лет. Де Виль попал в теннисную секцию во сколько… в семь? И лет до шестнадцати теннис не был для него приоритетом – он учился, играл в шахматы…»

Сука. Хочется спросить, чем ему мои шахматы насолили, но я лишь крепче сжимаю телефон. До побелевших пальцев.

«Хотите сказать, Алексу Де Вилю просто не хватает опыта?» – спрашивает усатый ведущий.

«А мне кажется, по этому чуваку психушка плачет», – вмешивается в разговор вышедший на пенсию теннисист, лучшим местом в карьере которого была лишь третья сотня в рейтинге – так сообщает на мой запрос Google.

Чуваку. Кто в наше время вообще говорит «чувак»? Если только ты не старпер, который пытается быть в теме.

Кровь по ощущениям будто закипает в жилах – тело горит. Я злюсь. Сильнее. В груди распаляется огонь. Пальцы чешутся. И снова хочется что-нибудь разбить, кого-нибудь ударить… Раньше подобные приступы сдерживать было невозможно. На память о них у меня остались мелкие шрамы на коленях и костяшках – лупил я себя ракеткой знатно. Сейчас, в двадцать семь, после долгой работы с психологом, стало проще, но иногда весь прогресс идет в жопу.

Когда заговаривает какой-то приглашенный эксперт с до хрена умным видом, я уже думаю, что меня вот-вот взорвет.

«Я не согласен с вами», – сообщает тот, потушив мой запал. – «Есть разница между тем, кто просто вечно ноет и кому не нравится все подряд, и тем, кто в порыве злости разбрасывает игрушки. Алекс Де Виль эксцентричен, гиперэмоционален…»