Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 9

На крыльце появилась и улыбающаяся Ольга Леонидовна, помахала нам рукой. Будущая тёща была в тапочках, и бежать к нам даже по усыпанной гравием дорожке ей было не совсем с руки. Так и ждала, улыбаясь, на крыльце, пока мы подтянемся.

— Ну, милости просим! — пожал генерал мне руку. — Как добрались?

— Нормально, Сергей Михайлович… Как у вас тут красиво!

— Это ты ещё летом тут не был… Так, давайте разгружаться, а потом я тебе, Арсений, экскурсию устрою. В доме пока прохладно, через час только протопится.

Дача мне понравилась. Крепкая, основательная, с большой застеклённой верандой, на которой стояли покрытый клеёнкой с изображениями фруктов стол, стулья, шкаф с посудой, холодильник «Бирюса», газовая плита и рукомойник. А из стоявшего на столе радиоприёмника «Океан-209» звучала бодрая музыка.

Дверь внутрь была открыта, это, как пояснил Лебедев, чтобы тепло из дома и на веранду шло. Мы занесли вещи в дом. Внутри обстановка не сказать, что богатая, но на глаз приятная. Центр главной комнаты занимал круглый стол, у стены под репродукцией Айвазовского большой диван, причём с кожаной обивкой, и вполне прилично выглядевший, пусть местами глаз и цеплялся за потёртости, преимущественно на подлокотниках. А ещё тут имелась газогенераторная печка.

— Канадская, называется «Булерьян», — пояснил генерал, заметив мой заинтересованный взгляд. — Выпускать у себя там на Западе начали несколько лет назад, удалось достать в прошлом году через хороших знакомых. А вещь чудесная… Заложил дрова — и только регулируешь степень горения. Берёзовые дрова — одна закладка, в режиме газогенерации горят около 8 часов.

Дрова, как объяснил Михалыч (как-то мне его так удобнее было про себя называть), они покупают уже готовыми в местном лесхозе. Складируют возле сарая. А в сарае, если что — садовый инвентарь и всякие молотки с пилами и гвоздями.

Из зала вели две двери в небольшие комнаты. Одна — Сергея Михайловича с супругой, вторая — Евдокии Гавриловны. А на втором этаже находились ещё две комнаты, в одной из которых предстояло ночевать нам с Андреем, а в другой, соответственно, Наталье и Рите. Хотя, конечно, я бы с радостью поменял Андрюху на Риту. Но до свадьбы об этом и речи не могло идти. Кстати, все комнаты в доме были обиты вагонкой, что придавало им дополнительный уют.

Удобства располагались в отдельном хозблоке. Туалет типа выгребной ямы с опилками. Для душа имелось отдельное помещение, причём душ был дровяной. Бак находился на чердаке. Воду включают весной, когда пройдут заморозки, пока же вода из колодца. Ну а газ баллонный, сами баллоны заправляют на станции Купавна в трёх километрах от дачи.

Зубную щётку, тюбик «Поморина», небольшое махровое полотенце, бритву, подаренную Лебедевыми, и крем для бритья «Флорена» родом из ГДР я прихватил из дома. Всё это заняло место в тумбочке нашей с Андреем комнаты. Он свои гигиенические принадлежности сунул туда же.

Сергей Михайлович и Андрей отправились к мангалу, Ольга Леонидовна готовила нарезку, а мы с Натальей и Ритой уединились в комнате родителей на первом этаже. Я всех заранее предупредил, что займусь здоровьем девушки. Заметив в глазах Риты мелькнувшую искорку тревоги, предложил ей поглядеть на мою работу, и она с готовностью приняла предложение.

— Ну что, снимай кофту и ложись на спину, — сказал я Наталье, показывая взглядом на двуспальный раскладной диван, а сам на автомате сунул руку в карман, где хранилась миниатюрная иконка архангела Рафаила.

Рита присела на стул рядом, с интересом наблюдая за происходящим.

— Лифчик снимать не надо? — с тревогой в голосе спросила Наташа.

— Не надо, — улыбнулся я, — меня интересует только твой живот. Трусики тоже снимать нет необходимости.

Дальше для меня начался уже ставший рутинным процесс диагностики, во время которого выяснилось, что теми самыми осложнениями на фоне перитонита стала… закупорка спайками маточных труб.

Ну надо же, подумал я, точь-в-точь как у Евдокии. Что ж, тем проще, опыт уже имеется. И приступил уже к самому процессу исцеления. Закрыв глаза, я видел внутренним взором, как «паутинки», мерцая всеми цветами радуги, не спеша обволокли маточные трубы и принялись методично растворять спайки. Перед началом сеанса я засёк время, и по итогу вышло, что на всё про всё у меня ушло двадцать восемь минут.

— Всё, закончил, — выдохнул я, проводя ладонью по потному лбу. — Можешь одеваться.

— И что, у меня там теперь всё… всё нормально? — с ноткой недоверия в голосе спросила Наталья.

— Даже не сомневайся, — слабо улыбнулся я. — Можешь спокойно выходить замуж и рожать сколько влезет. Правда, правда. Я не шучу.

Она обхватила лицо ладонями, в глазах её заблестели слёзы. Как же мне это было знакомо…

— А ты сам как? — спросила Рита. — Много энергии потратил?

— Не вот уж, но достаточно, — уклончиво ответил я.

— Но вид у тебя всё равно уставший, как будто в одиночку грузовик с картошкой разгружал.

— По такому случаю я бы сейчас как следует перекусил. Пойдём, девчата, глянем, как там дела с шашлыком.

Над мясом колдовали оба Лебедевых, причём Андрей явно выполнял роль помощника. Генерал ещё когда обсуждали поездку, заявил, что готовить шашлык не доверит никому, потому что его учил этому после войны настоящий мастер этого дела Левон Кавтарадзе. Сына он, в свою очередь, научил, но, пока есть возможность, будет угощать друзей шашлыком собственноручного приготовлениям.

Когда я вышел на крыльцо, чтобы вдохнуть свежий воздух полной грудью, одуряющий запах тут же наполнил мой рот слюной. А двадцать минут спустя мы уже сидели всей компанией на веранде за столом, уставленным варёной картошечкой, солёными огурчиками, помидорами, перчиком, лечо, селёдка с лучком, ну и вишнёвая наливка, которую, по его словам, гнал лично Лебедев-старший.

Но королём пира был, конечно же, шашлык. Снятые с шампуров куски дымящейся баранины притягивали взгляд, а ноздри трепетали, втягивая божественный аромат жареного мяса.

— Первый тост за сегодняшний праздник, за Первое мая. С Днём международной солидарности трудящихся! — провозгласил Сергей Михайлович.

Мы дружно чокнулись… Ай, хороша наливочка! И тут же отправил в рот сочащийся соком кусок мяса. Даже макать в соус «Болгарский» его не стал. Едва целиком не проглотил, но всё же удержался, откусил сначала половину. М-м-м… Даже зажмурился от удовольствия.

— Сергей Михайлович, это божественно, — простонал я с набитым ртом.

Генерал довольно ухмыльнулся:

— Мастерство не пропьёшь, сынок. Ну что, по второй?

— Серёжа, не спеши, — одёрнула его супруга. — Успеется.

— И то правда, — легко согласился Лебедев-старший. — Ну-ка, подай мне блюдо с зеленью…

Я под наливочку рассказал пару анекдотов, а у Натальи в руках как-то незаметно оказалась гитара. А ведь и впрямь девушка очень неплохо играла и пела. Правда, репертуар всё больше каким-то бардовским был. Звучали вещи Окуджавы, Визбора, Галича, и даже из Высоцкого — «Песня о друге». А потом вдруг взяла и спела мою (так, во всяком случае, все считали) «Я не могу иначе». И хорошо-то как, не хуже, чем Герман. Вернее, в несколько другой манере, очень даже симпатичной.

— Хорошо поёшь, — высказалась жующая селёдочку Евдокия Гавриловна, когда Наталья наконец отложила гитару. — Душевно.

— Арсений, а ты нам что-нибудь исполнишь? — спросил Сергей Михайлович. — Может, чего-то новенькое сочинил?

— Не без этого, — скромно улыбнулся я. — Но у меня встречное предложение. Давайте мы с Натальей немного порепетируем и вечером устроим небольшой концерт.

— А что, идея хорошая, — подхватил идею Сергей Михайлович. — Вы как, народ?

Идея была горячо поддержана собравшимися. В этот момент нагрянули соседи.

— Привет честной компании! А вот и мы!

Мы — это двое мужчин и женщина. Одному лет под пятьдесят, его спутнице, державшейся рядом — примерно столько же. Второму было лет на десять побольше, практически старик, но ещё вполне крепко выглядевший. Он являлся обладателем пышных, седовато-желтых усов и лихо заломленной капитанской фуражки. Похоже, желтизна от курения, так как гость держал во рту трубку, пусть сейчас и не раскуренную.