Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 17

Я предлагаю попить чайку и по ходу дела более детально объясняю, что из себя представляет данный метод. А затем как бы невзначай интересуюсь у гостя, как здоровье его друга и некогда партнёра по съёмочной площадке Анатолия Папанова. Я-то помнил, что Миронов в той моей реальности пережил скончавшегося под струями ледяной воды Папанова всего на девять дней[1].

— Да что там, — машет рукой Миронов, — мы же не молодеем. Пусть он вслух никогда на свои болячки и не жаловался. Так-то Анатолию Дмитриевичу в этом году только 57 исполнится, но война всё равно даёт о себе знать. Контузия, ранения, инвалидность… Он ведь чуть ногу не потерял, чудом спасли, но хромота так и осталась. Вы и ему можете как-то помочь?

— Как-то, пожалуй, смогу. Сам-то он согласится?

— Я с ним поговорю. Завтра увидимся в театре, расскажу про ваш необычный метод.

Андрей сдержал слово, поговорил, и на следующий день вечером позвонил. Но голос его был невесёлым.

— Не удалось мне Анатолия Дмитриевича уговорить. Тот к нетрадиционной медицине, как вы вчера это назвали, относится с опаской. Ещё и вспомнил, как детстве у них в Вязьме соседка пошла к одной такой знахарке аборт делать, да так и померла на следующий день от кровотечения. Опять же, уверен, что жена будет против такой, как он выразился, авантюры. Может быть, конечно, изменит своё мнение, но на данный момент — вот так.

Я, честно говоря, расстроился. Мысленно уже представлял, как в мою квартиру входит знаменитый, любимый миллионами актёр, как я избавляю его не только от хромоты, но и от разного рода возрастных болячек, и по итогу будет жить он долго и счастливо.

Тем более что мне вскоре было чем заняться — 15-го мая из Красноярска пришла рукопись книги «Мы из будущего». Прочитал я машинописный текст за несколько часов. Павлов строго придерживался рассказанной мною в ресторане ЦДЛ канвы, при этом добавив в меру философских размышлений. Получилось даже лучше, чем я ожидал, о чём не преминул написать в ответном письме на адрес отправителя. Добавив, что буду с нетерпением ожидать выхода повести (по объёму на роман книга не дотягивала) в каком-нибудь уважаемом и популярном журнале, а ещё лучше — отдельным изданием или хотя бы в составе сборника. Но для начала и журнал будет неплох.

Понедельник, 19-го мая, выдался тяжёлым. Пришлось экстренно с применением ДАРа спасать жизнь пациенту. Да и вообще денёк выдался тот ещё, пришлось по просьбе Гольдштейна даже пожертвовать поездкой в институт на комсомольское собрание по поводу переизбрания состава бюро. Яков Михайлович пообещал за меня вступиться, всё-таки жизни людей важнее.

Я покинул стены больницы почти в семь вечера. Уставший и голодный под моросящим дождиком трусцой добежал до своей «шахи», и прыгнул за руль с мечтою быстрее добраться до дома, крепко поужинать и завалиться спать.

Отчаянно зевая, я вырулил со стоянки на проезжую часть. «Дворники» методично ёрзали по лобовому стеклу, я снова зевнул, и в этот момент увидел голосующую парочку. Парень — примерно мой ровесник, и с ним девушка чуть помладше. Прилично одетые, оба в джинсах, на ногах — кроссовки. У него «Adidas», у неё — «Puma». Молодой человек держал над ними обоими чёрный зонтик, и оба махали именно мне. Собственно, передо мной больше машин вообще не было.

Не знаю, с чего я вдруг решил тормознуть. Никогда раньше извозом не занимался, да и сейчас не собирался начинать, просто подумал, что, если по пути — то почему бы и не подвезти. Всё-таки дождь, пусть даже до остановки всего-то полторы сотни метров, а до входа в метрополитен чуть побольше.

— Шеф, до Трёхгорного вала не подкинешь? Нам возле парка надо будет выйти. Трёшку плачу.

Парень склонился к окошку с пассажирской стороны, где я загодя приспустил стекло. Лицо его показалось мне немного отталкивающим. Хотя что именно могло в нём отталкивать — непонятно. Вроде вполне симпатичный, такие девушкам обычно нравятся. Девица, мерно давящая челюстями жвачку, не сказать, что красавица, но вполне ничего, и родинка на щеке ей идёт. Взгляд вот только, которым она по мне мазнула… Слишком уж хищный, что ли… Впрочем, не исключено, всё это мне кажется на фоне усталости, всё-таки пришлось сегодня ДАРом пользоваться, спасая жизнь вполне ещё молодой женщине. Да и Трёхгорный вал по пути, почему бы не захватить.

— Садитесь. И денег не нужно, нам по пути. Тем более три рубля для такой короткой поездки слишком много.

— Да торопимся просто, — добавил неловкости в голос парень, стряхивая со сложенного зонта капли влаги.

И показалось, что эта неловкость была наигранной. Но я слишком устал, чтобы искать чёрную кошку в тёмной комнате и, когда парочка заняла задний диван, отпустил сцепление, плавно выжимая первую передачу, чувствуя исходящий сзади от девицы запах мяты.

— А сколько лет вашему «Жигулёнку»? — поинтересовался молодой человек.

Я ответил, последовало ещё несколько вопросов, касающихся технического состояния автомобиля.

— Просто мне знакомый предлагает купить у него такую же, только бежевого цвета, — объяснил он свой интерес. — Просит семь тысяч за двухлетку. А вы почём брали? Восемь с хвостом? На авторынке? Понятно… Вот здесь налево, пожалуйста. Тут «пятачок» небольшой у въезда в парк… Да, вот он.

Я заезжаю на этот самый «пятачок», останавливаю машину, двигатель продолжает работать на холостом ходу. Вижу в салонном зеркале отражение лица молодого человека, тот криво улыбается.

— Спасибо, шеф!

— Да не за…

А в следующее мгновение на моей шее затянулась удавка. Всё произошло так быстро, что я не успел ничего предпринять. Главное, что не успел просунуть хотя бы один палец под тонкий, но удивительно крепкий шнур. Похоже, синтетический.

Я извивался, как опарыш на рыболовном крючке, чувствуя, что даже аккуратно подстриженными ногтями царапаю себе шею в тщетной попытке ослабить натяжение шнура. Я пытался сделать вдох, но даже молекула кислорода не могла просочиться через плотно сжатое горло.

ДАР! Я из последних сил активировал браслет, и попытался правой рукой достать руку моего убийцы. Не тут-то было, не получалось дотянуться, как я ни упирался ногами в пол и не пытался податься телом назад.

— Давай, Гоша, тяни сильнее, — как сквозь туман услышал я голос девицы. — Тебе помочь?

— Да иди ты… Сам я, Катька, не впервой, — огрызнулся Гоша.

Ах ты ж сука! Злость придала мне сил. Я вспомнил, какой фокус проделал на праздничном концерте в Колонном зале Дома Союзов, где в ложе напротив сидел ещё живой тогда Андропов. Сейчас это был мой единственный шанс.

Уже ничего не видя из-за тёмной пелены перед глазами, я поднял правую руку над своим плечом, развернув ладонь в сторону подонка, и мысленно приказал своим «паутинкам» остановить его сердце, вложив в этот посыл все оставшиеся силы.

Пелена, застившая мои глаза, не давала видеть даже отражение в салонном зеркале, я не мог понять, что там происходит, но удавка на моей шее вдруг ослабла, а за спиной послышался хрип. А я с каким-то сипящим бульканьем втянул в свои лёгкие воздух. Господи, как же хорошо дышать!

— Гоша! Гоша, что с тобой? — сквозь всё ещё стоявший в ушах шум услышал я взволнованный голос Катьки.

— Се… Сердце, — прохрипел Гоша.

Я стянул с шеи оказавшийся сплетённым из синих нейлоновых нитей шнур, ещё и с петлями для удобства затягивания на горле жертвы, сделал ещё пару глубоких вдохов через всё ещё сипящую, но уже более-менее пропускающую воздух носоглотку. Мир перед глазами понемногу прояснялся.

— Гоша, ну Гоша, блять…

В голосе подруги свежепреставленного раба божия Георгия (Егора, Юрия, Игоря?) слышалось отчаяние. Ещё бы, позлорадствовал я про себя, в такой ответственный момент потерять близкого человека. Ну или как минимум подельника.

Я осторожно потрогал пальцами припухлость на шее. Вроде гортань не сломана, хотя болело немилосердно. Ещё и слабость после такого концентрированного выброса энергии. Хорошо, что я всё-таки остался в сознании.