Служанка царского лекаря (СИ) - Семина Дия - Страница 4

Не дожидаясь новых гадких слов в свой адрес, быстрее шагаю в сторону таверны, теперь я просто обязана попасть в почтовую карету, и приехать в столицу, как принцесса.

А вслед слышу крик: «Дуня, прости меня, лично я к тебе со всей душой!»

— Я это заметила, только вот душа у тебя чёрная, и немного противная! Прощай! Маме с папой привет!

Крикнула и сбежала, пусть теперь трясутся от каждого стука, что там Волк сказал за торговлю людьми — пять лет каторги? Она им не помешала бы.

Глава 4

Почтенное семейство

— Что Василисушка, лишилась жениха? То-то же! Я наследник и будущий глава рода, а ты — баба, да к тому же глупая! Ладно бы глупая, но ещё и злая! Всё, сваха более к нам ни ногой! Выходи замуж за богатого старика, после ещё спасибо скажешь! — Савелий не стерпел и поддел сестру, в тот момент, когда та выглянула в оконце, не едет ли сваха с новостями.

— Ах, ты подлец! Ведь твоих рук все дела? Ты мне смотрины расстроил с пригожим женихом.

Взвилась девица, только тонкая косичка змеёй мелькнула в воздухе, кинулась на брата с кулаками, но снова промахнулась, Савелий уже наизусть выучил её повадки.

— А почто ты змею Дуньке подсунула? Дело-то подсудное, на каторгу захотела? Мало нам позора? Она теперь вона папенькой продана и в столицу поехала в сам дворец служить. При всяких там царях, а ты тут останешься на веки вечные! Я тебя содержать не намерен, посылай гонцов с согласием к старому жениху, нет в тебе такой красоты, чтобы кобениться!

Проворчал и вышел из горницы, но вслед раздался пронзительный крик сестры, после таких нападок — скандалу быть.

— Маменька, Савка меня заставляет за старика идти, и всё из-за Дуньки! А Дунька-то в царский дворец поехала, вот она змея настоящая, везде пролезет!

В доме на мгновение всё затихло словно перед бурей, послышалось, как почтенный отец семейства в гостиной неуклюже звякнул блюдцем, чертыхнулся и приготовился держать ответ. Видать, сынок решил всех на чистую воду вывести да сдать на жестокое правосудие маменьки, а уж за ней не заржавеет. Агриппина Савельевна — женщина суровая, и редко справедливая. Не прошло и нескольких секунд, как раздался её громкий глас, аки колокол на пожарной каланче, созывающий домашних, держать ответ за все проступки.

— Это что такое я слышу? Василий Лукич? Извольте-ка изъясниться, батюшка, каким это макаром наша каторжанка во дворец вами пристроена?

Хозяйка сама вышла и вовремя успела преградить путь к побегу своему любимчику сыночку, и взглядом указала на гостиную. Василиса, гонимая любопытством, сама пришла, надеясь, что хоть в этот раз братец получит затрещину от маменьки.

Но, кажется, в семействе появился новый виноватый.

— Да каким? Что вы, Агриппина Савельевна, всё ворчите, всё вам не так да не эдак. Сама при честном народе приказала отвезти девку в подёнщики, даже документы не дала ей. Это ж специально, чтобы на самые грязные работы. Ну я и пристроил первому встречному, понятия не имею, кто он такой. Мимо ехал, дал деньгу…

— Не деньгу, а золотой. Я всё видел, как её хотели в бордель купить, но мужик какой-то северный, да знатный спас нашу девку. Золотой кинул. А я сегодня её встретил на площади и расспросил по-доброму. Лекарь это, и не простой, а царский. И Дуня наша теперь во дворце будет служить служанкой. Там ей новые документы на раз-два выправят.

— Врёшь! Не может этой гадине так везти! — прошипела Василиса.

— Это правда, отец? Ты её продал за золотой? При людях?

— Не продал, а покрыл убытки! Мы её содержали, кормили, поили, имею право восполнить затраты, — разговор взвинтился на высокие ноты, напряжение в гостиной такое, что фарфоровый чайник позвякивает крышечкой от страха, были бы ноги, отбежал подальше, не бить бы битым…

— Дурья твоя голова. Запрет у нас в царстве на торговлю людьми! Ещё бы рубль — два, а золотой — это ж уже настоящая цена, по такой раньше крепостных продавали. Сейчас на нас этот лекарь проезжий шепнёт и пойдёшь на каторгу, следом за мужем своей покойной сестры. Тьфу, дурень! Угораздило меня замуж за дурака выйти.

— Да, Дунька так и сказала, что лекарь обещался это дело так просто не оставить, за змею и за продажу нам добра-то не светит.

Савелий подлил масла в пламя и отступил, позволяя маменьке как следует замахнуться на мужа. Но тот тоже за тридцать лет выучил все повадки жены, увернулся, но неуклюже, зацепил скатерть и смахнул-таки весь чайный сервиз на пол.

Звон заставил всех замереть, впервые посуда разбилась и не к счастью.

— Маменька, так она же каторжанка, какой ей дворец? Этот лекарь-то не знает поди, кого пригрел и на службу взял. Вы бы письмецо отправили кому следует в столицу, да и документики приложить. Дуньке быстро укажут на своё место, подле корыта свиного, пусть свиней пасёт, выше ей и не подняться. А со змеёй, это я ей ещё милость сделала, — проворчала добросердечная Василиса Васильевна, развернулась и ушла к себе страдать.

— Мать, а дочь-то дело говорит, напишем письмецо стряпчему, отправим, и он быстро доведёт до знающих людей. И лекарь этот, если он и впрямь лекарь, уже не посмеет на нас бочку катить.

— Вот и пиши прямо сейчас, а золотой на стол, быстро! Зажал деньгу, сидит тут, чаи распивает. И вот ещё, надо к свахе послать, и отдадим нашу Васю замуж за Гаврилу Нилова, немолод, и не красавец, но Савелий прав — богат! Лучшей партии нам уже не найти, зато и на приданом сэкономим.

Варианты Василисы

Глава 5

Волчья песня

Эйнар успел отъехать довольно далеко от небольшого провинциального городка. Настолько далеко, что возвращаться было бы великой глупостью, ведь его с нетерпением ждут в столице.

Лишний раз и останавливаться нет возможности, каждая минута на счету, но зато есть время основательно подумать о непростой рецептуре нового лекарства. Тайные ингредиенты удалось собрать на севере, но состав и дозировку нужно не просто продумать, но и опробовать. Одна беда, времени нет совершенно, состояние царя внушает немалые опасения. Да ладно бы сетовать на нехватку времени, в голове теперь тесно от иных мыслей, из-за которых нет-нет, да возникает желание развернуть коня. Вот прям рука дёргается, кабы не следил, то и не заметил бы, дорога-то одинаковая, что назад, что вперёд. Да только впереди — не самая простая служба, а позади…

А позади осталась Лиса, и покоя не даёт опытному лекарю, как малец, ей-богу, стоит забыться хоть на миг, и перед глазами возникает образ рыжей девицы.

— Дёрнуло меня выбрать именно в эту харчевню на обед! Была же мысль, объехать город кругом, быстро перекусить на тракте и снова в путь. Так нет, пироги там, видите ли, отменные, и девушек на улице продают, паршивцы. А я и рад вляпаться в очередную историю! Тфу…

В очередной раз проворчал сам на себя, да так сурово, что конь решил прибавить шагу, чтобы не злить сердитого хозяина ещё больше.

Сколько таких обездоленных, несчастных, болезных он встречал на своём веку? Сотни, тысячи.

Первое время душа болела за всех, потом только за самых беспомощных, а со временем и опытом появилось убеждение, что на всё воля Бога. А лекарь лишь инструмент всевышнего, лечить — да, а улучшать жизнь, особенно взрослой, довольно бойкой девицы — это уже вне его лекарской миссии. Будь она ребёнком…

И тут же сам себя перебил:

— Даже имени не спросил у Лисички.

Неприятно замечать, что размышления идут не сплошным потоком, а раздваиваются, словно русло реки в непростой дельте. Разум успокаивает, что девушка сильная, и он ей оставил денег, лекарство и дал верные наставления.