Препод от бога (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 4

И, хотя я не сомневался в том, что Леу полностью совершеннолетняя по любому счету (в абсолютных годах ей было лет пятьдесят — она как-то легкомысленно сказала, что сама точно не помнит, но примерно столько), я привык смотреть на нее как на девушку-подростка, которая пока не совсем выросла и не готова по-настоящему ввязаться в отношения между мужчиной и женщиной. Вот когда совсем позврослеет — тогда и начнется между нами романтика. А пока — только семейственность, нежная дружба, но без сексуального подтекста!

А если уж совсем начистоту, слова про «максимально близкую анатомию» и «Рагна дала добро» меня сразу насторожили! У Рагны, несмотря на старание в любых обстоятельствах учитывать мои интересы, все-таки весьма своеобразное чувство юмора!

Но… Как отказать Леу в таких обстоятельствах?

И еще одно соображение: признаться, мне стало страшно любопытно, что там у нее и сумею ли я справиться с наколдованным ею набором половых органов так, чтобы мы оба получили удовольствие! Можно сказать, ультимативный вызов моему мастерству героя-любовника!

(Нет, ладно, ультимативный вызов — это если бы Рагна попросила меня попробовать с ней как со скелетом. Но тут я сразу пас, к этим зияющим вершинам даже не знаю, как подступиться, хоть на досуге и раздумывал над всякими вариантами. К счастью, моя наименее живая супруга еще и одна из самых здравомыслящих.)

— Конечно, можно, — мягко сказал я. — М-м… я слышал, ты как-то выражала желание меня куснуть? Сразу говорю: не до крови. И… э-э… не в специфически мужские части моей анатомии, ладно?

— Договорились! — покладисто воскликнула Леу. — А ты меня можешь кусать везде, где хочешь. Хотя вряд ли твои смешные зубки зацепятся!

Я вздохнул. Ладно, лекцию о том, можно или нельзя говорить мужчине перед сексом, что у него что-то там «смешное», оставим на будущее. Культур-шмультур и видовой барьер, вот это все.

Но к сексу мы приступить так и не успели. Раздался гневный стук в дверь — тяжелый такой, бодрящий! — и вопль:

— Эй, учитель из Академии! Ты, что ли, за некромантов отвечаешь⁈ Выходи на разговор!

— А вот и хозяин собачки нарисовался, надо думать… — вздохнул я.

— Какой хозяин? Какой собачки? — удивилась Леу.

— Я как раз начал рассказывать. Некромантские детки. Там девочка маленькая, плачет все время. Жалко ее очень.

— Притворяется? — скептически спросила Леу. — Если все время.

— Не похоже… А кто-то из мальчиков убил собаку, а потом вместо извинений превратил ее в умертвие. И я, кажется, догадываюсь, кто.

— Не, ну ты, Рей, конечно, не мог иначе, — фыркнула Леу. — Вечно всех спасаешь! Особенно плачущих девочек. Дай угадаю, черноволосая и бледненькая?

— Ей восемь лет! — я щелкнул Леу по лбу. — То есть так-то она говорит, что одиннадцать, но выглядит на восемь, если не моложе. Ладно, извини, постараюсь разобраться с этим побыстрее! А потом вернусь — и мы займемся тем, чем ты хочешь.

…Однако едва я вышел за дверь, как понял, что побыстрее точно не получится. Не вариант. Толстый бородатый мужик, который держал на поводке огромного черного пса, похожего на ротвейлера (жужжание нескольких вьющихся над псом мух прилагалось!), явно не настроен был на мирное урегулирование! Впрочем, это было ясно еще по стукам в дверь. А рядом, с крайне независимым видом (мол, я тут вообще случайно), положив руку на эфес шпаги, стоял д’Артаньян.

На самом деле мальчик внезапно оказался обладателем пушкинского имени Ратмир… ладно, шучу, Ротимер — но со звучной фамилией Арталон-Дерагон! Едва записав это в книжечку, я сразу же понял, что иначе как д’Артаньяном называть его не получится, и смирился.

В конце концов, я с ними всего несколько дней, до Нента.

— Так, — сказал я. — Давайте общаться на эту тему не в коридоре. Я зарезервировал отдельную гостиную для ужина, но ужин только через час — пойдемте-ка туда.

К счастью, гостиная оказалась не занята — удача.

— Это просто безобразие! — тут же начал бородач, едва мы переступили порог. — Ваш подопечный заслуживает тюрьмы! Каторги! Да на галеры его сослать мало! Мой Тори, такой послушный, такой добрый, такой сильный — лучшая собака, которую только можно пожелать! А посмотрите на него теперь⁈

— А чего теперь? — буркнул мальчик. — Вот теперь он послушный и добрый! И служить вам будет вечно! Ну, сколько проживете… А не так — кидаться на кого попало! Он с оскаленными зубами на меня напал, вообще-то!

— Он просто играл, дрянной мальчишка! Убийца! — Бородач аж побагровел. — Он щелкал зубами — но не нападал! Любому было понятно, что он играет!

— Прошу прощения, — мягко сказал я, — то есть вы признаете, что ваша собака щелкала зубами на моего подопечного?

— Да он от него в далеко стоял, даже за одежду не хватал! Спросите кого угодно, свидетелей был полон двор!

— А вы где были?

— Спешил на звук лая! Заглянул в пивную на минутку…

— То есть собака была без хозяина, лаяла, клацала зубами на ребенка…

— Я не ребенок! — вскричал д’Артаньян.

— Прошу прощения, на этого юного дворянина. Который, к тому же, необученный некромант и не вполне может контролировать свои силы…

— Я могу! — снова влез этот придурок.

Я поглядел на него своим самым строгим «учительским» взглядом: долго копировал его с преподши, у которой проходил практику на пятом курсе. Д’Артаньян, к счастью, заткнулся.

— Это все равно не повод убивать пса! Который не сделал ему ничего плохого! — снова загремел бородач. — Тори был почти как человек! Как ребенок! У вас есть дети, мессир, а⁈ Как бы вы посмотрели, если бы вашего сына…

— Довольно, — рявкнул я. Недипломатично, но само вырвалось. Еще он мне собаку с моим Сашей не сравнивал! Потом мягко добавил: — Моему сыну нет и года. Конечно, я был бы… мягко говоря, не в себе, если бы он попытался поиграть с кем-то, а этот кто-то его бы прикончил! Но… вы уверены, что годовалый ребенок представляет собой такую же угрозу, как этот пес? — я указал рукой на молча стоявшего в углу гостиной «ротвейлера».

Бородач возопил:

— Да по нему же видно, что он и мухи не обидит!

Очень к месту: мух вокруг собаки стало больше.

— Так, одну минуту, — у меня возникла идея. — Арти… То есть, прошу прощения, Ротимер. Я гляжу, что вы анимировали собаку, даже вызвали ее послушность к хозяину. Но вы совершенно забыли законсервировать плоть. Так не годится. Исправьте ошибку, а то тут скоро невозможно станет разговаривать.

Мальчик побледнел, рот его приоткрылся.

— Но… я не умею!

— А говорили, что можете контролировать свой дар, — сказал я с укоризной. — Нет уж. Смотрите, вес этой собаки… сколько, восемь стоунов, примерно? Из них около двух стоунов костей, они в консервации не нуждаются. Остальные — вода и плоть. Примените энергии нежизни примерно в три раза меньше на каждый стоун, сколько вы использовали, чтобы анимировать всю собаку. Для консервации должно хватить.

— Так много⁈ — охнул мальчик. — Я же…

— Да, это тяжело, — согласился я. — Но вы пока не знаете, как работают внутренности собаки, ее эндокринная система, печень, почки, не можете запустить все это вручную с помощью Нежизни и поддержать иллюзию жизни в течение… да, пары лет, я думаю, на эту массу? Так что вам придется ограничиться простой консервацией. Вместо головы придется работать Ядром, что вы хотели? В жизни так всегда и бывает — если не думаешь, приходится прилагать больше усилий.

— Да мне не нужно, чтобы он консервировал Тори! — вскричал бородач.

— Я понимаю, — мягко сказал ему, — но эти мухи очень мешают. Сейчас мальчик справится с заданием, и мы продолжим разговор.

Д’Артаньян напрягся, побледнел, но, кажется, действительно сделал. Я не мог глазами увидеть эффект его некромагических манипуляций, талисман Рагны не давал мне магического зрения, поэтому подошел к собаке и потыкал плоть — да, появилось такое характерное для немертвых химер упругое ощущение. Опять же, и мухи отстали от собаки, разлетевшись по комнате.