Вперед в прошлое 12 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 53

— А там почему нет? — спросил Димон Чабанов про «Алесю».

— Там зверюга работает, которая не даст веселиться.

— А мы будем веселиться? — округлила глаза Алиса.

— Еще как будем, — пообещал я.

— И танцы-шманцы? — Рам покосился на Алису, видимо, представляя, как будет ее приглашать.

— Конечно. Мы будем там до ночи, хозяева согласились.

Только Мановар был не радостным, плелся в хвосте, повесив голову. Оставив толпу делиться впечатлениями, я подошел к нему и спросил:

— Что-то случилось?

— Еще как случилось, — злобно процедил он.

Егор пришел веселым, это моя новость так его расстроила. Интересно, почему? Я крикнул друзьям:

— Народ, вы идите, нам поговорить надо с Мановаром.

Когда идущие позади Гаечка с Алисой удалились метров на пять, я прошептал:

— Что тебя так расстроило? Факт, что празднуем в кафе?

— Я не приду, — буркнул он.

— Офигел? — воскликнул я. — Почему?

— Я не потяну скидываться, у меня ваще нет бабла, билеты склеиваю, чтобы ездить.

— Да не парься, если бы я хотел от тебя денег, наверное, посоветовался бы. Просто приходи.

Он немного воспрянул, выдохнул с облегчением. Я сказал:

— Про типографию помню. Еще не ходил туда и ничего не спрашивал. Если не выгорит, просто рисованные постеры продавать будешь. Постараюсь помочь.

Шумно сглотнув слюну, Егор пожал мою руку.

— Спасибо. Со своими отмечу потом, на «Утюге», например. Но хоть торт-то можно принести? Мама печет на продажу, у нее классно получается.

— Торт лишним не будет. Приноси конечно. Погнали! Мне еще в учительскую надо заглянуть.

Я догнал основную толпу, отмахнулся от вопроса Гаечки, чего хотел Мановар, рванул по лестнице на второй этаж, в учительскую. Оробев, остановился у двери, отошел к окну, достал пригласительные из кармана рюкзака. Руки подрагивали.

Как это будет выглядеть? Что сказать? А если Вера откажется сразу? Я мотнул головой. В горле стало горячо. Широким шагом в учительскую вошел дрэк… Наверное, все в сборе.

Вдохнув и выдохнув, я постучал и вошел, не дожидаясь приглашения.

— Доброе утро! — поздоровался я так громко, что все обернулись, нашел взглядом Веру и тотчас отвел его, дальше говорил, глядя на дрэка: — Попрошу минуточку вашего внимания. Маленькое объявление! На следующей неделе у меня день рождения, мне пятнадцать лет. Дорогие учителя! Буду очень рад вас видеть в субботу, в двенадцать дня в кафе «Улыбка».

Я принялся раздавать пригласительные учителям, которые у нас ведут уроки. Первому вручил пригласительный директору, потом сразу же — Вере, Илоне Анатольевне, математичке Инночке, химичке, физюле, Кариночке, Елене Ивановне, которая пришла позже, и ей пришлось объяснять все заново.

Она посмотрела, как на больного, и спросила:

— Ты пригласил учителей? На свой день рождения?

— На первую его часть, которая для взрослых, — ответил я. — Это наименьшее, что я могу сделать в благодарность за ваш труд.

Англичанка, Илона Анатольевна, чуть не прослезилась от моих слов. А мне было неудобно перед учителями, которые у меня не вели, приглашение не получили, хотя тоже тут присутствовали.

— Огромное спасибо, Павлик! — поблагодарила англичанка. — Мы все придем. Да, Геннадий Константинович?

Дрэк смутился, потер лысину — он с таким сталкивался впервые.

— Конечно придем.

А я тайком взглянул на Веру, вертящую в руках пригласительный.

Глава 27

Достать чернил и плакать

Кабинет русского языка находился прямо возле учительской. Закончив с приглашениями, я юркнул в открытый кабинет, положил рюкзак на стул и встал возле учительского стола, наблюдая за одноклассниками.

Впервые за две недели на учебу вышла Анечка Ниженко, бледная, осунувшаяся — видимо, она влюбилась в педофила и страдала по нему. Что эта тварь испугалась и больше не выходила с ней на связь, я не сомневался. Но лучше так, чем — с животом, и жизнь под откос пустить.

Гаечка что-то писала в тетради, видимо, сочиняла стих. Напишет, задумается, напишет. Когда сочиняла, мир для нее переставал существовать. Илья знал о моей задумке и молча ждал. Димоны играли в морской бой. Желткова смотрела на меня преданными глазами, приоткрыв рот. Заячковская лихорадочно читала учебник русского языка, косилась на дверь…

Прозвенел звонок. В класс вошла Вера, я спросил у нее, можно ли сделать маленькое объявление. Она препятствовать не стала, и я сказал:

— Друзья! Приглашаю вас всех в кафе «Улыбка» двадцать шестого февраля, в субботу.

Теперь самое интересное — реакция одноклассников. Попова с Белинской переглянулись. У Желтковой, которую никто никогда никуда не приглашал, аж губы затряслись, и она прошептала, не веря своим ушам:

— И меня? Меня тоже приглашаешь?

— Конечно, Люба. Я приглашаю всех.

Карась, еще один изгой класса, расплылся в улыбке. Он и Любка были счастливы.

Баранова съязвила:

— Че, и мне можно приходить?

— Конечно приходи, — совершенно без злости сказал я, отчего ее перекосило.

— Спасибо за внимание, — обратился я ко всем и сел на место.

Как и обещал Боре, в четверг я получил две пятерки. Как дела у брата, спрашивать не стал, подозревал, что неважно, потому что он не день — как минимум два посвятил постерам. Те, что в стиле Уорхола, у него получились так себе. Говорит, что не хватило цветов и не нашлось того самого акрила, пришлось использовать тушь, акварель и гуашь.

Мне много чего нужно было сделать: первое — съездить в типографию, второе — отвезти деньги в кафе, третье — позвонить бабушке, тете Ире и пригласить их на следующую субботу в «Улыбку».

Итак, типография. Располагалась она, как и многие значимые объекты — в центре города. Все газеты выпускались там, включая рекламную. Заодно и узнаю, сколько объявление на первой полосе.

Открыв калитку, я приготовился, что меня выбежит встречать Лаки, но вспомнил, что Лидия его забрала, и сделалось грустно. Привязался к нему, пока Лидия уезжала.

Вместо Лаки мне навстречу ковыляла Зинаида Павловна. Судя по ее решительным шагам, она чего-то от меня хотела. Блин, договорились же, что она будет заранее говорить, что нуждается в помощи. Или Боря чем-то провинился, вон, как у хозяйки глаза сверкают!

Загородив мне дорогу, она тряхнула щеками и проговорила:

— Павлик, ответь мне на один вопрос, только честно. Вы сегодня утром мыслись?

Вопрос был явно с подвохом, я покосился на сарай, в котором ванная, пытаясь вспомнить, что забыл после себя убрать.

— Да, — честно ответил я.

— А вечером мылись?

Что за вопросы дурацкие! Или она взяла своим долгом контролировать, чтобы мы тут не завшивели и не завели клопов? Прошлый я иногда игнорировал гигиенические процедуры, как и многие подростки. Утренний душ тоже. Но вечером все непременно принимали душ, так было принято, я не представлял, что может быть иначе. Если воду отключали, мылся из тазика. Теперь же, понимая, насколько интенсивно работают сальные железы у подростков, стал бегать в душ чаще, и брата с сестрой приучил.

— Конечно мы моемся! — уверил ее я. — Причем дважды в день…

— Все трое? — всплеснула руками она.

— Ну конечно…

Думал, она обрадуется и отстанет, но хозяйку перекосило.

— Вы моетесь слишком часто, — вибрируя всем телом, как желе, возмутилась она. — Вас три человека! Да у меня от вас может канализация засориться, а почистить ее никак, машина туда не доедет.

От неожиданности я аж остолбенел. Вот и здравствуй, новый год! Хотелось ответить: «Ладно. Мыться — раз в неделю, в туалет по-большому — не чаще раза в день, по-маленькому — не чаще трех».

— Подождите. Так не было договоренностей мыться раз в неделю. И по дровам не было договоренностей. Но я понимаю…

Хозяйку затрясло еще больше.

— Я-то думала, что вы, как нормальные люди, раз в неделю титан будете топить. И дрова уходят! Много дров!