Вперед в прошлое 12 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 23

Я обошел фундамент. Первый шаг к дому мечты сделан! У нас будет самый современный, самый красивый дом в поселке!

Надо было ехать к Натке, потому я распрощался со строителями, направился к мопеду. Мне на хвост упал Алтанбаев. Когда Сергей ушел, Егор спросил:

— Брат, у меня к тебе просьба есть… э-э-э… этого… интимного характера.

Я чуть не икнул от неожиданности и на всякий случай повернулся к Егору лицом — вдруг спиной опасно, потому что он нетрадиционный.

— Ну? — спросил я настороженно.

— Я вот не пойму, нравлюсь я или нет.

— Кому? — еще больше насторожился я и отступил на шаг.

— Наталье, кому же еще. Вроде она мне улыбается, выделяет… А вроде и нет. Непонятно.

— Так подойди и спроси, — с облегчением сказал я. — Кто мешает-то?

Алтанбаев пожал плечами и шумно почесался. Я посоветовал:

— Пригласи ее куда-нибудь. Если пойдет, значит, нравишься.

— Я пригласил, не пошла…

— А куда пригласил? — осторожно поинтересовался я.

— На футбол. Наши в воскресенье играют, мне два билета обломилось, ну я и пригласил. Так-то бабла у меня мало, чтобы в ресторан. Раньше девки сами мне давали, я как-то и не старался.

— Ну ты даешь, — усмехнулся я. — Натка-то — девчонка, ей футбол неинтересен. А давали — кто?

— Ну, Ласку ты знаешь, Катька рыжая такая есть.

— Не Карасиха, и то хорошо.

— Гонишь? — обиделся Алтанбаев и набычился.

— Да шучу я! Ну ты сравнил этих девок и Наташку. Она в театре играет, в Москву поступать хочет на актрису. Парень ее был художник-декоратор.

— Был? — сделал стойку Егор. — Это ты к чему ваще? Что она фифа у тебя балованная, цены себе не сложит?

— Можешь и так считать. Тебе с ней будет непонятно, а ей с тобой — скучно. Потому я и говорю, учись, тогда будешь нравиться порядочным красивым девчонкам, а не… всяким.

— Ну ты говнюк, — обиделся Алтанбаев.

— Учись, — повторил я, улыбнувшись. — Я ж добра тебе желаю.

— Ты как дядька мой говоришь.

— Ну, если Натка для тебя не просто очередная тёлка, ты задумаешься, как ее заполучить. А чтобы заполучить ее, есть только один способ: стать интересным. Просто не получится.

— А я чё? Не интересный?

— Голь ты перекатная без денег и будущего, — не стал его обнадеживать я и напугал перспективой: — Лет пять тебе будут давать деревенские розетки, но они ж нюхают и бухают, потому скоро станут жабами неликвидными. Ты время потеряешь, отупеешь, опустишься, будешь перехватывать шабашки на стройках. Кому ты такой нужен будешь? Так что учись, — внушил ему я. — Ты можешь все исправить, еще не поздно. Все в твоих руках!

Расстались мы холодно. Даже если он на меня смертельно обидится, внушение учиться будет действовать.

К Наташке я, естественно опоздал, в театр приехал в начале седьмого, когда она уже должна была работать. В холле театра наткнулся на Андрея, который тащил нарисованный трон. Увидев меня, он выронил декорацию и замер.

— Привет! — я поднял руку и подошел к нему. — Не знаешь, где Наташа? Она мне срочно нужна.

Несостоявшийся зять потупился и пробормотал:

— В малом зале. Ты не подумай, я все понимаю. Все. И стараюсь не попадаться ей на глаза.

— Спасибо за адекватность, Андрей. Где малый зал?

— По коридору направо. Последняя дверь слева.

— Как дела с твоей квартирой?

— Пока тихо, никто не выгоняет.

— Пока не поздно, тебе надо подать в суд на мошенников. Доказать, что мать была недееспособной из-за болезни.

Он хотел что-то сказать, но махнул рукой, поднял декорацию и потащил дальше. Нескладный безобидный человек, не приспособленный к жизни. За последнее время Андрей сильно похудел и осунулся. Он и правда любит Наташку, но что толку? Его собираются выгнать из собственной квартиры, а он пустил все на самотек.

Хотелось остановить его, предложить помощь… Но что я изменю, когда он сам и не думает бороться? Толкать его? Тащить на себе, как это делала сестра? Причинять добро? Ходить по судам вместо него? Больше мне делать нечего. Хотелось, чтобы он остановился и попросил о помощи, да хоть совета спросил, но Андрей не обернулся.

Наташка стояла возле двери в компании престарелых актрис и что-то оживленно обсуждала. Заметила меня и побежала навстречу, доставая из сумочки листок бумаги.

— Фух, ты еще успеешь! Смотри, вот три адреса, квартир больше нет, только части домов и флигели. Тут все написано. Адреса и где во сколько надо быть. Первый адрес — через полчаса. Успеешь. Это все, что сдается в Николаевке с телефонами. — Она тяжело вздохнула. — Хотела бы с тобой, но увы. Надеюсь, хоть что-то подойдет.

— Будем искать дальше, в Южном, — сказал я. — Жить в клоповнике или с невменяемыми хозяевами под боком — еще хуже, чем с родителями.

— Наверное, — вздохнула она. — Но там я хоть буду не в уголке на кухне.

Сказав это, Наташка убежала к своим.

Повертев листок в руках, я мысленно пожелал себе удачи. Пусть хоть сегодня повезет!

Но день, точнее вечер, показал, как удивительны были все предыдущие поиски жилья. Хозяин первого дома, суровый усатый мужик, похожий на украинского казака, даже не пустил меня на порог, сказав, что без родителей с ребенком разговаривать не будет.

Вторая хозяйка тоже захотела моих родителей.

Третьим оказался флигель с печкой и любящими выпить хозяевами, живущими в большом доме. Этим было все равно, какие жильцы, лишь бы платили.

И снова я вернулся на щите. Что ж так сложно найти жилье? Или это я зажрался, хочу того, чего нет в принципе? Но у Красной Жабы-то было. Может, остановиться на этом варианте и надеяться, что ей будет не до нас?

Или все-таки снять в Южном и ездить в школу? Неудобно, еще ж тренировки, и все в Николаевке. Зато есть база, где можно перекантоваться. В любом случае, завтра я работаю, не до того. А вот пятницу вполне можно посвятить просмотрам жилья.

Черт, еще ж надо убедить бабушку, чтобы помогла нам с Канальей! Поеду к ней завтра вечером, после работы.

Дома без Бори и Наташки было пусто. Мама и отчим ушли к себе в спальню. Пока не отключили воду, я принял душ и отправился на кухню. На плите стояла кастрюля борща, в сковородке были… О-о-о! Настоящие отбивные с картошкой. М-м-м, разум отъесть!

И борща хотелось, и мяса, потому я налил первое и положил второе. Взял из холодильника домашнюю бабушкину сметанку — и в борщ. Первая ложка, вторая… Объедение! С появлением отчима у мамы прорезался кулинарный талант!

Хлопнула дверь, в квартиру влетела Наташка — и сразу ко мне. Прожевав, я развел руками и отчитался о проделанной работе.

— Ничего. Родителей им подавай.

Сестра топнула и воскликнула:

— Вот же блин!

Рухнув на табуретку, она сжала голову руками. Я помешал борщ ложкой и спросил:

— Будешь? Очень вкусно.

Она уставилась в мою тарелку с таким видом, словно там кверху брюхом плавала вареная лягушка, позеленела, помотала головой и как рванет в ванную!

Что это с ней?

Понимание мгновенно отшибло мой аппетит. Только этого нам не хватало!

Глава 13

Никому нельзя верить!

Время текло мучительно-медленно. Я доедал борщ, не чувствуя вкуса, молился о том, чтобы у Наташки было отравление, а не беременность, и пытался вспомнить ее резус-фактор. Догадываюсь, какая будет ее реакция на «отравление» и какие последуют действия. Если она «отрицательная», эти действия могут разрушить ее жизнь. Отец у нас вроде «отрицательный», мама «положительная»…

Вроде бы давным-давно мама говорила, что мы тоже «положительные», но это неточно.

Да что ж так долго-то⁈

Хлопнула дверь, я в ожидании вытянулся, как сурикат на дозоре, обернулся. Но пришла не сестра, а мама, кивнула мне, посмотрела на Наташкины сапожки.

— Наташка тоже пришла? Бори не будет? — В ее голосе читалась грусть, все-таки он ее любимый сын. Был любимым. Видимо, в ее сердце мало любви, хватает на кого-то одного, теперь этот кто-то — отчим. А поскольку и рабочих извилин мало, до нее не доходит, что отчим может ее бросить, а дети — это навсегда. Таким своим отношением к нам она разрушает между нами связь и становится не любимой мамочкой, а посторонним человеком, которого просто жалко.