Ливония. Продолжение (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 16

Вот так вот! Пипец. Что-то не везёт Боровому с этими минами, вечно перебор получается, то пороховую башню взорвут, то такую лакомую добычу, как каррака потопят. Теперь вот и комтура, и фогта, и ещё кучу больших начальников орденских летать отправили.

— А пусть идут. Только скажи им Иоганн, что не спрячутся они за стенами других замков. Пусть идут в Ревель и передадут Генриху фон Галену (нем. Heinrich von Galen), что старенький он уже (на самом деле семьдесят семь лет) и пусть добровольно передаст свою должность тебе и едет в свой замок наслаждаться сытой мирной старостью. В противном случае погибнет много народу и все они будут на его совести. И святой Петр у ворот спросит его, не из-за его ли гордыни погибло десять тысяч невинных душ?

Событие двадцать третье

Штанга — это… Ну, Боровой так думал. Так вот, есть немецкое слово «штанге» (в переводе с немецкого — «рыцарское копьё»). Должно быть слово штанга от него произошло. Копье тяжёлое, круглое с блином маленьким для защиты руки. Сейчас, обходя парадный — рыцарский зал замка в Нарве, Юрий Васильевич эти копья со стен снимал и примеривался, сможет ли удержать на весу эту штангу. Тяжелые. Нужно долго тренироваться, чтобы такое на весу держать. Так ладно держать, ведь при ударе нужно ещё и силу вкладывать. Да, во всём нужна сноровка, закалка, тренировка.

Принимал, так сказать, Боровой у покинувших крепость немцев недвижимость. Ясно, что серебряные кубки и ендовы всякие немцы попытались забрать. Да и забрали сколько-то. Но по договору заключённому фон Рекке с фон Паденормом никаких возов с пожитками рыцари из замка увозить не могли. Конь, оружие и всё, что вдвоём с конём утащите. Мешки к сёдлам были приторочены, но может там сухари, а не серебряные кубки, или пулелейки с запасом свинца. Но серебра фоны — бароны оставили мало. Так, несколько подсвечников и купель в кирхе призамковой, есть блюда серебряные, но мало. Зато гобелены висят, и на кухне полно сверкающей медной посуды. В целом замок не выглядит обобранным, в кирхе этой даже приличная библиотека в сундуках и на лавках. Не додумались ещё до книжных полок. Даже дорогие турецкие ковры лежат в этом парадном зале.

Донжон почти не пострадал. Зато полностью разрушена конюшня, в неё попала парочка больших мин и здание, точнее пристрой, сложился как карточный домик. Рухнула стена, за нею крыша и погребла под собой лошадей. Их немцы добили, а вот вытаскивать не стали. И теперь все его ратники расчищают эти завалы. Не хватало, чтобы туши лошадей там гнить и смердить начали. Только какой-нибудь эпидемии ему и не хватает для полного счастья.

И ладно трупы лошадей. Эти с позволения сказать, поклонники Девы Марии, не похоронили убитых и не взяли с собой раненых. В одном из помещений рядом с оружейной обнаружили зашедшие в замок первыми диверсанты девятнадцать раненых и монашка щуплого, что помогал им, ну как помогал? Молился за их души. Пришлось разворачивать полевой госпиталь. Благо на каждом кораблике по одному выпускнику лекарской школы есть.

Немцев, выходящих из ворот замка, было много. Прямо много — много. Человек двести, а то и двести пятьдесят. Да убитые, да раненые, не меньше трёх сотен человек изначально замок и город собирались защищать. А у Борового с собой на пяти корабликах и полтораста не наберётся. Для справки, вдруг кто не знает, у Колумба на «Нинье» было всего двадцать пять человек. Спали они на палубе, когда туда плыли. А там у диких индейцев увидели гамаки. Конфисковали, понятно, и назад уже с удобствами отсыпались.

В общем, вместо радостного пира по случаю бескровной победы, почти сотня человек сейчас хоронит убиенных, разделывает лошадей, разбирает завалы и оказывает помощь раненым и покалеченным. И вот только сам Юрий Васильевич в сопровождении фон Рекке и пяти диверсантов, на всякий пожарный вооружённых заряженными тромблонами, обход совершает. Замок со всякими пристройками огромен и в нём легко заблудиться. Не так, они в нём сразу почти заблудились и потом с трудом нашли выход. Пришлось частично не разбежавшуюся прислугу рекрутировать, нужно и народ кормить, ну и гид нужен.

Нашлась прислуга в часовне. Они там молились и ждали, когда их дикие русские варвары начнут насиловать и убивать. Не начали. Не, если бы ворвались ногаи, то так бы и было, наверное, но прибыли совсем другие ратники.

Всё же несмотря на эту лёгкую и даже случайную победу, впрочем, как и Реальной Истории, Боровой чувствовал разочарование. Задуманный им план ненасильственного почти захвата власти, и, следовательно, не запредельно враждебного отношения к русским местных, не удался пока. Гарнизон Нарвы ушёл весь. Ни один ландскнехт (нем. Landsknecht — дословно «слуга страны») не захотел служить новому ландмейстеру. Бросили раненых и с развивающимися знамёнами под дудение рожков ушли на юг. Дебилы. Он им сказал идти в Ревель, а тот на северо-западе.

На юге, там, где река Нарва вытекает из Чудского озера стоит небольшая крепость Нейшлос. Туда, выходит, пошли. Когда обсуждали на Думе ход будущей войны, то планировалось, что Адашев младший сразу с войском переплывёт реку и замок осадит. Там же знаток один из Посольского приказа заявил, что раньше это была русская земля и называлась Сыренец. Сыренец восходит к слову «сырость», поскольку местность, где он расположен, низинное, и окружено водой Чудского озера и рек Нарова, Ямской Струги и обширными болотами. Гиблое, одним словом, место, но эта крепость запирает выход из Чудского озера в реку Нарву. Отрезает русских от моря.

Крепость не велика по словам подьячего, что про неё рассказывал. Размеры четырехугольного замка достигали тридцать саженей на сорок (60×80 метров). В двух углах замка по диагонали относительно друг друга построены артиллерийские башни диаметром около шести саженей (12,5 м). Толщина стен в некоторых местах до полутора сажен. Крыша донжона покрыта медной жестью.

Юрий Васильевич глянул из окон донжона на юг и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, по голове тупой. На ЮГ!!!Придётся туда срочно выдвигаться с миномётами и запасом мин. Если русские войска во главе с Адашевым сейчас осаждают крепость и им в спину ударят отпущенные им с оружием злые немцы, то как бы беды не вышло. Да немцев всего двести пятьдесят человек, но удар в спину — это удар в спину.

Событие двадцать четвёртое

Терра Мариана проплывала мимо. Лодки… Обычные рыбачьи лодки шли вверх по Нарве. Адмирал было предложил идти на кораблях, благо ветер попутный, но опрошенные местные рыбаки сказали, что нет, не пройдёт корабль намного дальше крепости, ещё пару вёрст и глубокая здесь река, до пятнадцати метров в фарватере сразу мелеет, ещё пару вёрст метров шесть будет глубина (три сажени), а потом и вообще метра три у того самого Нейшлоса. Только на лодке.

Лодки четыре. Одна — это почти такая лодья, как его ушкуи, она орденская, на ней поддерживается сообщение между Нарвой и Нейшлосом. Ещё одна тоже приличная. Баркас рыбачий пусть будет называться. Лодка метров пятнадцать в длину и с довольно высокими бортами. И она даже двухмачтовая, при этом второй парус латинский — косой. Прямо как из будущего прислали. На этом удача заканчивается. Две остальные лодки для лодок большие по восемь и девять метров, но для перевозки больших миномётов — крохотульки.

По карте Меркатора и по словам местных рыбаков до крепости на Чудском озере вёрст шестьдесят. А время уже шесть вечера было, когда они тронулись. Боровой себя последними словами костерил, мог бы и без оружия потребовать, чтобы орденские вои ушли, ну ещё бы пару залпов для убедительности произвёл. А теперь нужно терять драгоценное время и преследовать им же самим отпущенных немцев. Фора у немцев целый день, утром они вышли, размахивая знамёнами и дудя в дуделки. А теперь вечер. Но! Они не могли за день пройти шестьдесят вёрст. Все нагруженные и морально сломленные, да дудели, но город-то сдали и все руководство погибло. Сможет ли рыцарь простой организовать быстрое передвижение довольно приличного отряда по лесистой и болотистой местности. Ответ очевиден. Потому, надежда догнать и даже перегнать у Юрия Васильевича есть.