Охотники за душами (СИ) - Брэдфорд Крис - Страница 19

Под всеми этими взглядами, среди которых нет ни одного сочувственного, мое сопротивление ломается. Я разражаюсь рыданиями и начинаю спутанно излагать всю эту безумную историю целиком: рассказ Феникса о прошлых жизнях… О Первопроходцах, о Воплощенных, об Охотниках, о том, что Дэмиен ищет меня, чтобы ритуально принести в жертву… Не говорю только о том, как ко мне самой возвращались вспышками видения прошлых жизней: обоснованно боюсь, что и полицейские, и родители немедленно сочтут меня спятившей. Но когда я заканчиваю говорить, вижу, что все они смотрят на меня с глубокой и даже унизительной жалостью.

Даже ледяной взгляд инспектора Шоу становится сострадательным. Она протягивает руку через стол и касается моей ладони:

– Дженна, вы правильно поступили, что все рассказали начистоту. Очень хорошо понимаю, что вы сейчас находитесь в смятенном состоянии после всего испытанного. Возможно, этот юноша, Феникс, и впрямь спас вашу жизнь, но поверьте моему профессиональному мнению: чисто психологически он воспользовался вашим уязвимым положением и причинил вам вред.

Я вскидываю на нее взгляд:

– Но зачем? Зачем ему это могло быть нужно?

– Принимая во внимание его непростую историю, его медицинскую карту и его анамнез как сироты, сменившего несколько приемных семей, несложно предположить у юноши нарушение привязанности. Он изобрел этот выдуманный мир, где существуют Защитники и Охотники за душами, чтобы манипулировать доверчивыми людьми вроде вас и убеждать их, что единственный, на кого они могут рассчитывать, – это он сам. Все его россказни следует воспринимать именно в этом контексте. Я, конечно, не психиатр, но тут и без медицинского образования нетрудно заподозрить, что у этого юноши параноидная шизофрения.

– Что? – лепечу я.

– Хроническое расстройство психики, которое заставляет больного утрачивать связь с реальностью. Люди, страдающие этой болезнью, обычно не агрессивны, но подвержены идеям, что их кто-то преследует и замышляет против них зло. Элементы мании величия тоже свойственны для этого заболевания – я имею в виду, параноидный шизофреник склонен считать, что он чрезвычайно значимая персона. Рассказы Феникса о прошлых жизнях, в которых вы якобы встречались, полностью соответствуют этой схеме. Параноидный бред достаточно сложен, и даже на фоне большинства больных этот юноша выделяется изобретательностью. А главное – его гипотеза совершенно не требует подтверждения, и поэтому ему нетрудно настоять на своем.

Я не знаю, что думать об этом утверждении инспектора: оно меня одновременно утешает и выбивает из колеи.

– Так, значит, Феникс… просто сумасшедший?

Инспектор Шоу кивает:

– Боюсь, что да. Причем опасный для окружающих. Принимая во внимание его бешеную активность, он представляет для вас серьезную угрозу. Не меньшую, чем нападавший на вас Дэмиен… а то и большую.

13

– Нам нужно отвезти Дженну в отделение полиции, чтобы она могла сделать официальное заявление, – говорит инспектор Шоу, вставая и захлопывая блокнот. Она передает ордер констеблю, который подходит и встает у меня за спиной.

Папа вмешивается:

– Позвольте, а по какому поводу вы хотите доставить в отделение нашу дочь? Она потерпевшая или подозреваемая?

– Это стандартная полицейская процедура, мистер Адамс, – отвечает инспектор. – Никто не собирается арестовывать Дженну. Она просто помогает нам в нашем расследовании. Но если вам будет так спокойнее, мы можем проводить все процедуры в присутствии адвоката.

Констебль тем временем жестом требует у папы отойти с дороги. На пару мгновений тот мешкает, отказываясь двигаться, потом с неохотой уступает полицейскому путь.

– Да, я предпочел бы позвонить адвокату, – говорит он.

Констебль вежливо берет меня под локоть, чтобы вывести из гостиной, и я ощущаю внезапный прилив тревоги.

– Неужели обязательно увозить девочку прямо сейчас? – нервно говорит мама, идя за нами вслед по коридору.

– Во всех делах, связанных с терактами, время – чрезвычайно важный фактор, миссис Адамс, – поясняет инспектор Шоу, выходя передо мной на ярко освещенный холодный двор.

– Но Дженна же засвидетельствовала, что это была попытка похищения, а не теракт, – возражает мама.

– Нам еще предстоит в этом разобраться, – возражает инспектор, пока я покорно шагаю за ней по подъездной дорожке к сине-белой полицейской машине. Она открывает передо мной дверь заднего изолированного отделения, и я неохотно забираюсь на сиденье.

– Может быть, лучше нам самим отвезти Дженну в участок? – спрашивает отец довольно резко.

– Нет, ради безопасности вашей дочери ей лучше ехать с полицией, – отрезает инспектор Шоу, захлопывая дверцу. – Дженна – ключевой свидетель в очень важном деле об атаках террористов и их потенциальная мишень. Если этот Феникс действительно настолько психически нестабилен, как кажется, а этот Дэмиен – настолько опасный преступник, самым безопасным местом для вашей дочери сейчас является отделение полиции. И чем скорее мы туда ее доставим, тем лучше. При этом, если вам угодно, можете следовать за нами на собственной машине и на месте к ней присоединиться. Мы вас подождем и поедем вместе.

На краткий миг мне кажется, что сейчас папа прыгнет в машину вместе со мной – но детектив захлопывает перед ним дверцу, и я оказываюсь на заднем сиденье в полном одиночестве.

Папа хлопает себя по карманам, ища ключи от своей машины, мама на пороге тем временем поспешно обувается в уличные туфли. Детектив тем временем снаружи о чем-то приглушенно спорит с констеблем – похоже, о том, кто сядет за руль. В результате спора мужчина протягивает своей начальнице ключ и опускается на пассажирское сиденье. Я пристегиваю ремень безопасности, отмечая, что у меня начинают дрожать руки и возрастает тревожность. Страх перед Дэмиеном, перед его преследованиями становится очень острым. Если даже полиция так беспокоится, у меня есть немало причин опасаться за свою жизнь. Более чем немало: угроза, получается, двойная, и психопата Феникса тоже нужно бояться!

Я гляжу в окно на то, как мои родители запирают двери дома и спешат в гараж. Несмотря на свое обещание их подождать и ехать вместе, детектив Шоу жмет на газ – и полицейская машина трогается с места. Мы выезжаем на шоссе, и я заполошно оглядываюсь. Серебристый «Вольво» родителей только успевает выехать на подъездную дорожку. На повороте детектив Шоу врубает синюю мигалку, хотя и без сирены, – и тут же с места разгоняется, петляя среди прочего транспорта. Машина моих родителей старается не очень отставать.

– Извините… Может быть, нам ехать чуть помедленнее? – решаюсь я наконец заговорить, но оба полицейских меня игнорируют.

Автомобиль мчится на такой скорости, что улица за окном сливается в сплошное мелькание. Я с трудом успеваю отследить людей на тротуарах, которые тревожно поворачивают головы при виде полицейского фургона с мигалкой. Я сжимаю кулаки так, что ногти больно врезаются в ладони: мне не на шутку страшно. Все происходит так стремительно и при этом без моего контроля – я чувствую себя перышком, подхваченным ураганом.

Мы долетаем до перекрестка, когда загорается красный свет. Инспектор Шоу не обращает на него никакого внимания, не сбавляет скорости, а мои родители ожидаемо застревают на светофоре.

– Стойте! – кричу я в голос. – Светофор! Родители не успевают!

– Они знают дорогу и без нас, – коротко отзывается инспектор, ни на миг не замедляя хода.

Серебристый «Вольво» исчезает из вида где-то позади.

– Мэм, а как насчет вас? – подает голос здоровенный констебль. – Я про дорогу к участку. Мы промахнули нужный поворот, надо было свернуть налево.

– Знаю, – невозмутимо отзывается та. – Нам нужно оторваться. За нами хвост.

Я замираю от ужаса. Стремительно оглядываюсь, пытаясь мониторить взглядом трафик, и чувствую себя загнанным кроликом. Неужели опять Дэмиен? Это он нас выследил?

– Подозреваемый транспорт? – коротко спрашивает констебль.