Гений Медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 61

— История понятна, — усмехнулся я. — Решили скрываться в столовой в надежде, что всё решится само. Через несколько дней Козлов легко предоставит отчёт о невыполнении вами своих обязанностей. И прощай, интернатура.

Хотя сейчас он, скорее всего, вообще об этом не думает. Слишком уж его напугала ситуация с Прохоровым. Но на увольнении интернов настоит Соколов, он изначально всё это провернул, чтобы остаться единственный претендентом на место в клинике. Всё запутано, но при этом план очень банален.

— А ч-что нам делать? — испуганно спросил Болотов. — Я н-не хочу т-так.

— Петицию мне подпишите, будем Зубова возвращать, — ответил я, протягивая им листок. — А через пару часов поднимайтесь в ординаторскую. И сами всё увидите.

— П-просто подписать? — подозрительно спросил Женя. — А н-нам за это н-ничего не будет?

— Перестань быть таким трусом, — неожиданно громко ответила ему Лена. — Действительно, забились тут, как узники в ожидании казни. Костя прав — надо действовать! Давай, я подпишу, а потом ещё и отца уговорю подписать! Вернём нашего Зубова, он хоть и суровый, но нас любил.

Она схватила листок и уверенно поставила свою подпись. В ней я и не сомневался. Насчёт Болотова не знаю, но это и не так важно.

Все петиции — лишь небольшая часть плана. Дополнение, можно сказать.

Шуклина я искать не стал, на это времени не было. И не уверен, что он подпишет — его вполне устраивало ничего не делать и плыть по течению. Поэтому за остаток времени я собрал подписи некоторых врачей клиники, которых знал и которые точно поддержали Зубова. Терентьев, Ларионов, Жирков.

После я вернулся в ординаторскую. Точно по часам там появился и Прохоров.

— Господин, я рад, что вы пришли, — засуетился Козлов. — Чай, кофе? Мой помощник может вам принести что-то покрепче, если пожелаете.

Помощник — это он про меня сейчас? Ещё не хватало в клинике разносить нездоровые напитки, он вообще думает, что предлагает?

— Что. С моей. Женой? — отрывисто спросил Прохоров.

— Болезнь Вильсона-Коновалова, брюшная форма. Осложнённая циррозом печени, — невозмутимо заявил Зубов, появляясь в ординаторской.

Феерично, как я и предполагал.

— Что вы тут делаете? — взвизгнул Козлов. — Вы здесь больше не работаете! И что вы несё…

— Заткнись, — гаркнул на него Прохоров. Затем обратился к Зубову: — Вы кто?

— Ваша жена вчера дала своё согласие на приглашение лекаря-консультанта, — вмешался я. — Зубов Михаил Анатольевич, бывший заведующий отделением терапии, отличный специалист. Сегодня он посетил пациентку, ознакомился с её случаем, назначил дополнительные анализы, которые Эдуард Валентинович назначить не догадался. И поставил диагноз.

Теперь Козлов позеленел от злости. За пару дней он успел побывать чуть ли не всех цветов радуги, то красный, то белый, то зелёный.

— Вы… и вы… как… что? — выдавил из себя он. — Вы не имели права!

Как оказалось, имел. И на эту мысль меня подтолкнул никто иной, как Соколов. А точнее — та самая его попытка подставить меня с полицейскими. Меня обвинили в незаконной медицинской деятельности, что было глупостью.

Но у Зубова была лицензия на оказание частной медицинской помощи. По нашей легенде. Поэтому вчера я посетил Прохорову и убедил её в необходимости помощи консультанта.

Михаил Анатольевич поставил диагноз сам. Всё-таки он отличный терапевт. Болезнь Вильсона-Коновалова — это нарушение обмена меди. Заболевание генетическое, врождённое, но манифестирует часто уже во взрослом возрасте.

Брюшная форма в основном проявляется в виде нарушений работы печени. Отсюда и возникший цирроз. Грубо говоря, Козлов определил одно из заболеваний, но причину понять не смог.

— Это лечится? — спросил Прохоров.

— Полностью заболевание не уйдёт, но мы нормализуем состояние вашей супруги, — ответил Зубов. — Проведём лечение соответствующими аспектами магии. Назначим купренил. А в дальнейшем ей придётся соблюдать диету, избегая продуктов с избыточным содержанием меди: бобов, кофе, орехов. На качестве и продолжительности жизни это не отобразится.

— Я требую, чтобы вы немедленно прекратили это балаган! — выкрикнул Козлов. — Я здесь заведующий, и вы могли только с моего согласия…

И решающий фактор! Чувствую себя дирижёром оркестра.

— Совсем забыл сказать, — ответил Зубов. — Вас вызывает к себе заместитель главного врача. Господин Прохоров, вы тоже можете поучаствовать в том разговоре, мне кажется, вам будет интересно. Ах да, и Соколова он хотел бы видеть. Я так понимаю, мой интерн уже занял ваш кабинет, Эдуард Валентинович? Зайдём за ним по дороге.

— Я не очень понимаю, что тут происходит, но с вашим заместителем я поговорю с удовольствием, — заявил Прохоров. — Мне не очень понятно, почему диагноз моей жене поставил консультирующий лекарь, а не её лечащий врач.

Козлов снова побледнел и не смог больше выдавить из себя ни слова. Шах и мат.

Я к заместителю главного врача не пошёл, моё присутствие там было необязательно. Все петиции уже успел передать Зубову, запись с диктофона также была у него. Дальше справится сам, тем более этого заместителя видеть у меня пока что нет никакого желания. Очередной гнилой человек. Но, как и предполагали мы с наставником, пока что сделать с ним ничего не получится.

Процессия вышла из ординаторской, а вместо неё появились Шуклин, Болотов и Тарасова. Они уселись на диван и уставились на меня с немым вопросом в глазах.

— Вам, наверное, интересно, что происходит? — улыбнулся я.

— Нет, пришли просто на тебя полюбоваться, — буркнул Шуклин. — Я ничего не понял.

— С т-тобой такое ч-часто, но т-тут даже я в растерянности, — добавил Болотов.

— Что ты там вякнул? — разозлился Павел.

Так, пора им всё объяснить. Пока они ещё между собой не передрались.

— Господа, всё очень просто, — заявил я. — Эдуард Валентинович вместе с нашим уже бывшим коллегой Соколовым с помощью денег последнего решили сместить Зубова с его места. Козлов мечтал об этом уже давно, Соколов этому способствовал в своих целях. Виновные сейчас будут наказаны, Зубов снова вернётся на место заведующего, а мы продолжим интернатуру.

— Ничего не понял, — буркнул Шуклин. — Как это всё получилось?

— Дело вряд ли только в тех петициях, — добавила Лена.

Дело вообще не было в петициях. Ими я усыпил бдительность Соколова. Он действительно умудрился всего за один день обнаглеть настолько, что занял кабинет Козлова.

Мне нужно было создать видимость, что строится какой-то заговор. И при этом он был уверен, что этот факт ничего не изменит. А на самом деле план был гораздо сложнее. Просто Роман оказался слишком самоуверенным и не заметил, что происходит вокруг.

— Всё объяснять долго, — спокойно ответил я. — Суть я сказал, а дальше надо ждать Зубова.

Ждать пришлось не очень долго, и наставник скоро появился в ординаторской.

— Я вернулся, птенцы мои! — провозгласил он. — А вас стало на одного меньше. Один из птенцов оказался просроченной рыбиной.

— Соколова всё-таки уволили? — удивился Шуклин. — За что?

— За неуместное для любого уважающего себя птенца поведение, — ответил Зубов. — А теперь, если не хотите новых дежурств, быстро разлетелись по пациентам!

— Так у нас нет их, Михаил Анатольевич, — проговорила Лена. — Эдуард Валентинович нам никого не поручал.

— А проявить инициативу? — вздохнул наставник. — Эх, многому же мне вас ещё научить придётся! Возвращайтесь к палатам, которые я вам поручал, и занимайтесь больными. Мухами!

— Т-так теперь в-вы снова наш наставник? — уточнил Болотов.

— Специально для вас, мой любитель клизм и мазков, могу официальную бумажку показать, — усмехнулся Зубов. — Марш, я сказал!

Тарасова и Болотов быстро упорхнули работать, Шуклин неохотно поплёлся к своему одному-единственному пациенту. И мы остались вдвоём.

— Как всё прошло? — спросил я. — Когда вскрылось, что у вас нет лицензии на частную медицинскую деятельность?