Гений Медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 2

Барон упал на колени, не веря своим глазам.

— По легенде, Галена захоронили вместе со всеми его трудами, — сказал он, видя, что тело лежит на остатках древних фолиантов.

— Его тело до сих пор излучает остаточный магический фон. Такой сильный он мог быть только у абсолюта того времени. Сомнений нет, это он, — произнёс старший помощник, сверяясь с показаниями приборов.

— Я даже отсюда чувствую, какая мощь от него исходит, — прошептал Михаил Игнатьевич. Он не мог поверить своему счастью.

Спустя столько лет! Наконец он вышел на финишную черту… И теперь дело осталось за малым. Потому Жуков спешно распорядился:

— Очищайте и собирайте кости. Но не вздумайте ничего повредить! А иначе мы никогда не узнаем тайну эликсира бессмертия, рецепт которого Гален унес с собой в могилу!

По указаниям медсестры мы легко нашли нужную палату и зашли внутрь.

Хотя интерны продолжали на меня коситься из-за случившегося в коридоре. В их взглядах читалось непонимание… и уважение. Ведь обычно лекари не занимаются развитием физического аспекта.

— Кстати, спасибо, — сказал мне Шуклин, только мы вошли в палату.

Весь путь сюда он отходил от шока. Нечасто на врачей кидаются пациенты. Я кивнул Шуклину и направился к пациенту.

Здесь было четыре кровати, три из которых были заняты пациентами, у каждого личная тумбочка, шкаф для одежды. В углу — плазменный телевизор, стол для еды и стулья. Отдельный душ и туалет для каждой палаты. Что уж говорить, лучшая клиника Империи.

— Нам нужен Левашов, — громко проговорил я.

— Это я, — поднял руку один из мужчин, занимающий кровать у окна.

— Доброе утро, — подбежал к нему Соколов. — Я врач-интерн, и сегодня я буду вашим лечащим врачом.

Вот он наглый, конечно! Ловко переключил своё подхалимство от медсестры к пациенту. Одни и те же методы.

— Мы все являемся вашими врачами, — спокойно поправил я Соколова. — Расскажите, что вас беспокоит.

Кучкой мы расположились вокруг кровати Левашова. Зрелище забавное. Ничем не отличается от занятий в академии. Разве что рядом с нами не стоит преподаватель, который объясняет, что нужно делать.

— Какое ко мне внимание повышенное, — усмехнулся пациент. — Ну, доктор Зубов предупредил меня обо всём этом. Давление у меня внезапно начало шалить. Никогда до этого не было такого, а тут вдруг скакнуло прямо на работе. Вызвали мне скорую и доставили сюда.

Пока он рассказывал, я внимательно осматривал пациента. Лицо отёчное, особенно в области глаз, цвет бледный. Одет в тёплую кофту, несмотря на вполне комфортную температуру в палате, значит, у пациента озноб. Каждая из таких мелочей может подсказать правильный диагноз.

— Ну Зубов совсем уж нас за идиотов посчитал, — заявил Шуклин Павел. — Гипертоническую болезнь нам подсунул, мол, не догадаемся.

— Р-рано делать выводы, — чуть заикаясь, возразил Болотов и поправил очки. — Давление может являться причиной примерно трёх десятков з-заболеваний. Включая некоторые виды опухолей. Нам нужна тщательная диагностика.

Болотов был главным отличником своей академии, расположенной в другом городе. Из категории тех людей, которых ещё принято называть зубрилами. Или ботанами. Он добился места в интернатуре только благодаря многочасовой зубрёжке, но вот с этикой и деонтологией у него всё было плохо.

Как минимум потому, что не стоит произносить такие слова при пациенте, тем более, если это догадки, чёрт возьми!

— Опухоли? — испуганно переспросил Левашов, подтверждая мои мысли.

— Не переживайте, шанс этого практически нулевой, — спокойно ответил я. — Лучше вернёмся к вашему рассказу. До этого у вас были проблемы с давлением?

— Нет, — чуть успокоившись, отозвался пациент. — Никогда на него не жаловался.

— А в семье кто-нибудь страдает гипертонической болезнью? — спросила наша пятая коллега, Елена Тарасова, до этого молча слушавшая весь диалог.

Девушка задала очень правильный вопрос, в таких случаях всегда надо собирать и семейный анамнез в том числе.

— У матери проблемы с давлением, да, — кивнул Левашов. — Думаете, это может передаваться?

— Р-разумеется, — кивнул Болотов. Никак не угомонится, он сейчас пациента до нового приступа напугает!

Я задал ещё пару вопросов про характер жалоб и тем самым снова отвлёк Левашова от подобных мрачных размышлений.

— Кем работаете? — спросил далее Соколов.

— Генеральным директором оконной компании, — ответил Левашов. — А это важно?

— Очень, — заверил его Соколов, что-то поспешно себе отмечая.

Решил попутно обзавестись полезными связями. В подобной клинике таких связей может стать очень и очень много.

— Ну, что мы тут вообще время зря теряем? — буркнул Шуклин. — Давайте уже диагностику сделаем и отправим на анализы. А сами кофе пойдём пить.

Диагностика — один из основных аспектов лечебной магии. Она есть у всех нас, хоть и на самом первом уровне. До следующих уровней её ещё развивать и развивать.

Работает она очень просто, достаточно активировать магию, и в голове отобразится проекция тела пациента с подсвеченными повреждёнными органами. Характер повреждений с помощью магии мы пока что не установим, для этого и нужны анализы и инструментальные обследования.

Более продвинутые врачи могут увидеть каждый орган в более мелких деталях, а точнее, какая именно структура повреждена. Но без обследований диагноз всё равно не поставить, просто это упрощает и ускоряет весь процесс.

Я задал ещё несколько интересующих меня вопросов пациенту, пока остальные уже вовсю пользовались диагностической магией. Сомневаюсь, что давление — это основной диагноз.

Скорее прав был Болотов, и это просто один из симптомов. Ещё меня смущают отёки на лице…

— Чем до этого болели? — спросил я.

— С горлом постоянно мучаюсь, — вздохнул Левашов. — Хронический тонзиллит. Вот две недели назад только-только очередной раз горло подлечил. А больше ничем, ну ветрянка в детстве была разве что.

Врачебная интуиция подсказывает, что тонзиллит имеет тесное отношение ко всему происходящему сейчас.

Я кивнул и тоже активировал диагностическую магию. Так, подсвечиваются сердце и почки. И совсем незначительное, практически незаметное свечение в районе головного мозга. Интересно…

— Ну всё, явно какая-нибудь ишемическая болезнь сердца, с поражением почек, — заключил довольный Шуклин. — Так, теперь по анализам…

— А мне вот интересно, — перебил его Соколов, — нам нужно одну историю болезни Зубову сдать или пять разных. Просто если одну — как он определит, кто из нас лучше всех?

— Сдадим пять, — ответил я. — Просто размножим результаты анализов и обследований, всё просто.

Тем более, что я не согласен с диагнозом большинства. Первопричину надо искать именно в почках, и у меня уже есть предположение, что именно это может быть.

— Кровь общая, плюс биохимия, ЭКГ, УЗИ сердца, — перечислила Тарасова. — Общий анализ мочи, проверить, что с почками. Вроде всё.

— УЗИ почек, — добавил Соколов. — Раз они подсвечиваются при диагностике, надо бы их тоже глянуть.

Остальные быстро расписали направления на анализы. Прелесть этой клиники была в том, что обследования будут готовы уже сегодня.

Лаборатории и все кабинеты оснащены самым современным оборудованием, так что не приходится ждать по несколько дней, как во многих других лечебных учреждениях.

— Я отдам Оленьке, — первым заявил Соколов и со всех ног помчался искать главную медсестру.

— А я пойду вздремну, — зевнул Шуклин. — Встал ни свет ни заря ради этой интернатуры.

Да уж, он ровно такой же, какой был и на шестом курсе. Ленивый Шуклин, который мог бы стать хорошим врачом, если бы чуть больше старался.

С остальными я познакомился совсем недавно — во время отбора в интернатуру. Хотя и успел уже их довольно хорошо изучить.

— Н-надо сделать пациенту ПЭТ-КТ всего тела, — прошептал мне Болотов. — Так мы сразу в-выявим метастазы, и…