Человек в прицеле - Тамоников Александр Александрович - Страница 6

– Здравствуйте, – кивнул Буторин и протянул удостоверение.

– Да ты, мил человек, мне словами скажи, кто ты есть. Я же без очков все равно ничего не разберу. Вдаль вижу, разглядел, что ты военный, при погонах. А вот вблизи только с очками, а они в магазине на столике лежат.

Оперативник сначала решил, что зря подошел к подслеповатому человеку, но, услышав, что тот как раз вдаль видит хорошо, улыбнулся и представился:

– Майор госбезопасности Буторин. Хотел с вами посоветоваться, папаша. Как мне вас звать-величать?

– Звать меня Иваном Михайловичем, а величать особо нечем, – рассмеялся словоохотливый старик. – Заслуг у меня мало перед отечеством. Шестьдесят пять лет топчу землю, когда с пользой, а когда и без нее.

– Э, нет, Иван Михалыч, – шутливо погрозил старику пальцем Буторин, – не может человек без пользы жить, невозможно такое по самой природе человеческой. Коль скоро есть дети и внуки, коль хоть одно доброе дело в жизни сделал человек, уже не зря жизнь прожил. След оставил после себя добрый! У вас есть дети, внуки?

– Есть, как же без этого, – охотно ответил старик. – И сын есть, как положено, на фронте он. И внуков двое. Да и сам в молодости еще при царях служил отечеству. Состоял младшим вахмистром 2-й Заамурской бригады Отдельного корпуса пограничной стражи.

– Заслуженный вы человек! – одобрительно кивнул Буторин.

– Заслуженный, да не очень. Контрабандистская пуля инвалидом вот сделала на всю жизнь. Да ничего, хромаю потихоньку, чем могу, живу. А вы, стало быть, по какой части ко мне обратились? Видать, что-то случилось в столице?

– И в столице, и в других городах и весях все время что-то случается, Иван Михалыч, – философски ответил оперативник. – Расспросить хотел вас, вы ведь человек по службе наблюдательный. Да и сейчас, судя по всему, ночным сторожем-приемщиком в магазине работаете? Прошлой ночью вы дежурили или сменщик ваш?

– Я, товарищ майор. Сменщик у меня один, работаем с ним по очереди по два дня. Тут и дворник, и сторож, и приемщик. С молокозавода да с хлебокомбината продукты для магазина привозят ночью или рано утром. А в остальное время – где гвоздь забить, где улицу подмести да снег вот зимой убрать, чтобы люди не падали. Песочком посыпать.

– Не спится по ночам? – с улыбкой спросил Буторин.

– Эх, сынок. – Старик вдруг стал серьезным и немного печальным. – Доживешь до моих лет, тогда поймешь, что старики плохо спят по ночам. Им слишком много приходится таскать на душе. Ну, ведь не за этим вы ко мне пришли?

– Спросить хотел, не видели ли вы той ночью незнакомца или нескольких, которые вам показались бы подозрительными или просто привлекли внимание?

– Оно, конечно, вы верно спросили, – солидно кивнул сторож. – Примелькался народ, одни и те же покупатели приходят, одной и той же дорогой на работу и с работы ходят. А насчет подозрительных. Нет, не припомню. Да и как относиться с подозрением к своим советским людям? Не на границе же с Маньчжурией живем, Москва!

– И все-таки, Иван Михайлович! – Буторин полез в карман и достал пачку «Казбека».

Старик с удовольствием угостился папиросой, затянулся, одобрительно покивал головой. И стал перечислять по памяти, кого видел в ту ночь на улице. Из рассказа словоохотливого старика следовало, что по этой улочке народу в позднее время ходит мало. Кто с работы, кто на метро пытается успеть добежать. Милицейский наряд, женщина с фабрики. Бывает, и военные появляются. Как для себя определил старик, те, кто на квартирах останавливаются, командировочные. И совершенно неожиданно в его памяти всплыла фигура высокого человека в шинели. Старик хлопнул себя по лбу и рассмеялся, показывая желтые прокуренные зубы.

– Ну вот теперь сообразил, чего я его запомнил. А то все понять не мог. Вы-то вот в шинели с погонами, а у него не было погон на плечах. Это я и заметил, да потом запамятовал. Не было погон. Фронтовик, наверное, вернулся после демобилизации, по здоровью, я думаю. А вообще-то, по сторонам смотреть некогда. Приходят машины, я принимаю лотки с хлебом, пересчитываю. У нас строго! Хлеб – дело серьезное!

Младший сержант милиции Горохов прибежал через полчаса, когда его вызвали после смены в отделение милиции. Шелестов сидел на лавке в дежурной части, откинувшись затылком на стену и прикрыв глаза. Шли вторые сутки, как вся группа на ногах. Очень хотелось есть, но оперативник понимал, что если сейчас поесть, сон навалится так, что с ним невозможно будет бороться. Значит, с завтраком подождем, как и с ужином, и обедом тоже.

– Товарищ подполковник, вот тот самый постовой милиционер!

Шелестов открыл глаза и увидел перед собой оперативного дежурного и молодого сержанта с напряженным взглядом и припухшим от сна лицом. Да, тебе хоть немного удалось поспать, подумал Шелестов и поднялся. Отпустив дежурного, они с сержантом уселись за небольшой стол в углу дежурной части. Оперативник попросил милиционера показать на карте границы его поста и стал расспрашивать, что особенного тот заметил во время дежурства.

– Ничего такого особенного, товарищ подполковник, – ответил молодой человек, сводя брови. – Обычное дежурство. Как водится, присматривался к прохожим, заглядывал в места, которые у нас называются криминально опасными. Ну и вообще, темные такие, где может человеку плохо стать или пьяный какой упадет в снег и уснет. Замерзнуть ведь может насмерть. Я, вообще-то, на фронт просился, хотя бы в нестроевую часть, а меня вот в постовую службу. У меня плоскостопие, а я пытался убедить комиссию, что мне это не мешает. Когда ты рвешься Родину защищать, тут про все болячки забываешь. Правильно же, товарищ подполковник?

– Как тебя зовут, Горохов? – устало спросил Шелестов.

– Меня? – растерялся молодой человек. – Петя, то есть младший сержант милиции Горохов.

– Так вот, Петя! Родину защищают везде, Родина сама знает, куда тебя послать. И если тебя оставили в Москве, значит, так и надо. Ты что же, не видишь, сколько девушек мобилизовано для работы в милиции, сколько их выходит на посты в городе и днем, и ночью? Плоскостопие у тебя, думаешь, это мелочь? А это не мелочь, это, дружок, тебе не по силам будут длинные марши, марш-броски, да и просто в атаку на двухкилометровой дистанции пройти. Ты же знаешь, как у тебя ноги болят. И в нестроевой части несладко, там тоже нагрузки могут быть очень высокие. Но там фронт, там боль в ногах может помешать тебе выполнить задание, а из-за этого погибнет кто-то из твоих товарищей. Ты же понимаешь, насколько это важно. Так что неси службу, где тебя поставили командиры, неси ее серьезно, это твой боевой пост сегодня!

Горохов слушал, то опуская голову, то глядя подполковнику в глаза. Шелестов говорил и чувствовал, что его слова доходят до парня. Может быть, с ним никто еще так не разговаривал, не приводил таких доводов, может быть, он воспринял эти слова серьезно, потому что их произнес подполковник из НКВД. Неважно, главное, чтобы дошло наконец. И когда Максим перешел к своим вопросам, милиционер стал вспоминать свое прошлое ночное дежурство достаточно серьезно. И все же ничего необычного не всплывало, а спрашивать про высокого мужчину в военной шинели без погон не хотелось. Это называется – навязывать воспоминания.

– А бывает у тебя такое, Петя, чтобы запоминалось что-то необычное, – начал импровизировать оперативник. – Что-то бросающееся в глаза.

– Это в каком смысле? – не понял Горохов.

– Да в любом! – рассмеялся Шелестов. – Такие вещи, которые, ну, не совсем правильные, что ли. Ну, какие примеры тебе привести? Например, идет гражданин и за веревочку везет санки по снегу, а в санках ребенка нет. Или гражданин в ботинках разного цвета: на одной ноге коричневый, а на другой черный. Или человек с большим барабаном, или зимой без шапки, или вообще босиком!

– Ну нет, такого я, конечно, не видел, – рассмеялся милиционер. – Да я бы в такой ситуации обязательно к гражданину обратился. Не потерял ли он ребенка, может, задумался, а ребенок из санок выпал на предыдущем перекрестке. Да и без шапки тоже… Вдруг человека ограбили. Надо выяснить на всякий случай. Нас всегда учили обращать внимание на такие вещи. А в прошлую ночь… Ну, например, видел я человека в шинели без погон. Офицерская добротная шинель, а погон нет.