Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь (СИ) - Кальк Салма - Страница 1

Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь

Пролог

- Подойдите сюда, Гвискар, - голос его величества не просто холоден, а вовсе какой-то ледяной.

Эмиль никогда не был особо близок к королю, поэтому не привык ни к чрезмерному вниманию, ни к высочайшему гневу. Кажется, сейчас происходит что-то, очень похожее на тот самый гнев. Зачем вообще ему сегодня велено быть на малом приёме?

Кроме Эмиля, в зале ближние разумные люди – Саваж, де ла Мотт, и не самые разумные, вроде дю Трамбле и пары его приятелей. Но этот последний – друг детства его величества, ему можно всё. Наверное.

Ещё если уж что-то серьёзное творится, то из разумных не помешал бы Анри, герцог де Монтадор и младший брат короля, но тот отбыл с дипломатическим поручением уже три месяца как, и никто не знает, когда вернётся. С Анри Эмиль дружил, насколько это вообще возможно – дружить с братом короля. И сейчас тот мог бы замолвить за Эмиля словечко, потому что и служили короне вместе, и дела делали... Но увы.

Что случилось-то, кто разозлил его величество? Да так, что тот почти кипит, только в неповторимой своей ледяной манере?

- Да, ваше величество, - Эмиль подошёл и поклонился.

- Скажите, Гвискар, отчего ваше имя которую неделю у всех на слуху?

На слуху? Это вообще о чём? Эмиль с ходу не понял совершенно.

- Даже и не представляю, ваше величество. Полагаю, не давал к тому никаких поводов.

- Уж конечно, не давали. Если даже я – я! – то и дело слышу какие-то невероятные известия о ваших любовных победах?

Что? Какие, к дьяволу, победы, и кого вообще это касается? Все, кто бывает при дворе, то и дело с кем-нибудь встречаются, и не важно, семейные они или свободные. И если что, он-то как раз свободен!

- Только за прошлую неделю ко мне трижды обратились с просьбой удалить вас от двора. Как вы думаете, в чём причина?

- Даже и не подозреваю, ваше величество. Наверное, я кого-то обидел, но этот кто-то не рискует вызывать меня на дуэль.

Почему-то дуэль с некромантом – даже оружная, не магическая – отталкивает много кого. Странно, правда?

- Если уж вы бросаете тень на репутацию дамы, то будьте готовы к тому, что родные этой дамы вступятся и за неё и за её доброе имя, - продолжал тем временем король.

- Клевета, ваше величество, - ответил Эмиль, не задумавшись ни на мгновение.

Потому что ничьё доброе имя он не порочит. Ни с одной дамой не появляется на людях, ни к кому из них не ходит открыто. А если с кем и встречается, то это его дело. Юных девиц он своим вниманием обходит, а замужние дамы и весёлые вдовушки – почему нет? Никто ж не против, более того – все так живут.

И даже сам король Луи, богоданное наше величество, ничуть не лучше прочих. Потому что не так давно даже на придворных праздниках стал появляться не с её величеством, а с придворной дамой, супругой того самого дю Трамбле, что стоит у стеночки и глаза свои рыбьи таращит. И от того, что король ни во что не ставит свои супружеские обеты, по слухам, на востоке собирается гроза – потому что родные её величества это так не оставят. И туда же, вы бросаете тень на репутацию!

- Отчего же клевета, неужели вы не оказывали никому никаких знаков внимания?

- Случалось, - Эмиль не спорит, он помнит, что спорить с королём – себе дороже.

- И что же, вам не предлагали взять в жёны девицу, которой вы оказывали те самые знаки внимания? – продолжает допрашивать король.

Девицу? Ну уж нет, не просто клевета, а подлая клевета.

- Если вашему величеству будет угодно пригласить сюда того человека, что оклеветал меня, и выслушать здесь и сейчас, то мы увидим, чего он желал на самом деле. Никто не решится солгать вашему величеству.

И это правда, ментальная сила короля – многим на зависть. Не обманут. Другое дело, кто и что наплёл королю?

- Дю Трамбле, Дюмо, де Виль – я вас не задерживаю. Саваж, останьтесь, это ж ваш кузен. Де ла Мотт, останьтесь тоже, раз уж вы оказались в курсе всего.

Интересно, в курсе чего оказался де ла Мотт?

Дю Трамбле и прочие названные поклонились и исчезли. Саваж нахмурился и спросил:

- Что происходит, Луи? – ну да, у него есть право обращаться к королю по имени в некоторых особых случаях.

- А происходит то, что твой кузен заигрался и бросил соблазнённую им девицу, - сообщил король. – И отец этой девицы жаждет не то мщения, не то законного брака для дочери.

- Безусловная клевета, - выдохнул Эмиль. – Никаких девиц, ваше величество. Дело в чём-то ином.

- Луи, мы толком не расспрашивали ни девицу, ни её отца. Вы ни на минуту не усомнились, что вам не могут солгать. Сейчас же вы видите, что виконт де Гвискар правдив, - сказал де ла Мотт. – И не подозревает, о чём мы тут говорим.

Хоть бы уже назвали имя, что ли, он бы хоть понял, откуда ветер дует!

- Граф, скажите хоть вы – кого я там соблазнил и не заметил, - Эмиль попытался усмехнуться, глядя на де ла Мотта.

Вообще он уже дней десять как не встречался ни с кем, кроме Агнесс. Потому что… потому что Агнесс это Агнесс, единственная и неповторимая. И замечать других он начнёт только после её неминуемого отъезда, который случится уже скоро, намного скорее, чем бы ему, Эмилю, хотелось.

- Де ла Мотт, пригласите сюда отца девицы, он дожидается в кабинете, - велел король.

* * *

Жан-Франсуа де Саваж совершенно не понимал, что происходит, отчего его величество Луи взъелся на кузена Гвискара.

Строго говоря, Эмиль де Гвискар приходился ему весьма дальним кузеном. Ещё сто с лишком лет назад один из тогдашних Саважей, сын первого герцога, взял в жёны некромантку. Их дети выросли, женились и размножились, и вот как раз у потомков Мари-Изабель де Линь, в замужестве Саваж, нет-нет да и прорывалась наружу некромантская наследственность. И Эмиль был как раз из таких, и после рождения подкинул немало загадок и отцу-простецу, и прочим родным, пока не вспомнили о дальнем родстве с Саважами именно по этой линии. На взгляд самого Саважа, некроманты мало чем отличались от прочих магов, нечего их бояться, и сказки о них рассказывать тоже нечего. Однако, всем рты не закроешь, вот и собирают всякую ересь.

Но некоторым некромантам свыше дано море привлекательности и обаяния, и Эмиль как раз из таких. И то, что он свободен, ему только на руку. Впрочем, Саваж никак не из тех, кто возьмётся осуждать человека за любовные приключения.

Все Саважи случалось что приключались, чаще всего – до женитьбы. Потом уже вроде как и не хотелось, потому что вот она – Жанна, свет в окошке, и зачем куда-то от неё? А Эмиль одинок, и если развлекается – то это его личное дело, никак не государственное. А в историю с опозоренной девицей Саваж не верил.

И когда в малую приёмную вошёл с охами, вздохами и поклонами Леон де Перье, то Саважу захотелось треснуть того по лбу. Потому что… всегда был дураком, им и помрёт.

И судя по виду Эмиля и взгляду, который тот бросил на вошедшего – Эмиль был согласен с Саважем полностью.

- Извольте объясниться, Перье, - говорил тем временем король. – Вот перед нами Гвискар, он утверждает, что и пальцем не трогал вашу дочь. И я вижу, что он правдив.

Тот сверкнул глазами недобро и поджал губы.

- Ну так пальцем-то и не тронул, ясно, - пробормотал скорее себе под нос, чем королю.

Саваж знал по военной службе трёх сыновей Перье, все служили прилично. А какие там ещё дети, он не представлял себе совершенно.

- Перье, вы, очевидно, не поняли, - в голосе его величества прибавилось холода. – Вы говорили мне о том, что виконт соблазнил вашу дочь. И отказался жениться. Но он утверждает, что вообще не понимает, что происходит, и он правдив.

- Всё он понимает, поглядите на него, - кивнул Перье.

Саваж взглянул – и увидел на лице кузена весьма сложное выражение. Кажется, там какая-то непростая история.