Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ) - Воронцов Михаил - Страница 8

Затем, после паузы, добавил:

— Я Максим. Мы, наверное, были знакомы, но я тебя не помню.

— Здравствуй. Слышал о твоей истории, — ответил плотник. — А я Дементий. По прозвищу Лапоть. Оно мне почему-то нравится!

Он захохотал.

Я улыбнулся. Плотник, похоже, человек легкий и положительный. Не такой, как Мещеряк, который готов закопать меня в землю просто на всякий случай.

— Лапти — хорошая обувь. Легкая. И ноги в них не потеют, не то что в сапогах. Во время работы ходить в них — милое дело. А для боя, конечно, лучше сапоги, они попрочнее.

— Полностью согласен, — ответил я, хотя переобуваться в лапти очень не хотелось.

— Говори, с чем пришел, — зычно произнес Дементий, закончив диалог о лаптях.

— Хочу сделать самострел. Свой. Мощнее, чем те, которые есть в отряде. Мне нужна сухая древесина, ложе вырезать.

— А чем тебе не нравятся те, которые я делал? — наклонил голову Дементий.

О, черт. А так хорошо все начиналось!

— Нет, нравятся… — дипломатично заговорил я. — Но почему бы не попробовать изготовить еще лучше?

Лицо Дементия расплылось в улыбке.

— Правильно мыслишь. По-нашему, по ремесленному! Я и своим ученикам говорю — плох тот мастер, который не хочет придумать лучше, чем делали до него! Они меня, правда, слушают в половинку уха. Молодые еще!

— И к тому же, — добавил он, — самострелы делал не я. Моего там почти одно ложе. А остальное — это к кузнецам. Мне и своей работы хватает.

Он поставил топор, вытер руки о штанину, прищурился:

— А ты вообще резать умеешь?

— Да, — ответил я. — Работал и с деревом, и с железом. Потом, правда, забросил это. Но когда валялся без чувств, голоса кое-что еще рассказали.

Дементий молча прошёл мимо, к дальнему ряду, где стояли аккуратно сложенные доски. Провёл пальцами по одной, постучал по ней костяшками. Ясень, насколько я смог разглядеть.

— Третью весну сохнет. Прямая, без трещин. Возьми. Посмотрим, что из тебя выйдет.

Я опешил. Не ожидал, что даст ее так быстро.

— Мастер, благодарю. Я тебе потом покажу, как всё выйдет…

— Не потом, — отрезал он. — Сейчас покажешь. Сюда ставь.

Он шлёпнул ладонью по верстаку.

— Нож есть?

Я показал свой. Он фыркнул.

— Это для еды. Ну или врага кромсануть, если вплотную сцепились. Сейчас будет тебе нож.

Из-за спины он достал столярный нож-резец. Подал мне его, а затем дал еще одну доску — плохонькую, скособоченную, и сел на табуретку.

— Режь. Покажи на этой, как ты умеешь. Та доска хороша, ее жалко погубить.

Я снял несколько стружек. Дементий смотрел молча, потом положил руку на мою заготовку и довольно усмехнулся.

— А ты и впрямь с руками. Не дуришь. Работать умеешь.

— Ты все можешь сделать сам, но я хочу показать, что тоже не лыком шит. Я сделаю ложе для самострела. Ты же не возражаешь?

— Конечно, нет. Вот схема, — ответил я и протянул ему доску с чертежами.

— Ишь ты, — сказал он, внимательно посмотрев на нее. — Интересно придумал.

Дементий встал, потянулся, взял в руки плотницкий топор и начал ловко вырубать форму ложа. Без спешки, но быстро и чётко. Каждое движение у него было очень точным. Мастер, однако.

— Ты умеешь обращаться с деревом, — уважительно сказал я.

— Ага, — самодовольно улыбнулся он. — Дерево — оно живое. Его не просто резать — с ним говорить надо.

Скоро ложе было готово. Получилась прямо на загляденье. Его надо будет пропитать маслом от сырости, но это уже потом. Не все сразу.

— Давай, делай самострел, каких тут еще тут не видели, — сказал на прощание Лапоть и хлопнул меня на плечу. Не крепкого человека такой удар наверняка сбил бы с ног.

— Как сделаю, тебе первому принесу показать.

— Вот это правильно, — засмеялся Лапоть. — Но ты еще и за стрелами придешь. Кроме как у меня, древки нигде не сыщешь.

— Конечно!

Я пошел к двери, но Лапоть остановил меня и протянул плотницкий нож-резец.

— На, дарю.

— Спасибо! — обрадовался я. Вот уж чего не ожидал, так это такого поворота событий.

— Если получится, договоримся, чтоб у меня был такой же самострел. Ага?

— Да, сделаем!

Половина работы была сделана. Хотя нет, какая половина. Главное еще впереди. Ложе — это ерунда. Но то, что плотник оказался человеком положительным — большая удача. Он, конечно, по статусу не заместитель Ермака и не сотник, но фигура в отряде уважаемая. Такие союзники здесь нужны!

Я усмехнулся. Политика, черт побери. А с другой стороны, чего смеяться. Да, политика! Причем большая! От этого городка зависит будущее Сибири.

Сейчас мне повезло. Теперь надо сделать так, чтобы везло и дальше.

Кузницу я нашёл, как и мастерскую плотника, тоже по запаху, хотя ожидал, что услышу звон. Но его пока не было — видимо, в работе возникла пауза. Запах висел в воздухе — густой, едкий, с примесью жжёного железа и сажи. Этот запах я узнаю с любого расстояния.

Улица привела меня на другую сторону города. Там, около внутреннего острога, стояло закопчённое, словно пережившее пожар, приземистое строение. Крыша из чёрных бревен, стены усилены глиняными обмазками. Из трубы дым валил в небо.

Я постучал по открытой двери и заглянул внутрь.

Кузница произвела на меня удручающее впечатление. Здесь не делали ружей, не отливали пушек, не точили стволы. Мастерская — примитивная, по всем меркам. Один горн, раздуваемый мехами. Наковальня на чурбаке, рядом бочка с водой. Железо свалено в углу — обломки, подковы, полусгнившие ножи. Всё как в деревне моего детства, только в шестнадцатом веке. Работать тут над чем-то сложным — как пытаться собрать микроскоп из кусков трактора.

Но деваться некуда. Если надо, будем собирать!

У входа стоял мужик. Широкий, как дверной косяк. Плотный, с руками, будто сделанными из дуба. Лоб закопчён до чёрного блеска, правая рука — без мизинца. Одетый поверх рубахи в кожаный фартук. Он глянул на меня исподлобья. Не сказал ни слова, ожидая, что я заговорю первым.

— Я — Максим. Мы знакомы, но проклятый татарин, прежде чем помереть, отшиб мне память.

— Я знаю, — мрачно ответил кузнец и перекрестился. — И еще знаю, что сказал шаман.

Я вздохнул.

— Он был неправ, так сказал отец Игнатий, и Ермак с ним согласился. Как тебя зовут?

— Макар, — ответил человек после паузы. Затем важно добавил:

— Я — главный кузнец.

— Мне нужна помощь. Хочу сделать самострел. Особый. Мощный. С железом нужно поработать… Небеса дали мне знание.

Он помолчал. Затем исподлобья взглянул на меня.

— Помощь, значит… А чего это ты сам не сделаешь?

— Могу и сам. Но кузни и инструментов у меня нет.

Макар пожал плечами.

— Если нет, значит, они тебе не нужны. Без тебя мы здесь обходились, и дальше обойдемся.

— Если не будешь помогать, скажу об этом Ермаку, — разозлился я. — Отец Тихомолв сказал, что моя душа чиста. Не думаю, что Ермаку понравится, если кто-то решит, что отряду не нужно более мощное оружие.

Макар недовольно прищурился и снова окинул меня взглядом. Через несколько секунд он развернулся, и, не говоря ни слова, пошёл внутрь. Я направился за ним.

Внутри было темно и жарко. Горн пылал, как пасть дракона. У наковальни стоял парень лет двадцати — худой, в золе по локоть. Чуть поодаль возился совсем ещё мальчишка, лет четырнадцати.

— Фома Заря и Гриша Малый, — буркнул Макар.

Затем бросил:

— Работать будем. Готовьте место.

Мы начали с плеч арбалета. Я объяснил, что нужен пружинистый металл, не тяжёлый, но упругий. В большом количестве нашлись обломки лезвий ножей, сабель, другого оружия. Они подходили наверняка больше, чем то железо, которое здесь где-то добывали.

Я сам взялся за перековку. Макар сначала хмыкнул, но молча стал смотреть. Под его взглядом работать было непросто, но привычка брала верх.

После того, как я отковал дугу, на металле остались острые заусенцы и неровности, поэтому я прошёлся напильником, сгладил кромки. Затем перешел к остальным металлическим частям.