Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ) - Воронцов Михаил - Страница 6

Казак выругался сквозь зубы, вернулся к верёвке и влез обратно на стену.

— Не вышло, — буркнул он. — А жаль, мясо кабанье в самый раз пошло б.

— Покажешь самострел? — спросил я у него. Арбалеты в эти времена называли именно так.

Он прищурился, посмотрел оценивающе, с подозрением. Давать мне в руки арбалет ему явно не хотелось.

— Зачем тебе?

— Интересно. Я теперь хорошо понимаю в оружии. Может, подскажу чего.

— А что ты подскажешь? — хмыкнул казак. — Как стрелять, я и без тебя знаю.

Он поколебался еще несколько секунд, но всё же протянул его мне. Осторожно, будто боялся, что сломаю. Ну или застрелю кого-нибудь.

Я взял арбалет. Он был тяжёлым, со скобой и стальной дугой, но натяжение не слишком большое. Где-то килограмм сто, в то время как сильный человек, поставив ногу в скобу, может осилить и сто тридцать — сто пятьдесят. Спусковой крюк топорный, болт — отточенный деревянный стержень с кованым наконечником без оперения. На тетиве следы износа. Всё сделано крепко, но грубо. Работает, но эффективность сильно ограничена. Бьет только накоротке. Особого смысла в таком оружии нет. Для защищенных целей нужна пищаль, а для врагов без доспехов значительно удобнее лук за счет большей скорострельности, хотя массивный арбалетный болт ударит сильнее, то есть, говоря научно, «обладает большей останавливающей силой».

— Не очень мне нравится, — заметил я, повернув его в руках. — Не слишком сильный, да и стрелять неудобно. Даже если б попал в кабана, он бы, скорее всего, раненый убежал со стрелой. И ищи его потом, когда рассветет.

Казак удивленно посмотрел на меня и хмыкнул:

— Ну а чего ж ты хочешь? Я тут ничего не исправлю. Не моя это забота. Самострелами занимаются плотники и кузнецы, они в них смыслят. А мы стреляем из того, что нам сделают…Из ружей и самострелов. Но пороха у нас мало осталось…

Я кивнул, вернул оружие.

— А не сделать ли самострел с «английским воротом», — вслух подумал я. — Или нет, лучше с «козьей ногой». С ней проще. Бить будет быстрее, не так сильно, как «ворот», но гораздо лучше этого.

Казак поднял брови:

— Это ты выдумываешь, али делал такие?

— Когда побывал на небесах в отключке, голоса рассказали, что можно изменить.

Казак взвесил на руке свой самострел и снова положил его на подставку.

— Ну гляди. Попробуй, если не шутишь. Нам оружейники умные не помешают. Но сам знаешь — тебе пока что не доверяют. Ходят слухи нехорошие.

Я остался на месте, а он ушёл обходить стену на своем участке. Я смотрел в темноту, туда, где исчез кабан. Где-то там, в ночном лесу, ходят звери, и, возможно, оттуда уже смотрят враги.

Там враги, а здесь друзья, для которых я чужой. Как заставить мне поверить? Наверное, действительно стоит начать хоть с чего-нибудь. Например, с того же арбалета (самострела).

«Английский ворот» — это лебедка, которая крутится и оттягивает тетиву назад. С ней можно сделать самострел чудовищной мощности, но вопрос, актуален ли он сейчас. Если смотреть хоть немного прагматически, то с «воротом» арбалет надо делать усилием килограмм в триста, иначе нет смысла крутить лебедку. Но! Стрелять из такого лучше только с опоры, потому что тяжелый, скорострельность низкая, и механизм очень сложный.

А вот рычажный механизм — так называемая «козья нога» — выглядит гораздо привлекательней. Сделать с ним арбалет вдвое мощнее вполне можно. В скорострельности он проиграет скобе раза в полтора, но бить будет гораздо сильнее, прошибая кольчуги и щиты.

И еще такой момент!

Лук, хотя многие об этом не знают, как правило, более дальнобойное оружие, несмотря на то, что мощность стрелы гораздо меньше, а сама она легче.

Энергия в момент выстрела передается дольше, более плавно (это не короткий арбалетный «бум»), аэродинамика у стрелы лучше, и сама она легче. На совсем большом расстоянии стрела, разумеется, поразит только незащищенную цель, но все равно. Однако тот арбалет, который я хочу сделать, значительно выиграет в силе удара на ближней и средней дистанции, и позволит поражать врагов значительно дальше.

Арбалет — это, фигурально выражаясь, боксер невысокий, короткорукий, но мощный. Зажмет у канатов, и пиши пропало. А лук — боксер классический, который много двигается на ногах и отстреливается несильными, но быстрыми сериями ударов.

Если что, луки я тоже очень люблю! Но о них позже. Сейчас — время арбалетов.

— Дай еще пищаль посмотреть, — попросил я казака. — Отшибло память — почти ничего не помню. На все смотрю, будто впервые.

Казак, на секунду задумавшись, согласно махнул рукой, мол, бери, чего уж там, товарищ мой беспамятный.

Она оказалась тяжёлой — килограммов семь, с длинным, чуть шероховатым железным стволом. Деревянное ложе, обструганное не слишком тщательно, с следами копоти и жира. Отверстие ствола шириной около двадцати миллиметров — в те времена единой системы калибров не существовало, мастера делали оружие, как кому больше нравится. Длина ствола — с метр или чуть больше. Глазомер у меня очень хороший, но присматриваться не хотелось — вести себя надо проще, и люди скорее посчитают меня своим. Замок, фитиль, затравочная полка… все, что и ожидал увидеть. Разумеется, никакого клейма, сделано ружье, скорее всего, на маленьком заводике Поволжья или где-то еще. Но стреляло уже не раз, и стрелять еще будет. Сколь простым бы оружие не было, к нему надо относиться уважительно, и тогда оно не раз спасет тебе жизнь.

Возвратив пищаль на подставку, я пошел прогуляться дальше по настилу (так называемому «боевому ходу») вдоль стены.

Все-таки интересно посмотреть, что здесь. Хочешь обустроиться — сначала осмотрись.

Через полсотни шагов меня встретили двое часовых — один с ручной пищалью, а второй стоял около небольшого орудия — «тюфяка», лежащего на деревянном лафете напротив бойницы. Ствол калибром около сорока миллиметров, длинной около полутора метров, кованый ствол, расширение у дульца, будто вытянутый колокол, предназначено для картечи.

Хорошая пушка. Легкая, если что, вдвоем унести можно. И лафет для нее не обязателен. Против не имеющих тяжелых доспехов толп — то, что надо.

Разумеется, она сделана не из бронзы — такую роскошь Ермак позволить себе не мог. Жаль, бронзовые и надежнее, и не ржавеют, а тут железо все-таки уже в пятнышках. Ну, тут уже ничего не поделаешь.

У артиллериста, что интересно, с собой была не пищаль, а лук — обычный, длинный, из клена. Показать я его не попросил — и так все ясно. Надо смотреть правде в глаза — сильно уступает он составному татарскому. И в дальности, и в силе. Составной опасен даже на трехстах пятидесяти метрах (хотя стрела, опускаясь под воздействием гравитации, никакую защиту не пробьет, но в тело вопьется). Обычный — на сто метров ближе, хотя многое тут зависит еще и от стрелы. Для спортивных рекордов используют легкие и с другими наконечниками, но тут война, а не олимпиада.

Дальше на стене я обнаружил фальконет — это орудие покрупнее «тюфяка» и калибром побольше. Тоже кованый ствол. Мощная вещь, хотя порох очень любит. Рядом с ним прохаживался человек с пищалью — я даже не понял, артиллерист или обычный часовой.

Разговаривать я с ним не стал и пошел дальше. Правильно сделал, потому что встретил настоящее чудо.

Это была многоствольная пушка, «сорока», «сороковая пищаль».

Залповик. В Европе такие называли «органными пушками», или просто «органами» из-за их сходства с небезызвестным музыкальным инструментом.

Восемнадцать стволов, калибром около дюйма, чёрных, ухоженных, вычищенных, с тонкими краями, располагались в два яруса, девять над девятью, собранные в прямоугольную железную раму.

Шикарная штука. И очень дорогая для этого времени. Хотелось рассмотреть ее получше, даже потрогать руками, но артиллерист и часовой смотрели на меня совсем подозрительно, поэтому я решил, что на сегодня впечатлений хватит и спустился на землю.

Затем я вернулся в свою избу. На столе в глиняном держателе стояли лучины — конечно, фиговый источник света, но все же лучше, чем ничего. Оружие и порох у меня забрали, оставив лишь небольшой нож с костяной рукояткой, да всякую мелочевку, вроде кресала с кремнем и двух кожаных кошелей с трутом и растопкой.