Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ) - Воронцов Михаил - Страница 1

Военный инженер Ермака. Книга 1

Глава 1

"В лето 7090 от Сотворения мира,

храбрый атаман Ермак с вольным казачьим войском

двинулся за Урал в сибирскую землю, находящуюся под властью жестокого татарского хана Кучума.

Победы следовали одна за другой,

но путь был тяжёл, рати редели, порох таял. Враг намного превосходил числом.

Поддержка из Руси, измученной Ливонской войной,

была мала и запаздывала. Смерть Ивана Грозного окончательно разрушила надежду на помощь государства. Купцы Строгановы, организовавшие экспедицию, теряли к ней интерес.

Отряд Ермака

укрылся в захваченном городе Искере,

столице татар на берегу Иртыша,

и держал его, стиснув зубы,

в ожидании суда истории и чуда."

Хроника минувших веков

Глава 1

Пролог

…Шедший впереди струг с треском налетел на что-то. Раздались крики и ругань.

Зря мы решили плыть этой ночью, подумал я. Очень зря. Не было раньше здесь ничего под водой. А теперь появилось.

Я вспомнил, как когда-то давно на мою колонну в Афганистане напали почти так же. Подбили первый танк и перегородили проход, а потом началась стрельба. Я был еще молодым капитаном инженерных войск.

И тогда, и сейчас, я мог бы не рисковать своей жизнью. Никто меня не заставлял ни сидеть на пыльной броне БТРа, ни стоять на деревянной палубе лодки.

— Максим, зачем тебе это нужно? — морщился седой полковник, которому я подал рапорт о прикомандировании. — Ты обучение провел? Провел. Отлично все сделал, даже мне понравилось. Поэтому оборудуют позиции и без тебя. Справятся! Нечего подставлять голову под пули. Там, куда ты просишься, их летает очень много. Горячее места в Афгане сейчас нет.

— Нужно, товарищ полковник, — упрямо сказал я. — Как говорится, если хочешь, чтоб было сделано хорошо, сделай сам. Если я буду контролировать, может, это спасет чью-то жизнь.

— Тут ты прав, — вздохнул он. — Ладно, езжай.

И, помолчав, добавил:

— Я тебя хорошо понимаю.

И сейчас я мог не покидать город и не отправляться на строительство нового острога. Опыт у казаков есть, инструменты — тоже. Все сделали бы сами.

Но со мной будет лучше и надежнее. Поэтому я здесь — на лодке, идущей по Иртышу.

Снова там, где полным-полно врагов. Но теперь вместо БТРа у меня казачий струг, а вместо «калашникова» — пищаль шестнадцатого века.

— Всем пригнуться! — приказал сотник Матвей Мещеряк. Хотя сам этого не сделал. Остался стоять рядом со мной на носу лодки, с ненавистью глядя на заросший кустами берег.

Приказал очень вовремя, потому что через секунду засвистели стрелы, со стуком впиваясь в лодку. Стрелы не простые, древко обернуто подожжённой смоляной паклей.

К счастью, на нашем струге в человека не попала ни одна. Не зря я сделал высокие щиты у бортов! От стрел они спасали очень хорошо. И лодка не загорится — дерево обмазано глиной, пропитано раствором березовой золы. На крайний случай у нас есть «пожарная команда» — несколько человек, которые должны наблюдать за огнем. Смолу водой не потушить, но у них под рукой мокрые шкуры, которыми легко накрыть пламя.

По берегу ударила наша пушка. Гром прокатился над Иртышом, и татарские боевые вопли разбавились криками боли. Картечь знает свою жестокую работу.

Затем грохнули пушки с остальных стругов, и началась пальба из пищалей. У татар хана Кучума тоже имелись ружья, но меньше, чем у нас. Главное оружие врага — стрелы. И огромное превосходство в числе.

Проходят века, а тактика засад не меняется. Заблокировать колонну и напасть на нее с разных сторон.

— Заряжай! — хрипло орал Мещеряк.

Татарские стрелы были повсюду. Огненные и обычные. Они вонзались в борта и визжали над головами. Одна из них, горящая, пущенная навесом, ударила в палубу в шаге от моей ноги. Почти не отвлекаясь и перезаряжая пищаль, я затушил ее ногой.

На струге за нами заполыхал парус, а потом огонь перекинулся и на палубу. Я выругался. Струг принадлежал сотне Гаврилы Ильина, а там умрут, но не будут слушать советов. И, похоже, многие сегодня действительно умрут. Разгорись пламя — спасения не будет.

От злости я ударил кулаком по борту лодки.

Если сейчас все не погибнем, серьезно поговорю об этом. Ильин будет в ярости, я заполучу еще одного врага, но деваться некуда. Надо принимать меры. Отвага в бою — хорошо, но в придачу к ней необходим еще и разум с дисциплиной. Видел я таких, кому море по колено. Много видел! Столько они бед приносят себе и людям.

…А потом татары бросились к стругам.

Берега совсем близко, вода здесь неглубокая, да и плавать в отрядах Кучума умеют. Россыпи черных голов виднелись над поверхностью. Рукопашной схватки нам не выдержать — татар слишком много.

Я схватил один из своих зажигательных горшков — почти настоящую «гранату», заряженную порохом с железными осколками. Поджёг ее, и, выждав несколько секунд, швырнул к берегу.

Грохот и вспышка прорезали ночь, снова раздались крики боли, но толпа не уменьшалась.

Давайте зажигалки! — крикнул я. — Огонь по воде!

Казаки, которых я научил обращаться с зажигательной смесью, повернули рычаги. Желто-оранжевое дымящееся пламя вылетело из длинных железных стволов и разлилось по реке. Мне показалось, что крики заглушили даже грохот выстрелов.

С остальных стругов тоже ударили огнеметы.

— Колдовство! — завопил кто-то из татар, срываясь на визг.

Нет, не угадал. Химия, инженерное дело и большой военный опыт.

Не боящиеся ни пуль, ни сабель враги кинулись обратно на берег. Они убегали от огня и падали, сраженные казачьими выстрелами.

Первый натиск отбит. Но врагов очень много, отступать они не собираются, и скоро начнется новая атака.

Как далеко перенесла тебя, советского офицера Максима Аверина, судьба, подумал я. За секунду сквозь время и пространство. Но жаловаться не стоит. А вот готовиться к новому бою — надо.

Я сидел на деревянной скамье во дворе своей дачи и вглядывался в закат. Ветерок приносил запахи хвои и прогретой травы, чуть слышно гудели шмели. Вся округа дышала приближающейся тишиной. Мир успокаивался и замирал в ожидании ночи.

На вид мне давали лет шестьдесят с небольшим, хотя мой паспорт с такой оценкой не соглашался и нагло заявлял, что его владельцу уже больше семидесяти. Но я был высоким, сухощавым и спокойным, уверенным в себе. Старался всегда держать осанку. Говорили, что я даже в майке и спортивных штанах выглядел, как человек, привыкший к дисциплине и порядку.

Тело еще хранило следы армейских тренировок. Каждый день у меня начинался с зарядки, отжиманий, пробежки до речки и обратно. Пенсионер? Ну и что! Возраст — лишь цифры в документах. Во всяком случае, так я себя подбадривал.

Рядом лежала моя овчарка Турана. Большая, чёрно-палевая, с проницательным взглядом. Ее имя связано с сибирской рекой Тура — по молодости я неоднократно бывал в тех краях. Турана не лаяла по пустякам и понимала команды с полуслова. Я нередко говорил, что она умнее людей, и не очень шутил. Ей, как и мне, было уже много лет.

Я провёл рукой по её жёсткой шерсти. Турана повернула морду и лизнула мне пальцы.

— Наше время проходит, — сказал я. — Но ты держишься. Молодец.

Я поднял глаза к небу. Там, за верхушками сосен, не спеша гас свет.

В такие минуты вспоминается многое.

Афган. Взрывы. Запах сухого камня и крови. Те, кто не вернулся. Те, кто предал. Те, кому спас жизнь.