Пожиратель Ци 4 (СИ) - Петров Егор - Страница 45

Там, у Стены и на стройке новых школ-крепостей… ей там было… Неуютно. Подруга изменилась до неузнаваемости, а вокруг неё была такая аура власти и силы, что сама Хельда стала чувствовать себя на вторых ролях. А она это ощущение очень не любила.

И все началось в тот день, когда она рассказала Мико об исчезновении Керо.

В груди Хельды снова разбушевалась смесь гнева, досады, грусти и даже чего-то очень похожего на… вину. Вот куда он делся? Она помнила тот день, как сейчас — гробница заходила ходуном, что до безумия напугало всех. Но не её. Однако к тому моменту, когда Вестра довела царицу до зала сокровищ, гробница успокоилась. А внутри — никого, и только странные кристаллы разбросаны по всему полу. Хельда и её люди обследовали каждый угол гробницы, и обнаружили скрытую пустую нишу. Что он там мог найти? Куда делся? Эти, и многие другие вопросы так и оставались без ответа.

Ей хотелось думать, что он нашел что-то ценное, украл и убежал. Так было бы легче на него злиться и не испытывать ни благодарности, ни тяжести неотданного долга.

Она его знала не так хорошо, как ей хотелось бы, но она понимала — он бы не стал воровать и убегать. Скорее он каким-то образом опять всех спас — а люди вокруг даже не поняли как, и от чего. И, вероятно, умер. Пять лет о нем нет вестей…

Хотя, легенды о нем до сих пор живут в устах и сердцах людей…

В дверь постучались. Хельда вынырнула из своих мыслей и перестала смотреть на камин.

— Заходи, — негромко сказала Царица, узнавшая стук. Вестра всегда стучала именно так.

— Вы звали, госпожа? — склонила голову верная тень.

— С появлением этого твоего «гостя», ты совсем перестала заниматься делами. Дорогая, если ты хочешь отдохнуть, скажи прямо. Мне не хватает твоей цепкости и инициативности. Лучше совсем не работай, чем так.

— Простите, госпожа, — вновь склонила голову Вестра, — я и сама не ожидала, что так увлекусь. Можно мне неделю выходных, а потом я снова возьмусь за дела — как раньше…

— Хорошо. Отдохни. Через неделю мы отправимся к Стене, и в этот раз заглянем еще и в столицу.

— Спасибо, ваше Величество, — поблагодарила Вестра и замерла в ожидании. Хельда её еще не отпустила.

— Вестра… — чуть замявшись, Хельда покрутила ладонью, и указала на стул — я хочу с тобой поговорить не как царица и госпожа, а как подруга детства, по-простому. Ты уверена, что это твое увлечение — нормально?..

— Он мне всегда нравился, — улыбнулась Вестра и села на кресло, закинув ногу на ногу. Когда царица предлагала говорить «по-простому», нельзя было к ней обращаться даже на «вы».

— Сейчас, когда он лишился своего высокомерия, он так мил, ты не находишь?

— Ну… Не знаю… — задумалась Хельда. — Я приказала выжечь его культивации и заковать, как поступила бы с любым государственным преступником. Но ты превратила его в свою игрушку. И теперь проводишь все время с ним. Ты не хочешь его отпустить?

— Что ты, что ты… Нет, он так очарователен в своей беспомощности! Я иногда его специально злю и смотрю, как он дергается в своих цепях от бессильной ярости. А потом… он перестает злиться, и начинает смотреть заискивающе… Я иногда даже даю ему прогуляться. За хорошее поведение.

— Но ведь он тебя ненавидит!

— Сейчас — да, но кто знает, что будет потом? А я таю, когда вижу его аристократический профиль, слышу его голос. Мне нравится давать ему иногда лакомства, а еще задать ему какой-нибудь глупый вопрос и слушать, как он рассуждает… Да, он не особенно умён, но от любимой зверушки многое и не требуется…

— Да уж… — чуть поежилась Хельда. — Зверушка. Думается мне, не такого конца своего пути ожидал принц… Не такого….

— Зато он только мой!.. — с вызовом бросила Вестра.

Хельда только покачала головой. Пару месяцев назад, когда выменянному из-за рубежа преступнику, Айрону, был вынесен приговор, Вестра вмешалась, и попросила для него вместо смерти — лишение сил и темницу. Верная подруга так редко о чем-то просила, что Царица не смогла отказать. Но она никак не думала, что дальше все будет происходить именно так…

В уютном, крепком доме в центре столицы Лунного Света пахло свежеиспеченными булочками и молоком. Линфей, укачивая на руках младшую дочь, глянула в окно и, заметив знакомую фигуру, идущую от калитки, крикнула мужу:

— Чоулинь, смотри, кто к нам пожаловал! Встречай гостя!

Великан, возившийся на полу со старшим сыном, поднял голову. Отряхнувшись, он встал и открыл дверь — его и без того добродушное лицо расплылось в улыбке.

— Хаггард! Давно не заглядывал! Проходи, проходи! — Чоулинь расставил руки в стороны, намереваясь заграбастать бородача в объятия, но тот стал уклоняться.

— Аккуратнее, верзила! Подарок сломаешь! — в руках у Хаггарда действительно была изящная резная коробка.

Чоулинь решил ограничиться тем, что похлопал друга по спине, пропуская в дом.

— Привет, Хаггард! — улыбнулась Линфей.

— Я до сих пор удивляюсь каждый раз, когда вижу твою улыбку, — добродушно проворчал Хаггард, протягивая ей коробочку, однако, увидев, что у той заняты руки, повернулся к Чоулиню,– держите подарок. Безделушка для младшей. Сама двигается, если ци подлить. Пусть привыкает.

Чоулинь открыл коробку. Внутри лежала фигурка деревянного тигра, так искусно вырезанная, что казалось, вот-вот рыкнет.

— Спасибо, Хаггард, но это слишком щедро! Ты обещал больше не дарить ничего ценного! — чуть нахмурилась Линфей.

— Это ерунда, говорю же, красивая безделушка. Да и для кого же богатеть, как не для друзей?

— Когда ты подарил нам этот дом, он неделю пил и праздновал. — продолжала ворчать Линфей.

— Эй! Я праздновал рождение первенца! — возразил Чоулинь. — А то что на это самое рождение друг дом подарил — так просто совпало! И спасибо тебе, Хаггард! Надеюсь, Маюри успеет позабавиться с этой игрушкой… — последнюю часть здоровяк произнес с легкой опаской. И было понятно почему — взгляд старшего сына, мальчугана чуть старше двух лет, прикипел к игрушечному тигру. Он не решался подойти, спрятавшись за ногами матери, однако во все глаза разглядывал игрушку. Бородач, заметив взгляд, засмеялся и влил капельку Ци в тигра. Тот тихо заурчал и пошел вперед грациозной походкой.

— Наша жизнь, конечно, круто поменялась, со всеми этими технологиями из гробницы… — Чоулинь удивленно смотрел на игрушку. По лицу Хаггарда прошлась тень, но никто этого не заметил — игрушка привлекала все их внимание.

Вечер потянулся неспешно. Хаггард рассказывал байки, играл со старшим сыном друзей, хвалил яблочный пирог и другие угощения. Но Чоулинь, знавший его не первый год, видел — за напускной веселостью скрывалась тяжесть. Настоящий Хаггард был где-то далеко.

Когда дети уснули и Линфей, пожелав спокойной ночи, удалилась в спальню, в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине.

Чоулинь налил в две глиняные кружки крепкого алкоголя, того самого, «эликсира». Хаггард когда-то сам ему и подарил — целую бочку. На новость о беременности Линфей… И за эти три года бочка опустошилась не больше чем на треть. Не так уж и много он пьет, как говорит жена…

— Ну, как дела-то? Больше года, считай, не виделись. — спросил великан, протягивая кружку другу. — Все в совете у Трора заседаешь? Империю чайную растишь?

Хаггард взял кружку, задумчиво посмотрел на огонь.

— Да бросил я это. Почти всё. Трор за советом иногда приходит, да… Но он и сам справляется. Железный Регент, мать его. Порядок навел. Голода нет, дороги безопасны. Чайная плантация… цветет. Но это уже не моё. Нашел управляющего.

— А что твое-то? Лавка, как в старые добрые?

— Лавка, — кивнул Хаггард и сделал большой глоток. — Сижу там. Иногда. Продаю какую-нибудь ерунду юнцам, которые хотят почувствовать себя героями. Чаще — просто сижу. Иногда выпиваю.

Он замолчал. Чоулинь ждал.

— Первые два года… я ведь пахал как проклятый. Строил, покупал, продавал, вербовал, договаривался. Как и тогда, когда он в Озере три года проторчал. Но тогда хоть видно было — происходит что-то, скоро вернется, и оценит, чего я достиг. И вот спустя два года… А теперь… зачем все это? Он может и не вернется уже никогда. Может и вовсе сгинул… — Хаггард горько усмехнулся. — А если чудо будет, и вернется — ресурсы и так есть. Мир налаживается. А рвать жопу ради барыша — смысла нет. А без него… Без его безумных идей, без его «а давай попробуем вот так»… Скучно стало, Чоулинь. Или, скорее, тоскливо.