Пожиратель Ци 4 (СИ) - Петров Егор - Страница 24

К назначенному времени, раннему утру, когда прохлада еще цеплялась за землю, а фундамент форта светился ровным янтарным светом — вокруг тренировочной площадки у подножия строящейся стены собралась толпа. Пришли не только адепты Школы, но и северяне, строители, даже женщины с детьми, которых Мико учила чувствовать ци. Все хотели увидеть столкновение легенд.

Лин Чжэн стоял напротив меня в своих белоснежных доспехах, его клинок еще покоился в ножнах. Лицо его было спокойно, но в глубине желтых глаз горело что-то, что я не сразу понял.

— Шумно тут, конечно. Начнем? — спросил я.

— Всегда готов к испытанию силы, Кер’О, — ответил он, и его клинок с тихим шипением вышел из ножен. Белое лезвие замерло перед ним, острием вниз, в боевой стойке Школы. — Покажи мне, что значит твоя «Воля».

Он атаковал первым. Молниеносно. Клинок превратился в серебристую молнию, рассекающую утренний воздух. Удар «Коготь Тигра» — техника, которая считалась одной из базовых. Однако, в его исполнении она была совершенна, наполнена сокрушительной мощью пятой стадии, сконцентрированной в острие.

Раньше я бы увидел лишь размытое движение и полагался на инстинкт. Теперь же… Теперь я видел. Видел потоки ци, бьющие из него, текущие по каналам реки, вливающиеся в клинок. Видел малейший изгиб его запястья, предвещающий траекторию. Мир замедлился. И я не стал уворачиваться или блокировать клинок.

Я шагнул навстречу удару.

В груди забилось Драконье Сердце. Ци хлынула наружу, а вместе с ней чистая, властная Воля. Она сгустилась передо мной невидимым, но абсолютно реальным барьером — не щитом, а запретом. Запретом на движение, на силу.

БАММ!

Звук удара был глухим, словно завяз в волевом барьере. Воздух содрогнулся, и если бы мастера школы не поставили защиту, кто-то из зрителей точно бы пострадал. Белый клинок Лин Чжэна завибрировал с пронзительным воем, остановленный в сантиметре от моей груди. Его рука дернулась назад, будто ударившаяся о камень, лицо исказилось от шока и боли — не физической, а от столкновения с абсолютной, непреодолимой силой. Его ци, его техника, его мастерство — все разбилось о простую волю «не пустить».

Я не стал ждать. Моя рука двинулась, — не быстро, но с неотвратимостью горного обвала. Без техники, без изящества. Простой толчок ладонью, усиленный той же Волей. ТУМ! Он не успел даже поднять клинок для блока. Удар пришелся ему точно в центр груди. Белые доспехи треснули, как яичная скорлупа. Лин Чжэн взлетел в воздух, как тряпичная кукла, перевернулся и рухнул на землю в десяти метрах, подняв облако пыли.

Тишина. Абсолютная, гробовая тишина воцарилась на площадке. Ни шепота, ни вздоха. Только шипение остывающего металла доспехов Лин Чжэна и ровный гул фундамента. Глаза зрителей были выпучены, челюсти отвисли. Сильнейший воин королевства, Глава могущественной Школы, был повержен… одним ударом. Без блеска техник, без шума сражения. Просто… сметен.

Лин Чжэн закашлялся, с трудом поднимаясь на одно колено. В его глазах не было ни гнева, ни унижения. Там было… облегчение. Глубокое, почти блаженное облегчение, смешанное с изумлением. Он поднял голову, его взгляд встретился с моим.

— Так вот… — прохрипел он, — вот она какая… сила нового времени. Я… я больше не сильнейший. — Он сказал это не с горечью, а с каким-то странным восторгом. Как будто с его плеч свалилась гора. — Слава Небесам.

Он встал, шатаясь, но твердо. Игнорируя трещины на доспехах, он подошел ко мне. Не для того, чтобы продолжить бой. Он остановился в шаге и… поклонился. Низко, как равному, а может, и как превосходящему.

— Почетный старейшина Кер’О, — его голос набрал силу, звучал громко и четко, чтобы слышала вся ошеломленная толпа. — Твоя мощь, твоя воля… Они превосходят всё, что я знал. Школа Белого Тигра нуждается в таком мече. Королевство нуждается в таком щите. Я… — он выпрямился, смотря мне прямо в глаза, — я устал нести бремя сильнейшего. Устал быть последней надеждой на краю пропасти. Прими пост Главы Школы. Поведи нас вперед.

Ропот прошел по толпе. Шок сменился пониманием, затем — растущим гулом одобрения. «Кер’О! Глава! Кер’О!» — закричали сначала единицы, затем десятки голосов.

Я смотрел на Лин Чжэна, на его усталое, но просветленное лицо. Казалось, он освободился. Освободился от груза, который тянул его годами.

Я покачал головой. Какого хрена? Такие вещи прилюдно заявлять, даже наедине не обсудив. Или… Рассчитывал, что я соглашусь из-за давления толпы? Но зачем ему это? Где я, а где пост главы? И кажется, я понял, как люди узнали об этом спарринге. Хитрый старикан…

— Нет, Лин Чжэн.

Тишина снова упала на площадь. Даже гулявший ветерок будто замер. Удивление и разочарование мелькнули в глазах старого воина.

— Нет? — переспросил он, не веря.

— Нет, — повторил я. — Ты — Глава Школы. Ее душа, ее мудрость, ее история. И не надейся уйти на пенсию так рано. А я… — я обвел взглядом толпу, — я лишь меч. Мое место — не в кабинете и не на совете старейшин. Мое место — здесь, на переднем крае. Строить крепости. Создавать артефакты. Рубить демонов. — Я в ответ поклонился ему так же низко. Затем, как и он после поклона, заговорил громче. — Глава школы Белого Тигра Лин Чжэн, твоя мудрость и честь превосходят всё, что я знал!

Лукавил ли я? Пожалуй. Тогда, на долю секунду, у меня промелькнула мысль — зачем ему этот цирк? А потом… Понимание пришло. Не особо приятное, надо сказать. Нельзя было не заметить наши особые отношения с Мико и вспышки парной культивации. Он хотел смутить меня с помощью толпы, застать врасплох и передать номинальный пост главы, намертво привязывая и меня, и Мико ко своей школе. Почему пост номинальный? Так он и сам много раз говорил, что у совета старейшин слишком много власти… Гребанные интриги…

Ну и грустный вывод сразу последовал за этим всем — Школа белого Тигра, как бы она ни была честна, справедлива и все в таком духе, оставалась школой старого типа. И с этим ничего не поделать — не отрывать же на самом деле головы всем старейшинам?..

Рев толпы был оглушительным. «Лин Чжэн! Кер’О! Школа! Вперед!» Крики сливались в единый гул одобрения и надежды. Никакого раскола. Только единство старой мудрости и новой силы.

Пока толпа ликовала, Лин Чжэн наклонился ко мне, его голос стал тише:

— Спасибо, Кер’О. И не держи зла на старика — не хотел я этого всего.

Я наконец-то смог разглядеть то странное, что видел в его глазах с самого начала. Вина… А сейчас намекает, что все произошедшее не его задумка? Ну, поверим, за старые заслуги…

— Когда нормальный спарринг устроим, без поддавков и свидетелей? — так же тихо спросил я.

А то, что Лин Чжэн поддавался, и специально подставился под удар было очевидным. Как и то, что свой удар он начал рассеивать перед столкновением. По крайней мере, для меня.

— Можно вечером, — кивнул глава школы, а в его глазах мелькнуло обещание хорошей трепки.

Реальные спарринги оказались довольно полезны — Воля была могучей, но не всесильной. И если я на максимум использовал обычные техники ци, усиленные Волей и потоком, я побеждал секунд за десять.

Если я использовал только демоническую силу и поток, мы бились на равных.

Однако, использовать все свои силы… Боялся я навредить старику. И понял, что подстава с передачей поста была не его идеей. Это позволило мне выдохнуть. И объясняло мою злобу в адрес «надутых стариков». Все же интриги и провокации я очень не люблю, особенно когда бьют по слабому месту. Моим слабым местом, с которым, однако, я справлялся все лучше, была толпа. Спасибо Хаггарду, хоть плащ его фирменный надевай…

С того дня мы каждый день тренировались с Лин Чженом, часто к нам присоединялись Чоулинь и Линфей, которые, как оказалось, за время пути к Стене сблизились настолько, что стали жить вместе…

А вечера… Вечера принадлежали Мико. Наша парная культивация стала не только тренировкой силы, а ежедневным ритуалом, глубочайшей формой общения. Мы уходили за пределы лагеря, на тихую возвышенность с видом на растущий форт и темную равнину. Там, под сенью звезд, мы сливались в танце энергий. Алое золото Феникса и бело-золотое Сияние Дракона переплетались, создавая вихрь, который казался живым существом. Через эту связь текли не только потоки ци, но и эмоции, мысли, отголоски воспоминаний. Я чувствовал ее радость от успехов учеников, легкую грусть по деду Гу Луну, ее непоколебимую решимость возродить наследие Феникса. Она чувствовала мою усталость от бесконечной работы над артефактами, мою тревогу о будущем, мою ярость на старперов-интриганов, и… мое восхищение ею. Это было одновременно блаженство и испытание. Но мы справлялись.