Огни Хафельберга - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 48

Спи. Она мягко опустилась на еловую лежанку и чуть ползла вниз, упираясь лбом в лопатки Марцеля. Ее тепло ощущалось даже сквозь свитер.

И прости, пожалуйста.

За что? Ульрике не ответила. Мысли у нее сонно поплыли. Марцель осторожно улегся и тоже попытался хотя бы задремать. Получалось не слишком хорошо. Ульрике снилось что-то хреновое. Она иногда напрягалась, каменела, потом вдруг Воздух всхлипывало или втягивало воздух со свистом через плотно стиснутые зубы. Костер потрескивал, капала вода снаружи, то ли с деревьев, то ли дождь накрапывал, и пахло дымом и сыростью.

Из глубины пещеры доносились жутковатые звуки, слабое царапание, стук, временами Марсель услышались даже шаги. Он плотно-плотно закрыл глаза и прижал лоб к плечу Шелтона и постарался перелить у лирики немного холодного спокойствия Стратега. После напряжённого, полного эмоциональных потрясений и физических нагрузок дня телепатия выматывала посильнее бега с препятствиями, но зато Ульрике стало потихоньку успокаиваться.

Кажется, Марцель так и заснул, не разрываясь цепки с ней и с напарником. Или, как подсказывал здравый смысл, скорее потерял сознание от переутомления. Около трёх по полуночи, и это Марцель знал совершенно точно, ему приснился сон. Просон, впрочем, он тоже сразу догадался.

Костра никакого не было, зато вокруг лежанки в беспорядке стояли прямо на каменном полу глубокие медные чаши, в которых пылал огонь. Впрочем, кое-что было настоящим, например, шелтон, до боли стискивающие его пальцы, или ульрики, тихо сопящие в спину. Мартель вывернул шею, вглядываясь в узкий проем пещеры, уводящей вглубь горы. Там, в нереально тёмной арке, стояла обнажённая женщина.

Кожа у неё была, как гречишный мёд, а на лицо свешивались перепутанные чёрные волосы. Словно почувствовав взгляд Марцеля, женщина улыбнулась и медленно повела рукой, указывая на пещеру за своей спиной. Один раз, другой, как непонятливому ребёнку. — Да дошло до меня, дошло! — ворчливо отозвался Марцель, сползая обратно на лежанку.

«Утром прогуляюсь». Марцель проснулся. Сильно пахло дымом и немного поджаренным хлебом. Невидимое солнце так ярко сияло, что его настырный свет протискивался даже через ломаную щель прохода в пещеру. Придавливала двойная тяжесть одеял, ласкала щеку мягкость свитера, кашемирово-нежного, пахнущего любимым горьковатым парфюмом Шелтона. «А-а-а, проснулся наконец-то.

Курт, ты был прав. «Не позже девяти, не раньше восьми», — восхищенно протянула уль реки откуда-то справа из слепой зоны. Стратег выркнул. «Я просто слишком хорошо его знаю. Ну, может, хватит меня обсуждать, а?» Марцель, проморгавшись, уселся на примявшейся за ночь щейловой лежанке и с хрустом потянулся. «Подумаешь, проспал. Спокойный сон полезен для психики».

Все, кроме него, уже давно встали и привели себя в порядок. Шелтон задумчиво хрустел под жаристым хлебцем, наблюдая, как Ульрике возится с костерком. Обугленные остатки бревнышек были сдвинуты вглубь пещеры. — У меня в рюкзаке, оказывается, бутерброды завалялись, аж четыре штуки. Но если ты не поторопишься, то и оставшийся один уплывет, — серьезно пообещала Ульрике, не оборачиваясь. — А вы уже три между собой потелили, что ли?

Обиженно вскинулся Марцель, но тут его взгляд упал на чёрный зёв пещеры, уходящей в глубину горы. «А… А у меня ночью было видение…» Шилтон брезгливо сковырнул с хлебца приставший уголёк и поинтересовался. «О чём?» «Видение? Это круто!» вздохнуло Ульрике. Мартель хмыкнул. «Знаете, за что я вас обожаю? Вы не называете меня психом, даже когда я говорю всякое странное!» «Странное?» Ульрике, наконец, соизволила обернуться, хмурая и удивлённая.

— По-твоему, видеть вещи и сны, засыпая в пещере равнёхонько под могилой Манон, это странно? — Ну, ты даёшь, Марцель, это самая нормальная вещь в мире. — Могила прямо над нами? По спине у Марцеля пробежал холодок. — Мне снилась женщина. Она указывала пальцем туда.

Телепат кивнул в сторону узкого конца пещеры. Очень настойчиво показывала. Несколько раз. — Как думаете? Он замялся. Шелтон за предложение послушаться женщину из сна мог и за трещину отвесить. «Я не настаиваю, конечно. В общем, короче, можно мне прогуляться туда? Ну, вглубь пещеры?» «Нет». Шелтон в подобных вопросах был ужасно предсказуем.

«Вместе пойдем». А вот Ульрике вносила элемент хаоса. «Ты не шутишь?» Марцель переполз по лежанке, встал, босиком прошлёпал по пещере и посмотрел у лирики в глаза. Ни тени на смешке, ни во взгляде, ни в мыслях. «Думаешь, там может что-то быть?» «Я тоже думаю, что там может что-то быть», Шилтон разглядывал обгрызенный по краям кусочек хлеба так, как будто хотел прочитать на нём код защитной системы Центрального банка Европейского конгломерата.

«И именно поэтому вам идти не стоит». — Да что там может быть такого? — спылил Марцель. — Змеи? Я кроссовки надену. И вообще, от укуса гадюки не умирают. Сразу. Шванг. Я сказал нет. — Да почему? — Да потому, что вот такая корка, как здесь, могла образоваться только при температуре от тысячи ста градусов и выше, — тряфкнул стратег.

Эта пещера буквально обгорела до кости, до камня. Я полночи ломал голову, пытаясь понять, что могло запечь вот это всё до состояния гладко-эмалевой корки. Здесь преобладают поливошпатовые породы, температура плавления у них ниже, чем у глины кварца, но тем не менее. Вулканическая активность тут в горах нулевая, и я думать не хочу, какая хрень случилась в этой пещере, причём не пару тысяч лет назад, а недавно, так, что на оплавленной и застывшей поверхности не успели появиться царапины, трещины и сколы.

— Шелтон! — Марцель ошалело захлопал глазами. Внутренний стратег был абсолютно спокоен. Орал он для ульрики, чтобы перетянуть её на свою сторону. Не обаянием, так хоть скандалом. Разница между внешним и внутренним ошарашивала. — Ты чего?

Под ноги посмотри, придурок! Это было уже тише, зато от души. Марсель опустил взгляд. Камень под ногами не был идеально гладкий, в выпуклости, плавные углы, впадин и щели. Босые ступни кололи веточки, грязь и сухие сосновые иголки. Но, если присмотреться, сам пол скорее напоминал неровную поверхность валуна за несколько лет, обкатанного морем. — Ты думаешь, это…

— Нет, не думаю. Шелтон прикрыл глаза и вслепую кинул недогрызенный кусочек хлеба в костер. Неприятно запахло горелым. «Я думаю, что вообще не стоило оставаться в этой пещере на ночь. И если уж ничего с нами пока еще не случилось, вдвойне глупо задерживаться здесь дольше необходимого и лисоваться глубже в туннеле». Марцель инстинктивно потянулся к напарнику, и как на стену налетел.

Шелтон определенно до чего-то додумался, но результаты своих размышлений тщательно скрывал. Телепату вяз в верхних, самых быстрых и хаотичных мысленных потоках, о более глубоких и говорить было нечего. Плотные, обжигающе-холодные, царапающие, как вода, перемешанная сколотым льдом. В деле Штайн, астротек тоже что-то прятал, но это было иначе. Марцель вслушивался, вслушивался и никак не мог понять, о чем думает напарник, он злится или боится.

А потом Ульрики поднялась, легкая и светлая, и в три шага пересекла расстояние, отделяющее ее от стратега. — Курт! — окликнула она, присела перед ним на корточки и положила узкую ладонь ему на шею. — Я обещаю, что сейчас с Марцелем ничего не случится. — Ты что-то знаешь?

Да. — Но не скажешь? — Нет. И ты, Курт, уже догадался Почему? Шелтон обернулся к напарнику, а затем вдруг склонился к Уллирике, едва ли не прижимаясь губами к ее уху, и что-то еле слышно прошептал. В мыслях взметнулись холодные потоки, и Марцель различил только «Тебе нужен?». Уллирике механически перебирала волосы у Шелтона на затылке.

Тонкие пальцы, коротко остриженные ногти, плавные движения.

«Нам. Обещаешь, что…».

Пальцы замерли.

«Да. Да.»

Шелтон шумно вздохнул и отстранился. Взгляд у него неприятно застыл. Тогда пойдем вместе. Конечно, стратег был упрямее всех, кого Марцель когда-либо знал, но иногда ему приходилось уступать, как правило, законам физики. То, что идти вместе не получится, стало ясно, когда стенки туннеля сошлись так близко, что даже Марцель с трудом мог проскочить между ними. Ульрике, скинув куртку, еще могла кое-как протиснуться, но не Шелтон.