Огни Хафельберга - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 25

Очень похоже на Шелтона, только в разы, нет, на порядок слабее. Мы из Шельдерского университета, с кафедры средневековой архитектуры, изучаем религиозные постройки, возведенные в период правления Карла Градостроителя. Шелтон заметил, что Марцель забеспокоился, но сам не отреагировал ни жестом, ни словом, продолжая излагать легенду по схеме. «У меня возникло небольшое затруднение, и я, право, не знаю, к кому обратиться.

Моя коллега Вильгельмина Хофман, профессор из нашего университета, очень хорошая женщина, честное слово, просила меня передать письмо одной своей подруге, проживающей в Хафельберге. Её фамилия Фишер, кажется, или Фридман, а зовут или Регина, или Кристо, что-то в этом роде. Видите, вот здесь на конверте очень неразборчивый почерк. Ну, знаете, про нас с профессору всегда говорят, как курица лапой пишет.

Да-да, возьмите письмо, взгляните на конверт. Так вот, по указанному адресу проживает другая семья. Вельгельмине я дозвониться не могу уже третий день, а наше пребывание в Хафельберге, увы, ограничено. Словом, не могли бы помочь нам разыскать подругу моей коллеги? Я, разумеется, не прошу вас о разглашении каких-то конфиденциальных сведений, но не могли бы вы проверить

регистрационные карточки и хотя бы выяснить, проживает ли в Хаффельберге женщина по имени Фишер или Фридман? Шелтон говорил сбивчиво, морщил лоб, нервно откидывал свиска, мешающую прятку, заламывал пальцы, заглядывал Герхарду в глаза и то преисполнялся уверенностью, то робко потуплялся. Словом, вел себя как вылитый среднестатистический молодой профессор из солидного университета.

Уже достаточно наглый, чтобы думать, что к нему будет особый подход, но еще слишком робкий, чтобы эти мысли воплощать на практике, и поэтому отчаянно стесняющийся. — Хм, но это нарушение служебных инструкций. Понимаете, моя коллега Вильгельмина очень хотела… — Фишер, Фишер, не знаю никакой Фишер, но инструкция. — Пожалуйста, просто посмотрите, есть ли здесь такая женщина и всё.

Понимаете, мне очень неловко будет перед Вильгельминой. Минут через пять ритуальных плясок Герхард рискнул пойти на небольшое служебное преступление, включил компьютер и открыл базу. Шелтон отступил на несколько шагов, готовясь подать сигнал напарнику и выбирая оптимальный момент, чтобы усыпить офицера. Но тут Марцель отвлекся от мыслей Герхарда и, наконец, удосужился взглянуть на него самого.

Секунды хватило, чтобы оценить, вспомнить и подытожить. — А-а-а, Шелтон, он же почти как тот чувак из рекламы про секси-трусы. Марцель встал на цыпочки и еле слышно зашептал в ухо Шелтону, по мере возможностей дублируя слова телепатии. — Что за чушь? Слова Шелтона даже не слышались, угадывались по губам и по течению мыслей. — Ну, я видел недавно, — поспешил уточнить Марсель, увидел, какое направление приняли мысли напарника и ужаснулся.

— Не-не, ты чего, я порно без девочек не смотрю, там был канал про моду, из бесплатного пакета в гостинице. — А-а-а, — Шелтон мгновенно сообразил и успокоился. Но в мыслях у него по-прежнему сквозило ревнивое недовольство, Словно его раздражал сам факт, что ему может быть что-то неизвестно о напарнике. Манекенщик, работающий на показе нижнего белья.

Да, по типажу похож. Шванг. Давай. Что давать, пояснять не было необходимости. Марцель, который с самой первой минуты скрупулезно настраивался на разум Герхарда, нанес один точный и сильный удар, замыкая все мыслительные потоки в один — спать. Ровно через три секунды тело Герхарда Штернберга мешком повалилась на пол. — О, черт, почему я не такой?

Уже вслух посетовал Марцель, присаживаясь рядом с офицером на корточке и разглядывая его лицо. Тонкий породистый нос, порочно яркие губы, густые светлые ресницы, слегка отливающие рыжим. — Он, наверное, ростом, как ты. — Ниже. Всего метр девяносто два. Лаконично возразил стратег, усаживаясь за компьютер и быстро подключая к нему флешку с программой взломщиком. — Камер нет, прослушки нет, я уже проверил, но работаем осторожно, Шванг.

Следи, чтобы наш герой не проснулся или кто-нибудь не заглянул с улицы. — Ага, я тебе скажу, если что. Тут на шесть с половиной минут работы, — педантично уточнил Шелтон. — Защита от копирования крайне примитивная, — сказал человек, который взломал четырнадцать хорошо защищенных баз в трех странах, включая базу налоговой, таможни и Министерство иностранных дел, чтобы стереть информацию о своём существовании.

Шелтон завёл руки за голову и с хрустом потянулся. Мысли его покрылись рябью беспокойства. — Не ёрничай. Нужда заставит, и не такое сделаешь. И не отвлекайся, если этот офицер проснётся. — Не проснётся, обещаю. Хочешь, вообще не проснётся? — Я могу устроить. Мрачно пошутил Марцель, положил руку Герхарду на лоб и поморщился.

Кожа была слегка липкая от испарины и прохладной. — Вот ведь рептилия! Мартель невольно задумался, для кого Герхард ставил кондиционер на самую высокую температуру. Действительно ли создавал для своих цветочков эффект парника или сам грелся? — Четыре минуты, Шванг. Проверь улицу. — Ага, — Мартель прислушался, стараясь не отпускать спящий разум Герхарда.

Нет, никого. Какой дурак высунется из дома в такой мерзкий денёк? Шелтон хмыкнул. — Дурак, у которого есть дела вне дома. — Понятно. А что будем делать потом, когда… Чёрт! Герхард Штернберг вдруг пошевелился. Марцель поспешно нырнул в его сознание, прислушался и успокоился. Провинциальный офицер с лицом избалованной модели по-прежнему пребывал в беспамятстве, а дёрнулся рефлекторно.

На самом деле его состояние лишь со стороны походило на сон. Физиологически Герхард бодрствовал. Частота сердцебиения и мозговая активность оставались на прежнем уровне, даже глаза были открыты. Но разум, зацикленный на одной и той же мысли, не фиксировал ничего из происходящего. Реальность проходила сквозь Герхарда, не задевая его как радиоволна через обычного человека. Вроде бы она и есть, но совершенно неощутимая. Теоретически после пробуждения должны были остаться только воспоминания о чувстве беспомощности или о хаотических цветных пятнах, словом то, что вполне можно принять за сон.

Марцель покосился на Герхарда, поежился и закрыл ему веки. Видеть застывшие, как стеклянные, глаза было жутковато. — Долго еще? — Полторы минуты, плюс минута, чтобы почистить следы. Шелтон глубоко вздохнул и оттянул горловину водолазки.

Тебе прям очень-очень жарко, — сочувственно поинтересовался Марцель. Ему самому плюс 28 на градуснике и сильная влажность в комнате особых неудобств не доставляли, холод он переносил куда хуже. Душно, ткань цепляется за кожу, неприятно, мешается средоточиться. Неожиданно искренне пожаловался Шелтон. Марцель рискнул прислушаться к нему и едва не выпустил Герхарда.

Водолазка, слегка липнущая к телу из-за испарины, по ощущениям напарника была как грубая и мокрая насквозь мешковина. «Больше никогда не стану покупать вещи с таким высоким содержанием шерсти, или нужно надевать под них что-то шелковистое. — Шванг, готово. По моему сигналу разбудишь его. Шелтон встал из-за стола, убрал флешку в сумку и поставил стул в такое же положение, как раньше.

Затем вышел из-за стойки, хладнокровно перешагнув через распластавшегося на полу Герхарда, отыскал в глубине комнатных джунглей брызгалку для полива растений и вернулся. — Готов, — уточнил он, откручивая с бутылки распылитель. Марцель хихикнул, представив, что будет дальше. «Ага», Шелтон мерзко улыбнулся, «будь дей», и медленно перевернул бутылку над физиономией бедняги Герхарда.

Несколько секунд ничего не происходило, вода булькала в горлышке, стекала по лицу и шее, пропитывала роскошную блондинистую шевелюру, а Марцель давился смехом. А потом Герхард вдруг раскрыл рот, хлебнул, от неожиданности раскашлился и рывком сел. — Э-э, спокойно, дружок, — успокоил его Марцель и придержал за плечи, не давая вскочить и треснуться лбом о стойку. — Ты как, в норме? — Не-е-е, не знаю, — ошарашенно пробормотал Герхарт.

Зрачки у него были широкие, как у пьяного, серые глаза стали черными. Дышал он часто, но поверхностно. — Что… что со мной случилось? — Это мы у вас хотели бы спросить… задумчиво сочурил глаза Шелтон, отошел к стойке и поставил на нее опустевшую бутылку. Вы включили базу и, видимо, начали искать, а потом внезапно вы упали со стула.