Неисправимый лжец - Хол Иден - Страница 7

Я не выдерживаю и встаю с сидения, придерживаясь за крышу машины.

– Дима! Хватит! Неужели ты ничего не понимаешь? Я не буду с тобой жить и тем более не полечу с тобой, не будет никакого медового месяца! Я ухожу от тебя, Титов!

– Ты не можешь этого сделать! Я тебя не отпущу!

Глава 7

– Не отпустишь? Это как? – завожусь я, – я что твоя собственность? Рабыня может быть? Или у нас домострой внезапно начался? Ты вообще никак не можешь меня не отпустить! Я человек и я определяю, куда и с кем я еду. И это не ты, а папа! – обращаюсь к отцу, – поехали домой, мне скоро таблетки принимать.

– Мира! Это детский сад какой-то уже! Чего ты добиваешься? Ты даже выслушать меня не хочешь!

Я сжимаю губы, смотрю себе под ноги на сырой от недавнего дождя асфальт.

– Я не могу тебя слушать, вот… просто не могу! Можешь оставить меня в покое? Не преследовать и не разбрасываться своими деньгами, которые мне не нужны! Не пытаться мной манипулировать поездкой на отдых! Я и так безумно сожалею и горюю о том, что наша свадьба была испорчена и никакие планы не сбылись. Но это все ничто по сравнению с тем, что ты сам сотворил! Говори, что хочешь, но у меня есть глаза! Я тебя видела с другой! И это все! Все, Титов!

Я сажусь в машину и захлопываю дверь. Папа стоит перед Димой, ждет, когда тот отойдёт он нас. Он не двигается.

– Ты ее не переупрямишь, даже не пытайся.

Все равно не уходит, смотрит хмуро, сжав губы. Тогда папа качает головой и уходит на водительское место.

– Мира, я дам тебе сутки, чтобы успокоиться и отдохнуть, обдумать все! Потому что в таких делах нельзя принимать решения, основанные на голых эмоциях! Ты и сама это понимаешь! Я делаю скидку на твое физическое недомогание!

– Отстань, Титов! – кричу сквозь стекло, и мы трогаемся с места. Я даже не оборачиваюсь на него. Откидываюсь на спинку, вспоминаю про ремень безопасности и застегиваю его на себе, не глядя.

Хочется тишины и покоя, но не таких, как в больнице, где все чужое и палата как проходной двор, то врачи, то медсестры ходят, делают со мной что-то. А я хочу домой.

Я вздыхаю.

Как же мне обидно. Кто бы мог меня понять. Я только отвыкла от родительского дома и собралась жить с мужем, как снова придется туда возвращаться. Нет, они меня примут, конечно, но я знаю, что папа и мама планировали сделать их моей бывшей комнаты кабинет. Поставить папе стол с компьютером, а маме для рукоделий.

Она у меня хоть и работает, но очень любит в свободное время чем-то заниматься, то вышивает картины, то красит по номерам, то из бисера вдруг плетет. Все модные увлечения из социальных сетей подхватывает. Мыло и свечи уже даже делала. Оба родителя ждали, когда же я, наконец, свалю от них.

Надо быть честной с собой, задержалась я у них. Пока училась еще понятно, но когда работать пошла, уже надо было съехать на съемную. Но мама меня не торопила, а папа, как всегда, басил «Да зачем тебе это? Что тебе, родимый дом не мил?». У него такая была логика, а я ему и верила.

Поводом съехать я посчитала только то, что собралась замуж за Титова. Серьезного обеспеченного мужчину с большой квартирой в центре Москвы. Мечты сбываются.

Ага.

Разве что в сериалах, которые мама любит смотреть. Куда ни глянь сплошная сказка. В жизни все намного суровей. Моя сказка, оказывается, была до свадьбы, а после нее окунула меня в реальность с головой.

– Приехали, – слышу папу, приоткрываю глаза. – Ты там спишь? Устала? – заботливо.

– Да нет, просто закрыла глаза, чтобы не укачивало, – это не совсем правда, я действительно задремала, но это последствия сотрясения.

Мы выходим из машины, папа забирает мои вещи, поднимаемся в квартиру на двенадцатом этаже обычной московской панельки. Ничего в ней нет особенного, среднестатистическая квартира, в которой лет пять не было ремонта, потому что всем не до того и вроде бы уютненько и так.

Вот и я тоже. Среднестатистическая молодая женщина, которая выучилась по профессии и начала работать, не имея толком никаких планов на жизнь. Думала, по ходу дела разберусь. Все казалось таким простым и предсказуемым.

Но не так.

– Заварить тебе чайку? – папа закрывает за нами дверь, разувается, влезает в любимые бессменные тапки.

– Спасибо, я пойду прилягу пока, а то голова кружится.

– Конечно, дочь, тебе вообще постельный режим показан дней на несколько, – уже журчит водой в маленькой ванной, – ты приляг, я принесу.

Я заглядываю в гостиную, потом в открытую родительскую спальню.

– А мама где?

– Не знаю, убежала куда-то, перед тем как я к тебе поехал. Может, в магазин.

Сегодня выходной, она не должна быть на работе. Ну ладно, я в общем-то, не готова к тому, что она опять может сказать про мой брак.

Ухожу в свою спальню, зашториваю окна, и ложусь прямо на покрывало в спортивном костюме. Я на минуточку, чуть попозже переоденусь и схожу в душ. Просто отдохну.

И кажется, снова засыпаю.

Просыпаюсь от того, что по плечи укрыта мягким пледом. Папа, наверное, накрыл, когда пришел с чаем, а я сплю. За окном уже темно, и я слышу голоса на кухне. Мама вернулась.

Встаю, потягиваюсь, ловлю неслабое головокружение и понимаю ,что давно ничего не ела. С завтрака в больнице. Нужно что-то в себя пропихнуть, пусть аппетита и нет совсем. Тихонько иду на кухню босиком и невольно слушаю разговор родителей за чаем.

– Ну вот как он так, а? – говорит мама, – я-то думала, взрослый солидный мужчина, нагулялся к своим тридцати пяти, семью захотел. Мирочку вот нашу выбрал, молодая, красивая, только и рожать детишек ему. Ну, вот что за бес? На кой черт в клуб пошел, снял там эту?

Качаю головой. Кому же это не интересно.

– Значит, не нагулялся, – папин голос суров, – вот пусть и гуляет дальше, но без нашей дочери. Пусть разводится с ним, пока не привыкла.

– Ну, какой разводится? Какой? Сам подумай? Ну что она будет делать? Только двадцать пять стукнуло и уже разведенка? Сейчас в таком возрасте даже замуж еще не выходят, разве что по беременности. А наша? Ну, ведь любит его, ты что не помнишь? Как она тут ходила, цвела вся, на свидания с ним бегала.

– Ну, любит, и что? А он ее, значит, нет. А если мужик не любит, нечего с ним делать! Только дальше ей будет пакостить и налево ходить!

– Да может, и он любит?

– Если мужик любит, он не изменяет! Ему не надо!

– Уж ты бы помолчал!

– Лена! – предостерегающе.

– Да и сам подумай, ну где она еще такого найдет? Кто в ее жизни будет таким же? Сенька? Да у него ни кола, ни двора, одни амбиции!

– А у этого что? Гонора выше крыши и все! Начальник нашелся недоделанный, только и командует всеми!

– Ну, это ведь хорошо! Ну представь, как он Мире жизнь организует, она же вся такая легкомысленная, одни мечты в голове, в семье должен быть хоть кто-то с мозгами.

Чего? Вот это мне прямо обидно слышать от мамы. Но я решаю дослушать.

– У этого мозги в штанах!

– Это значит тестостерона много! Ну вот такой он, – не унимается, – темперамент, либидо высокое! Это же хорошо, настоящий мужчина, а не нюня! Да и он уже директор! Ты понимаешь? У Миры же все в жизни будет, что она захочет! Ему тридцать пять, а уже директор! А потом вообще свой бизнес откроет, ты представляешь, сколько это денег?

– Что ты все деньгами меряешь?

– А то! Ну, мы с тобой, как поженились, что Миру родили, так и мотались по коммуналкам, съемным квартирам, мы на эту, сколько с тобой деньги собирали, здоровье свое подрывали. Язву ты себе заработал, а я невроз! И толку! А у нее все будет! И сразу! И детей хоть пятерых рожай. Знаешь, как я жалею, что у нас одна дочка? Да жить негде было! Вот не хочу я ей такой же судьбы, не хочу и все! Пусть мирятся!

– Не понимаешь ты ничего, женщина! – слышу, как папа стучит кружкой по столу.

– Это ты не понимаешь! Женскую нашу натуру! Если любит, простит, и будет прощать, что ей еще остается? Никогда она такого второго не встретит! Упустит свой шанс навсегда и будет потом с каким-нибудь алкашом или игроманом жить!