Второй шанс для непрощенного - Хол Иден - Страница 11

А я совсем не уверена, что смогу сегодня уснуть.

С одной стороны, я могу понять маму после того, как рассказала ей про то, что застала Артура с любовницей, и это вполне ожидаемая реакция от нее. Но с другой стороны, она раньше так не говорила и, может, даже не думала. На свадьбе с Артуром повторяла: «слава богу, ты выбрала нормального мужчину, а не этого своего…».

В ее понимании мой роман с Гордеевым был еще большей ошибкой и чем-то крайне отвратительным. Для нее это был стандартный сценарий, где крутой начальник соблазняет свою наивную молодую секретаршу, а потом благополучно бросает.

«А чего ты ждала?» – повторяла мне она тогда, слушая мои рыдания.

Сейчас так говорить не стала, но еще долго ворчала, перечисляя все минусы нашего с Артуром брака, о которых раньше почему-то и не заикалась. Легко кидать фразу: «а я говорила», когда у кого-то уже все плохо, а для тебя оно просто повторяется по заезженному в собственной жизни сценарию.

Мои родители тоже развелись после интрижки отца с другой женщиной. Разругались насмерть и больше никогда не разговаривали. Разделили все имущество и меня заодно, и разъехались.

А вот нового мужа мама нашла не так уж и давно, всего-то года четыре назад. И теперь просто молилась на него, сдувая пылинки, ведь он такой молодец, так ухаживал, такой заботливый. А еще он старший управляющий в большом магазине с хорошей зарплатой. Они даже нашу старую квартиру полностью отремонтировали за свой счет, не соглашаясь на мою помощь.

– Все эти люди грязные, и деньги их грязные, портят их настолько сильно, что не отмыть, – продолжала она, тоже распереживавшись. – Лучше бы ты с Вадиком продолжала встречаться и за него замуж вышла, – вспомнила она мою студенческую любовь.

– Вадик был совсем дурачком, мам, – поморщилась я, – нашла, кого вспомнить.

– Уж лучше дурачок, но порядочный и из приличной семьи, чем испорченный богатый умник, – она неодобрительно покачала головой. Семью Вильнера она раньше тоже считала порядочной. – Зачем за деньгами гоняться? – продолжила мама, – видишь, к чему это тебя привело? Опять у разбитого корыта осталась, хорошо хоть не с пузом или лялькой на руках.

Я попыталась проглотить ком в горле от упоминания потенциального ребенка, Артур по этой теме проехался слишком болезненно.

– Я никогда не гналась за деньгами, и ты знаешь это! – сердито повысила я голос, потом вспомнила, что Владимир спит, – я любила. Я на самом деле любила!

– Значит, плохо любила! Внимание мужу не уделяла, не окружала его нежностью и заботой, раз ушел к другой за этим. – Продолжала она выбивать меня из последних моральных сил, – от настоящей любви не уходят! Как отец твой падлюка, никогда меня не любил! Иначе не пошел бы налево! – все сильней расходилась она.

– Все намного сложней, мам, – попыталась я остановить этот поток.

– Наоборот, все намного проще, чем кажется. Любила бы по-настоящему, ничего бы такого не случилось. Мужчины чувствуют женскую фальшь. И ты должна сама понимать, любишь или нет, взрослая уже. А если и не очень любится, хоть попытаться сохранить брак, если все равно ничего другого путного не выходит. Хоть кому-то нужной быть.

Я подняла на нее изумленный взгляд. Вот это уже совершенно новая песня. И я ей не говорила, что подала на развод с Артуром, я только сказала, что сильно с ним поругалась и уехала в ночь.

– Что-то ты сама себе противоречишь, – я отодвинула ромашковый чай, которым она пыталась меня успокоить. – Так не нужны эти испорченные богачи или брак сохранить?

Мама махнула на меня рукой, поняв, что сама путается в показаниях.

– Ничего я не противоречу, сколько можно тебе мудрости житейской рассказывать, если ты все равно все по-своему делаешь? – она будто сама что-то придумала и тут же разочаровалась во мне еще раз. – Так и будешь вешаться, не пойми на кого, а потом ко мне прибегать рыдать брошенкой? Ума пора отрастить в твоем-то возрасте! Ничему тебя жизнь не учит!

– Как ты можешь так говорить, мам? Сейчас?

– Да ты вспомни, как убивалась в прошлый раз по начальнику своему бывшему! Ну, кто в такого может влюбиться? Ну натуральный же подлец! Только совсем несмышленая девчонка могла так слепо втрескаться в занятого мужчину! Совсем мозги тебе запудрил, закружил, пыли напускал своей фальшивой «любовью»! А потом? Нашла ведь Артура своего! Я только за тебя порадовалась, что пристроила, наконец, за нормального мужика, а не Гордецова этого…

– Гордеева, – поправила я ее, чувствуя укол боли в сердце от звучания фамилии на языке.

– Какая разница? Ну вот какая? Все равно итог одинаковый, – покачала она головой с какой-то горечью в голосе. – Ты и с Артуром своим не ужилась.

Грудь сдавило невыносимой обидой. Не этого я ждала от мамы, не упреков, а хоть какого-то утешения, понимания. Не слов, что это я с ним не ужилась.

Можно подумать я не была ему честной и достойной женой все это время. В его измене на ее взгляд тоже я виновата? Не тем, что уделяла ему мало внимания, так тем, что вообще выбрала богатого и испорченного. Куда ни кинь, везде я сама виновата.

Отчего-то я почувствовала себя очень лишней в этом доме. Стало невыносимо душно, хоть глоточек бы кислорода, чтобы в груди не щемило от боли.

– Пойду я лучше спать, – я поднялась из-за стола и вымыла за собой кружку.

– Иди, утро вечера мудренее, – вздохнула мама, а меня вновь покоробило от ее разочарованного взгляда.

Не туда я приехала.

Уже лежа в чистой хрустящей постели, пахнущей стиральным порошком, я слышала, как она уходит с кухни и выключает везде свет. Эта квартира сильно изменилась после того, как я была здесь в последний раз. Из моей бывшей спальни сделали кабинет, и там проводил вечера Владимир, а мама занималась рукоделием в выходные дни.

Нет, конечно, меня «выселили» намного раньше ремонта. Когда я устроилась на работу и стала снимать свою квартирку, желая обрести полноценную самостоятельную жизнь, та комната перестала быть моим убежищем. Но теперь этот статус был закреплен навсегда. Безвозвратно.

Нечего мне тут делать. Приду немного в себя и снова сниму квартиру. Найду работу и соберу себя заново из кусочков. На которые меня разбили сегодня все кому не лень. Раз я даже на взгляд мамы сама уничтожила свою жизнь, значит, сама и восстанавливать буду. Так даже проще, никто не причинит боль и не будет разочарован.

Эта мысль придала мне немного решительности и еще больше злости. Не знаю точно на кого, быть может, той самой ненаправленной, как радиация, которая просто фонит вокруг тела и не дает впасть в уныние и депрессию.

Меня начало клонить в сон от усталости, но едва я опускала веки, как видела сосредоточенный обеспокоенный взгляд арктических глаз. Слышала голос, зовущий меня по имени.

Уходи. Уходи от меня, Гордеев, хватит меня преследовать наяву и во сне!

– Ника! – кто-то позвал меня и потряс за плечо.

Я испуганно распахнула глаза от резкого пробуждения и тут же вскочила на постели.

– Что? Что случилось? – я озиралась по сторонам, пытаясь понять, что произошло и где я. Все еще темно. Ночь, только в коридоре горит свет, бросая широкую жёлтую полосу на половину гостиной через приоткрытую дверь. Надо мной стоял темный силуэт испуганной мамы.

– Там полиция, за тобой пришли.

Глава 13

Я потуже затянула пояс маминого банного халата, вся моя старая одежда лежала в коробке на антресолях, и никто не захотел лезть туда посреди ночи. Выдали, что было под рукой, и уложили спать. На мне даже тапочек не было, потому что ужасно болели стертые ноги, да и нашла я их впопыхах в прихожей. По голым ступням дуло сквозняком с лестничной площадки.

Я уже готова была во всем сознаться и сдаться, потому что была уверена, что полиция за мной пришла не просто так, а потому что я украла у Гордеева мобильный телефон из машины. Какая еще могла быть причина ночного визита?

А они… посмотрели на меня, попросили показать мой паспорт, потом паспорта мамы и отчима, а в конце спросили в порядке ли я и не нахожусь ли в опасности. Я растерянно оглянулась на маму и Владимира, стоящих в коридоре за моей спиной в пижамах и с испуганными лицами.