Исключительное право Адель Фабер - Арниева Юлия - Страница 13

– Мадам, – робко позвал Жак, теребя в руках потрепанную шапку, которую снял при входе в дом. – У вас дров нет? А печь холодная.

Его веснушчатое лицо выражало искреннее беспокойство, и мне на мгновение показалось, что мальчик переживает не столько о заработке, сколько обо мне – странной городской даме, непонятно зачем приехавшей в заброшенный дом.

– Придется поискать, – вздохнула я.

Обыскав дом и пристройки, мы так ничего и не нашли. В бывшей кладовой обнаружились лишь гнилые доски и ворох старых тряпок. В одной из спален – разбитый стул, который мог бы послужить растопкой, но явно не обеспечил бы нас дровами надолго. Зато в полуразрушенном садовом домике, скрытом за зарослями дикого винограда, обнаружились ржавые пила и топор, висевшие на стене среди паутины и засохших осиных гнезд.

– Я умею пилить! – тут же вызвался Сэм, сдувая пыль с лезвия пилы и проверяя его пальцем. – И могу колоть дрова.

– Тогда за работу, – улыбнулась я, стряхивая паутину с рукава. – В саду полно сухих веток. Тот бук у ограды, кажется, совсем засох.

Следующие два часа мальчишки трудились не покладая рук. Они пилили толстые ветки, кололи поленья, складывали дрова у кухонной двери. Их звонкие голоса, смех и даже споры о том, кто лучше колет дрова, наполнили пустой дом звуками жизни.

Я же тем временем вымыла немногочисленную посуду в привезенной воде и разложила продукты на край стола, предварительно тщательно мной вытертого. Пришлось использовать одно из полотенец, купленных в городе, чтобы счистить многолетнюю пыль. О том, что я жутко голодна и безумно хочу спать, я старалась не думать.

Наконец, огонь в печи весело затрещал, вода в кастрюле забулькала, и я смогла накормить своих помощников. Хлеб с маслом и ветчиной, яблоки и горячий чай – простая еда, но мальчишки уплетали ее с таким аппетитом, будто это был королевский пир. Я невольно улыбнулась, наблюдая, как они перебрасываются шутками, как стараются вести себя прилично, но то и дело забываются, говоря с набитым ртом.

– Спасибо вам, ребята, – я отсчитала несколько монет каждому, добавив чуть больше, чем обещала. – Без вас я бы не справилась.

Жак уставился на монеты в своей ладони с неприкрытым изумлением.

– Это… это все мне? – пробормотал он. – Мы с матерью на такие деньги неделю живем!

– Заслужил, – кивнула я. – И ты, Сэм, тоже.

– Мы завтра снова придем! – пообещал Жак, дожевывая последний кусок. Крошки прилипли к его веснушчатым щекам, и он торопливо вытер рот рукавом потрепанной куртки. – Только скажите, к какому часу.

– Если надо еще дров нарубить или что починить, – добавил Сэм, старательно вытирая руки о штаны, словно готовясь тут же взяться за работу.

Я смотрела на их довольные, измазанные сажей лица, освещенные теплым светом огня, и внезапно меня охватило беспокойство. Когда они уйдут, я останусь совершенно одна в этом заброшенном доме. Ночь уже почти наступила – за окнами сгустились сумерки, превращая очертания деревьев в саду в причудливые, зловещие силуэты. Окна были либо разбиты, либо так плотно заколочены, что их невозможно открыть. Двери скрипели и закрывались неплотно. В пустых комнатах гулял сквозняк, а из углов доносился подозрительный шорох – мыши? Или что-то похуже?

Неожиданно какой-то грохот на втором этаже заставил меня вздрогнуть. Мальчишки тоже напряглись, переглянувшись.

– Наверное, ставня оторвалась, – предположил Сэм неуверенно. – Ветер поднимается.

– Да, наверное, – согласилась я, но холодок пробежал по спине.

Еще час назад, когда карета Себастьяна удалялась по аллее, во мне кипела решимость. Хотелось доказать и мужу, и его преданному кучеру, и самой себе, что мадам Адель не испугают такие мелочи, как ночевка в заброшенном доме без слуг и охраны. Я знала, что возница доложит герцогу о каждом моем слове, каждом жесте, и потому держалась с достоинством, не показывая ни капли сомнения.

«Пусть думает, что я буду жить здесь, как королева, – мелькнула тогда мысль. – Пусть знает, что его планы не сработали, что меня не так-то просто сломить».

Но теперь, когда спектакль был окончен, а зрители удалились, пора было подумать о более безопасном и удобном ночлеге. Проведя всю предыдущую ночь в карете, скрючившись на жестком сиденье, я мечтала о нормальной постели. Но кровать наверху, выглядела ненадежно – прогнившие доски пола вокруг нее внушали опасение, а наглухо заколоченное окно не давало возможности проветрить комнату от затхлого запаха плесени. И потом, спать здесь одной…

Снова какой-то звук со второго этажа – на этот раз словно шаги по скрипучему полу – окончательно убедил меня, что ночевать здесь одной не стоит.

– Мальчики, – начала я осторожно, намазывая масло на хлеб для себя, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, – скажите, есть ли в городе гостиница? Где можно переночевать путешественнику?

– Ааа, постоялый двор, – протянул Сэм, а его лицо прояснилось. – Отец говорил, когда-то была. На въезде в город, большой дом с конюшней. Только давно сгорела. Еще до нашего рождения.

– Понятно, – я постаралась скрыть разочарование, рассеянно крутя в руках чашку с остывающим чаем. Мысль о том, чтобы провести ночь в этом доме, становилась все менее привлекательной. – А других мест нет?

– Если вам надо переночевать, – вдруг оживился Жак, вскакивая со стула так резко, что чуть не опрокинул его, – то леди Дебора может принять на постой. Только она строгая и многим отказывает.

– Леди Дебора? – переспросила я.

– Да, дама почтенная, вдова капитана Лорри, – пояснил Сэм, отряхивая крошки со штанов. – Дом у нее большой. Иногда берет постояльцев, если они приличные. К пьяницам и бродягам даже не выходит, когда стучатся.

– А как её можно найти?

– Мы вас проводим, если хотите, – предложил Жак, уже собирая со стола пустые кружки. – Только… – он помялся, переминаясь с ноги на ногу, потом выпалил, краснея до кончиков ушей: – Мать тоже будет рада вас пригласить, госпожа, да только тесно у нас, и вам, поди, неудобно будет. У нас с сестрами одна комната на всех, и мать с бабушкой в другой. А больше места нет.

Его искреннее желание помочь тронуло меня до глубины души. В этом маленьком мальчишке было больше настоящего благородства, чем во многих титулованных особах, которых я встречала в салонах Себастьяна.

– Спасибо огромное, Жак, – улыбнулась я, легонько сжав его худенькое плечо, – но мне не хотелось бы вас стеснять. Лучше проводите меня до леди Деборы, только сначала эти чемоданы на тележку загрузим.

Я окинула взглядом сундуки, стоявшие в холле. Большая часть моих вещей осталась в особняке Себастьяна – всё равно роскошные платья герцогини вряд ли пригодятся в новой жизни. Я взяла лишь самое необходимое – несколько простых платьев, белье, туалетные принадлежности. И, конечно, драгоценности Адель, спрятанные на самом дне сундука, завернутые в платок.

– Там, конечно, ничего ценного, но не хотелось бы лишиться платьев.

– А покупки? – обеспокоенно спросил Сэм, оглядывая разложенные по кухне свертки. Его практичный ум уже просчитывал, сколько ходок придется сделать с тележкой.

– Все на тележку не влезет, – ответила я, прикидывая объем. – Надеюсь, воришки этой ночью не придут.

При мысли о том, что кто-то может забраться в дом, пока меня нет, стало неуютно. Но, с другой стороны, здесь действительно не было ничего по-настоящему ценного. Воры будут разочарованы содержимым моих свертков – простая посуда, немного продуктов, постельное белье.

– Скорее всего, не придут, – серьёзно кивнул Жак, словно прочитав мои мысли. – Тут все думают, в доме привидения живут. Боятся.

– Привидения? – я невольно усмехнулась, представив, как местные суеверные жители обходят стороной полуразрушенный особняк.

– Говорят, старую хозяйку убили, – шепотом произнёс мальчик, широко раскрыв глаза и наклонившись ко мне, словно делясь страшной тайной. – И теперь её дух бродит по дому, стережёт богатства. Многие клялись, что видели свет в окнах по ночам, хотя никто здесь не живет.