Исключительное право Адель Фабер - Арниева Юлия - Страница 10

Себастьян после нашего разговора стал еще более замкнутым и мрачным. Он почти не разговаривал со мной, иногда бросая лишь короткие фразы по делу. С сыном он был ровен, но холоден – как и прежде. Мне казалось, он изо всех сил пытается сдержать гнев, кипящий в нем.

Мадам Мелва наблюдала за нами всеми с нечитаемым выражением лица. Несколько раз я ловила на себе ее оценивающий взгляд, но она не заговаривала со мной о моих планах, за что я была ей благодарна.

Наконец наступил последний вечер перед отъездом Этьена в Академию. Мы сидели в зеленой гостиной, и мальчик с увлечением рассказывал о научной экспедиции, в которой надеялся участвовать в следующем семестре.

– Профессор Ламбер говорит, что мы сможем добраться до самых северных островов, если погода будет благоприятной, – его глаза горели энтузиазмом. – Представляешь, мама? Никто из наших еще не забирался так далеко!

– Это опасно, – заметил Себастьян, не отрываясь от книги, которую читал у камина. – Северные моря капризны даже летом.

– Но с нами будут опытные моряки, – возразил Этьен. – И мы плывем не зимой, а в начале лета.

– Все равно это безрассудство, – отец захлопнул книгу. – Я напишу профессору Ламберу и…

– Пожалуйста, не надо! – в голосе мальчика звучало отчаяние. – Это такая возможность! Мама, скажи ему!

Я посмотрела на Этьена, затем на Себастьяна, и решительно произнесла:

– Я думаю, ему стоит поехать. Жизнь без риска – не жизнь вовсе, а существование. Этьен должен увидеть мир, испытать себя.

Себастьян бросил на меня неожиданно злой взгляд.

– Легко говорить о риске, когда не твой единственный наследник отправляется в опасное плавание.

– Он и мой сын тоже, – ровным голосом ответила я. – И я хочу, чтобы он прожил полную жизнь, а не ту, которую кто-то считает правильной для него.

В комнате тотчас повисла тяжелая тишина. Этьен переводил взгляд с отца на меня, явно не понимая, что происходит между нами.

– Думаю, пора готовиться ко сну, – наконец сказала я, поднимаясь. – Завтра ранний подъем.

Этьен кивнул и послушно направился к двери, но у порога обернулся.

– Спасибо, – тихо сказал он мне. – За то, что веришь в меня.

И едва за сыном закрылась дверь, Себастьян резко поднялся, подошел ко мне и процедил сквозь зубы:

– Что ты делаешь? Пытаешься настроить его против меня перед своим отъездом?

– Нет, – спокойно ответила я. – Просто говорю то, что думаю. Он талантливый, умный мальчик. Дай ему расправить крылья, и он удивит тебя.

– Значит ты все-таки уезжаешь, – вдруг муж переменил тему разговора, пристально на меня посмотрев.

Я выдержала его взгляд.

– Да. Сразу после отъезда Этьена.

– Он будет разбит, – в его голосе прозвучала неожиданная горечь. – Он обожает тебя. Это повредит его учебе и моей репутации.

– Он поймет. Возможно, не сразу, но поймет.

– А сделка с мсье Леваном? – холодно спросил Себастьян. – Он ждал нашего совместного визита на следующей неделе.

– Это твоя сделка, мое присутствие не обязательно, – прежде чем ответить, я долго смотрела на него, пораженная тем, как быстро он перешел от беспокойства о сыне к деловым вопросам.

– Он пригласил нас обоих, – сердито буркнул Себастьян, нервно дернув себя за ворот рубахи.

– Скажи, я приболела, придумай причину моего отсутствия, – насмешливо ответила, чуть отступая в сторону, находиться рядом с этим человеком мне не хотелось.

– Ты не понимаешь, – его голос стал опасно тихим. – Леван настаивал на твоём присутствии. Он готов подписать контракт только после встречи с тобой. Твоё влияние на него неожиданно стало ключевым условием сделки.

– Значит, у тебя проблема, – я небрежно пожала плечами, отворачиваясь к окну. – Я не собираюсь быть твоей марионеткой в этих играх. Хватит. И разве ты не расторг наше соглашение?

– Ты действительно не понимаешь своего положения, – Себастьян подошёл ближе, и я увидела в его глазах холодную решимость. – Я могу запретить тебе уезжать. Могу запереть в комнате и никогда не выпускать. Одно моё слово – и твоя свобода закончится. Слуги подтвердят, что ты тронулась умом после болезни.

Я медленно повернулась к нему, ощущая, как внутри поднимается волна холодной ярости.

– Попробуй, – произнесла я с такой уверенностью, что он невольно отступил на шаг. – Попробуй, и я превращу твою жизнь в ад. Думаешь, я не смогу найти способ рассказать всем о твоих тёмных делишках даже из заточения? У меня больше союзников, чем ты думаешь.

Себастьян смотрел на меня так, будто видел впервые в жизни – с плохо скрываемым страхом и недоумением.

– Ты сумасшедшая, – прошептал он наконец. – Совершенно сумасшедшая.

Развернувшись, он быстро вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Я же с шумом выдохнула, только сейчас осознав, что задерживала дыхание. Мои руки дрожали, но не от страха – от адреналина.

Спустя несколько часов я стояла у окна, кутаясь в шаль, и смотрела, как Этьен садится в дорожный экипаж. Он был сонным, взъерошенным и невероятно юным в свете фонарей. Себастьян что-то говорил ему, положив руку на плечо, и впервые за всю неделю я видела в его жестах настоящую отеческую заботу.

Экипаж тронулся, колеса зашуршали по гравию подъездной аллеи. Я подняла руку в прощальном жесте, хотя знала, что Этьен не видит меня в темном окне. Странная тяжесть легла на сердце – память тела, скучающего по своему ребенку? Или мои собственные чувства к мальчику, которого я знала лишь несколько дней, но успела полюбить?

Я отвернулась от окна и посмотрела на собранные сундуки. Все было готово. Я уезжала налегке – только самое необходимое, только то, что принадлежало мне лично, без претензий на семейные ценности или наследство. Слуги уже были предупреждены, карета заказана на шесть утра.

Два часа. Всего два часа, и я буду свободна. Начну новую жизнь, далеко от этого дома, от этого города, от этих людей. Может быть, в Ринкорде я найду то, что искала всегда: покой, независимость, возможность быть собой?

Я присела на край кровати, перебирая в уме все, что нужно было не забыть. Документы на дом в Ринкорде, драгоценности Адель, деньги, переведенные Себастьяном на мой счет…

Раздался тихий стук в дверь. Горничная, пришедшая помочь мне одеться? Нет, слишком рано. Я подошла к двери и осторожно открыла её.

На пороге стояла мадам Мелва, полностью одетая несмотря на ранний час. Её седые волосы были безупречно уложены, а на плечи наброшена теплая шаль.

– Могу я войти? – спросила она тихо.

Я молча отступила, пропуская её в комнату. Она окинула взглядом сундуки, готовые к отправке, и едва заметно вздохнула.

– Значит, ты действительно уезжаешь.

– Да, – я не видела смысла отрицать очевидное. – Через два часа.

– Не попрощавшись?

– Я оставлю письма, – я кивнула на секретер, где лежали два запечатанных конверта – для Себастьяна и для Этьена. – Не вижу смысла в слезливых прощаниях.

Мадам Мелва подошла к окну, из которого я недавно наблюдала за отъездом ее внука.

– Знаешь, – произнесла она задумчиво, – я никогда не одобряла решение сына взять тебя в жены. Но с годами я увидела в тебе достоинства, которых не замечала поначалу. Жаль, что он их так и не разглядел.

Я промолчала, не зная, как реагировать на эту неожиданную откровенность.

– Что ты будешь делать в Ринкорде? – спросила она после паузы.

– Жить, – просто ответила я. – На свои средства, по своим правилам.

Она внимательно посмотрела на меня, и я ожидала услышать упрек или нравоучение. Но мадам Мелва лишь кивнула.

– Что ж, – наконец произнесла она. – Я не буду пытаться остановить тебя. Но прошу об одном: не забывай Этьена. Он привязан к тебе сильнее, чем к кому-либо из нас.

– Я буду писать ему, – пообещала я. – И видеться, когда будет возможность.

Мадам Мелва кивнула, словно это полностью удовлетворило её.

– Прощай, Адель, – сказала она, направляясь к двери. – Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.