Неприкаянный 2 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 47

— Лежим и не двигаемся, — повторил я, и навёл раструб гранатомёта на вершину, задав нужный угол.

Хлопок! Приклад карабина впечатался в грунт, хрустнув мелкими камешками, а цилиндрическая граната улетела вверх. Едва раздался взрыв, как я подскочил и со всех ног побежал к позиции самураев рванув из кобур браунинги. Вслед за взрывом оттуда донеслись крики и проклятия полные страданий.

Когда я был уже в нескольких шагах, сумел рассмотреть неясный тёмный силуэт. Человек это или только разыгравшееся воображение, вооружён он или нет, я не стал разбираться, всадив в эту тень пулю. Вскрик, и тень исчезла за увалом, а мгновением спустя я уже был на вершине.

Один свернулся в позу эмбриона и оглашает окрестности стенаниями. Другой привалился к большому деревянному ящику и зажимает рану на плече. Я даже в ночи вижу как он побледнел. Больше живых нет. Двое получили пули в головы из маузера, одному прилетело в грудь из браунинга. Я выстрелил дважды, проводя контроль раненым в живот и грудь. Первый тут же затих, другой даже не дёрнулся. И я взял на прицел последнего моряка. Вот и всё. Наблюдательный пост японского императорского флота уничтожен. Я вновь пошёл наперекор старухе, и кто знает, чем это всё обернётся.

Глава 22

По ложному следу

Сон лечит. В моём случае, так уж точно. При контузии покой и сон первейшие лекарства. Вот я и завалился, едва выяснилось, что на посту дежурили пятеро моряков во главе с мичманом. Даже с моей памятью не хочется называть японский эквивалент, язык сломаешь. Ясное дело, что он был радистом, и именно он получил ранение в плечо, оставшись в живых. М-да. Сомнительная удача.

Я не маньяк и мучить людей мне категорически не нравится. А тот факт, что я не загонял пленному иголки под ногти, и вообще не оставил на нём следов, не означает, что бедолаге досталось слабо. Есть радиостанция, есть источник питания, а у меня в наличии кое-какие знания, вот и использовал я электрический ток. Напряжение ни о чём, но гордого самурая хватило только на полчаса, после чего он выдал-таки мне нужные данные.

Убивать его я не собирался. Оставим потом на острове, вместе с убитыми, благо продовольствия у них тут предостаточно. Должны же его в конце-концов забрать с этого необитаемого клочка суши. Ну, а сделает себе харакири за бесчестье, так тому и быть, мне это без разницы. Главное, что я знал всё необходимое, и в моём распоряжении оказались шифры беспроволочного телеграфа. К слову, ровно те же, что были захвачены мною ранее.

Покончив с этим грязным делом, я и завалился спать. И, между прочим, сон у меня оказался хорошим, я не ворочался, не скрежетал зубами, не просыпался, и открыл глаза едва моего плеча коснулась рука Казарцева. Будучи подселенцем, я достаточно легко справлялся с последствиями контузии. Что не может не радовать.

— Что? — коротко спросил я сигнальщика, отмечая, что уже окончательно рассвело.

— Первыми пришли миноносцы, потом подошли крейсера, а сейчас в бухту входит «Севастополь».

— Похоже всё идёт как надо, а, Илья?

— Похоже на то, — кивнув, согласился он.

— Умываться, — потребовал я.

При этом рывком сел на койке в своей каюте. Из негативных ощущений лёгкая ноющая тупая боль и кратковременное головокружение. Я быстро восстанавливаюсь, и это радует. Нужно будет попросить у Николаевского его славный порошок, а заодно узнать, рецепт. Неплохая штука.

«Севастополь» едва протиснулся в тесную бухту, из которой теперь придётся выбираться задним ходом. Вот просто моё уважение ко всем командирам, суметь сманеврировать и вовремя остановиться в такой тесной лужице. Ведь у кораблей в несколько тысяч тонн инерция закачаешься. Но вот они стоят в рядок, не допустив столкновения или посадки на мель.

К моменту когда броненосец отдал якорь, я был уже готов, и «ноль второй» подошёл к опущенному трапу. Едва поднялся на борт, как меня тут же пригласили в каюту Эссена. И это при том, что с Ливеном, Шульцем и Елисеевым он ещё не встречался.

— Господин капитан первого ранга, разрешите доложить…

— Полноте, Олег Николаевич. Некогда нам разводить политесы. Итак, что у вас тут?

— На острове действительно оказался наблюдательный пост из четырёх матросов и мичмана. В ходе боя в живых остался только раненый мичман, которого я допросил. Вот. Это шифры японского беспроволочного телеграфа. Они полностью идентичны захваченным ранее, — я выложил перед ним книгу с кодами семафора и шифрами.

— Они не успели ничего передать? — спросил Эссен.

— У них не было для этого времени. Всё случилось достаточно быстро. Так что, японцы понятия не имеют, что их пост прекратил своё существование.

— И какие дальнейшие планы?

— Пост не обязали ежедневными докладами. Они должны лишь сообщать об обнаружении наших кораблей. Поэтому, если я заберу отсюда радиостанцию, никто не всполошится. Сначала передам прямо с вершины от имени какого-нибудь британского грузового судна, что был досмотрен отрядом русских кораблей, направляющихся на юго-запад. Если кто-то попытается уточнить состав, выдам всё на блюдечке с голубой каёмочкой. Затем погружу радиостанцию на борт катера, и выдвинусь на юго-запад. Погода исключительная, море тихое, полагаю без труда выдам полный ход и часов через пять убегу на две сотни миль. Где снова засвечусь. Увы, но дальность этого телеграфа составляет только сотню миль и пудрить Того мозги прямо отсюда не получится.

— И что потом?

— Я присоединюсь к отряду на месте последней днёвки, перед Корейским проливом. Самураи поверят в то, что мы решили обогнуть Японию с юга. Даю вам слово.

— Ладно. Приступайте, — легонько прихлопнув ладонью по столу, решил он.

— Прикажите выделить личный состав для переноски аппаратуры на борт катера, и восполнить нам уголь. Желательно с запасом эдак пудов в шестьдесят. Это не помешает нам встать на крыло в такую погоду, зато увеличит дальность хода минимум в полтора раза.

— Может снимите самодвижущиеся мины? Это ещё сорок пудов?

— Нет, Николай Оттович. Не хочу оставаться безоружным. А с топливом уж как-нибудь разберусь. В крайнем случае у нас есть паруса, и мы, в отличии от «Севастополя», вполне способны ими воспользоваться.

— Выполняйте.

Пока боцман восполнял запасы угля, я поднялся на вершину и вышел в эфир от имени одного из британских кораблей. Судно вполне себе реальное, и бьётся по каталогу Ллойда. А то, что пароход этот сейчас в другой части света, не имеет никакого значения. Не отслеживают же японцы все суда, даже одной Великобритании. Это попросту нереально.

Новость выдал в эфир под видом, мол вы мне не поверите, кого я только что видел. И тут же со мной связались японцы. А может и британцы, без понятия, в точках и тире нет ни национальности ни алфавита. Спросили, нет ли ошибки. В ответ на что я заверил, что со зрением у меня полный порядок, и я способен рассмотреть как русский Андреевский флаг, так и то, что это броненосец, два крейсера и четыре миноносца, движущиеся на юго-запад. Названия? Нет, мне не видно. И вообще, конец связи…

Море и впрямь было спокойным. Мы неслись по нему, словно на автомобиле по только уложенной автостраде. Я со спокойной совестью завалился спать, приказав разбудить меня если случится что-то серьёзное или через пять часов.

Разве только выгнал на палубу весь личный состав, устроившись в матросском кубрике на носу. Увы и ах, но моя каюта оказалась сплошь заставлена радиостанцией. Неслабая такая бандура, скажу я вам. И весит изрядно

Как и предполагал, неожиданностей не случилось, и меня разбудили только в час пополудни, когда пришло время обедать.

— Как наши дела, Андрей Степанович? — умывшись и устроившись за обеденным столом в кокпите, спросил я.

— Всё хорошо, ваше благородие. Пару раз встречали дымы. Как вы и приказывали, обходили их так, чтобы остаться незамеченными, — доложил боцман.

— Это хорошо.

Пообедав я вооружился секстантом и определил наше место положение. Итак, мы в южной части Жёлтого моря. Именно там, куда по идее должен приблизиться отряд Эссена, если верить сообщению «британца». Пора подкрепить эти сведения чем-то более реальным. Да и раздобыть немного угля, а то наш дополнительный запас ушёл на две сотни миль, оставшиеся за кормой. А топливо никогда не бывает лишним. Путешествие под парусом, да ещё и с подводными крыльями, то ещё удовольствие, потому что ни нормальной скорости, ни нормального манёвра.