Обряд (СИ) - Константа Людмила - Страница 64

Ведара не хотела себе признаваться, но ожидала от Мердо более определенных слов. Конечно, об этом не стоило и мечтать, но так иногда хочется отступить от правил и послать их к черту, быть до безумия, до безобразия счастливой. Поддаваясь эмоциональному порыву как любая женщина, Ведара чуть улыбнулась.

— Хорошо, пусть будет, по-вашему.

Отпустить Эмиля просто так она не могла, как и убить, поэтому сделала все, чтобы он не мог убежать, едва появиться такая возможность. Пусть его судит Владыка, раз об этом так просят, но и от себя она добавит горькую пилюлю. Эмиль, ведомый пугающей силой, опустился на землю, и уже было вздохнул, успокоившись, когда ощутил, что может двигаться, как острая боль пронзила все тело, начиная от кончиков пальцев ног и заканчивая макушкой. Серебра с собой у Ведары не было, поэтому она просто перевязала ему руки и ноги похожими нитями, но только из собственной силы. И чтобы никто и никогда не смог снять эти оковы, вырвала из головы несколько волос, зажав их в кулак, с большим удовольствием дунула. Темно-каштановые длинные нити сорвались с места и вплелись в энергетические браслеты, впившиеся в конечности вампира, который едва не плакал от боли. Сила ведьмы жгла и пекла кожу, и этим страданиям не было видно конца.

— Он что же, теперь всегда будет их чувствовать? — со странной интонацией произнесла Баст, разглядывая скорчившегося у ее ног вампира.

— Пока все, кого он насильно отправил в тонкий мир, не простят его, — удовлетворенно прошептала Ведара и прищурилась, — так что, скорее всего да, всегда.

Сказав это, она вдруг перестала излучать золотистый свет и как-то резко обмякнув, начала валиться в сторону. Мердо первый почуявший неладное, мгновенно оказался возле нее и подхватил почти невесомое тело на руки. Лицо женщины чуть вытянулось, став бледно-восковым и каким-то пугающе умиротворенным. Предчувствуя страшную беду и едва не задыхаясь, его светлость упал на колени перед отпрянувшей в сторону Баст, не отпустив при этом драгоценную ношу.

— Я сделаю, что ты захочешь… Все, все что пожелаешь… помоги ей…

Баст остро взглянула прямо в почерневшие глаза мужчины, хотя они недавно были небесно-голубого оттенка. Ей бы, как всегда, воспользоваться ситуацией и выторговать для себя побольше преференций, в конце концов, перед ней был граф, а с такого можно больше состричь, но неожиданно для себя не смогла. Впервые за свое бесконечно долгое существование, хитрая богиня не захотела торговаться. Тронув холодный лоб упрямой ведьмы, которая все равно рискнула жизнью и сделала так, как посчитала нужным, она покачала головой:

— К сожалению, она отдала слишком много сил, так сильно ей хотелось, чтобы Эмиль не ушел от расплаты.

Мердо едва не взвыл, грудь ожгло огнем так же, как в тот самый день, когда ему сказали, что с его женой произошел несчастный случай. Нет, все что угодно, только не это!

— Ты богиня, я знаю, что тебе нельзя вмешиваться так прямо, но что-то же можно сделать?!

Баст на миг задумалась и нехотя призналась:

— Никто никогда этого не делал, но при совершении Обряда оба партнера обмениваются энергией, ее избранник отдает часть своей жизни и силы, это может сработать, только… Ты ведь знаешь, что ее метки, это опечаток ауры Шайенна, а не твои? Ты сможешь смотреть, как твоя любимая живет с другим, связанная с ним божественными силами и даже смерть не разрушит эту связь? И не факт, что когда-то в новой жизни вы встретитесь, и она выберет именно тебя, а не его. Ты сможешь быть третьим, тем, кто просто наблюдает?

Слова богини били даже не в сердце, а в оголенный нерв и, если бы Мердо мог себе сейчас позволить хоть какую-то лишнюю эмоцию, он бы стал грызть камни и рыл бы землю, ломая ногти и пальцы. Лишь бы не видеть, как уходит от него его жизнь в виде ведьмы, которая, даже упав в глубокий обморок, хмурилась и всем своим видом демонстрировала, что компромисс не для нее.

— Она должна жить, — тихо, но твердо проговорил он, ясно глядя на Баст.

Та уже знала, что он выберет, поэтому молча кивнула ему и жестом приказала встать рядом с собой. У них было не больше получаса на все приготовления и сам Обряд, поэтому нельзя было тянуть ни минуты и богиня, поражаясь сама себе, впервые перенесла смертных вместе с собой в свой храм.

Эпилог. Обряд

Испокон веков, в графстве Соммерсет Обряд Обретения проводили на нижнем этаже храма богини Баст. Расчесав густые волосы Ведаре, и нарядив ее в черное платье с открытыми плечами, жрица и Латифель, которая старалась не думать о том, что ее возлюбленный теперь навсегда будет связан с другой женщиной, уложили ведьму на белый камень алтаря. Раньше там всегда лежала Книга Обряда, а истинная пара, обретающая друг друга, вставали по разные стороны алтаря и со своих мест произносили клятвы.

Едва богиня перенесла в храм Мердо, который трепетно прижимал к себе ведьму, к госпоже тут же бросилась изумленная происходящим жрица. Она еще никогда не видела, чтобы Баст помогала кому-то просто потому, что хотела помочь. Для нее была не свойственная даже сиюминутная бескорыстность. Чем богиню зацепила эта ведьма, она не знала, но послушно побежала разыскивать Шайенна. Было приказано притащить этого вампира даже против его воли и хорошо, что этого не пришлось делать, тот и сам хотел привязать к себе ведьму, чтобы она уже никуда от него не делась. Латифель, все это время находившаяся рядом с Шайенном, который так и не нашел слов, чтобы извиниться перед ней за столь резкую перемену в своих желаниях, с трудом сдерживала слезы, но напросилась на то, чтобы присутствовать на церемонии. Ни ревности, ни какой-то зависти она к Ведаре не испытывала и искренне хотела ей помочь, пусть эльфийке и тяжело смотреть как ее счастье обретает другая. Так распорядилась судьба, так ей ли с этим спорить? Ведьма уже пыталась все перекроить, а итог все равно такой, как было указано сверху.

— Все готовы? — грозно сдвинув брови, крикнула Баст, вставая за алтарь у головы ведьмы.

Шайенн, в противовес невесте облаченный в белый костюм, энергично закивал головой в предвкушении новой жизни. Узнав, что за массовой гибелью alere стоит племянник Мердо, и он будет передан в руки Владыки сразу после совершения древнего Обряда, в душе сэра Херефорда мелькнула гаденькая радость. Пусть таким способом, но ведьма теперь будет полностью в его власти, маленький огонек теплый, страстный и только его.

Баст легко считывающая мысли Шайенна, которые он даже не стремился скрыть от окружающих не сдержавшись поморщилась. Очень жаль, что метки избранной сработали именно на него, а не как полагалось, на Мердо. Но поменять связи могла только сама Ведара. А раз все произошло именно так, то им обоим придется жить с тем, что есть.

— Начинаем, — вздохнув, Баст подняла руки высоко над головой.

По правилам, нужно было дождаться, пока стемнеет, потому что именно с наступлением сумерек энергии в мире становилось во много раз больше, только медлить было нельзя. От рук богини заструился бледно-сиреневый свет, в воздухе вокруг каменного ложа заплясали огоньки. Под высоким потолком зазвенев, образовалась самая настоящая радуга. Богиня, Ведара и Шайенн, чуть ли не приплясывающий от радости, очутились внутри полупрозрачного купола искрящейся энергии. Латифель, глядя на то, как от близкого присутствия Шайенна, на груди, шее и обнаженных руках лежащей женщины, едва заметно засветились метки избранной, всхлипнула и вцепилась в руку Мердо. Тот хотел было отцепить девицу от рубашки, но представил, как та лишается чувств и в таком случае ему придется оказывать ей первую помощь, скрипнул зубами и стерпел.

Баст читала заклинание тягучим, низким голосом от которого у всех, кто его слышал, бежали стайки мурашек и начали подрагивать конечности. Она изредка замолкала и начинала водить перед собой руками, сменяя движения на резкие взмахи, будто взбивала воздух перед собой. Ведара так и не приходя в сознание, через некоторое время слегка порозовела. Дыхание выровнялось и было видно, что ей становиться легче. Жизненная сила, отделяясь от вампира, плавно потекла к ней, но в какой-то момент, отдача прекратилась и Шайенна едва не размазало по куполу. Мужчина едва удержался на ногах и, утерев кровь, что брызнула из носа, изумленно посмотрел на испачканную ладонь.