Смерть куртизанки - Монтанари Данила Комастри - Страница 21

Запыхавшийся грек дал понять, что не сможет больше говорить без помощи хорошей чаши вина.

Утолив как следует жажду, он поспешил заверить хозяина:

— Я узнал всё, что тебя интересует. У соседей, точнее, у соседок с хорошим зрением.

— Так что же за клиенты были у Коринны? — поинтересовался Аврелий.

— Немногие, по правде говоря. Девушка не без претензий. Она даже не была настоящей содержанкой, иными словами, не упускала случая округлить свои доходы за счёт некоторых уступчивых друзей.

— Ах, вот как? А кто в таком случае оплачивал дом?

— Страбон, провинциальный купец, который сколотил состояние, доставляя товары с Востока. А недавно облагородил своё безвестное имя, женившись на женщине весьма высокого положения, — на Лоллии Антонине.

— Вот как? Я не раз слышал это имя от Помпонии. Первого мужа Лоллии Калигула несколько лет назад приговорил к смертной казни, и все ожидали, что она повторит его судьбу. Но она спаслась после того, как уговорила императора побеседовать с ней наедине. Однако ей не удалось сохранить состояние, которое было конфисковано как принадлежавшее врагу государства. С другой стороны, у Калигулы это ведь было в порядке вещей — осуждать за государственную измену самых состоятельных граждан, чтобы завладевать их имуществом. Странно, что я ещё жив!

— Эта большая удача объясняется тем, что мы подделали предсказание, согласно которому он умрёт через год после тебя, — усмехнулся Кастор.

— А Лоллия постаралась восполнить утрату имущества, выйдя замуж за богатого провинциала. Наверное, это весьма незаурядная женщина. Ведь мало кому удавалось выбраться живым из постели Калигулы!

— Страбон, однако, хотя и заполучил для себя эту жемчужину римской аристократии, без всяких проблем содержал и маленькую Коринну. Похоже, только для того, чтобы навещать её время от времени. Очевидно, дальние поездки позволяли ему и то, и другое.

— Мне кажется, девушка вела не слишком замкнутую жизнь в отсутствие своего покровителя, — заключил Аврелий.

— Ну да, славный Страбон всё время разъезжал по своим делам, и Коринна, пользуясь этим, позволяла себе некоторые вольности.

— Мне нужны имена, Кастор, не заставляй меня ждать.

— Что бы ты сказал о Гае Руфо и его шурине Квинтилии? Оба молоды и хороши собой, в отличие от Страбона, старого толстяка.

— Это я уже знаю! — разочарованно протянул Аврелий.

— В таком случае, может, тебя заинтересует третий гость нашей чаровницы: парень из низов, но с атлетической фигурой и всем прочим, что может осчастливить женщину. Так, во всяком случае, мне его описали.

— Кто, могу я узнать?

— Ну, как и в первом случае, служанка Коринны, конечно! Она прелестна и необычайно словоохотлива. Она рассказала, что её хозяйка обеспечивала клиентам абсолютную конфиденциальность: все слуги должны были покидать дом, когда приходили Квинтилий и Гай. Со Страбоном, однако, всё происходило по-другому. Старик любил окружать себя служанками и танцовщицами, когда бывал у неё.

— А тот парень из простонародья?

— Его она, похоже, принимала бесплатно. Должна же несчастная девушка позволить себе небольшое развлечение! Наверное, тебе будет интересно узнать, что этот молодой человек всегда приходил в рабочей одежде. По словам служанок, видимо, ремесленник, возможно, плотник…

— Отлично, Кастор, — охотно похвалил Аврелий. — Следовательно, любовная связь молодых людей продолжалась.

— Вне всякого сомнения.

— А что касается остальных слуг, что о них узнал?

— Немного. У Коринны было только пять служанок, все вольноотпущенницы, работавшие за плату. Ещё эта мегера и девчонка-рабыня с мышиной физиономией.

И Аврелий вдруг припомнил, что перед тем, как войти в дом к Коринне, ему показалось, будто заметил за приоткрытой дверью огромные выпуклые глаза на остроносом, как у грызуна, личике. Он вздрогнул. Девочка видела его! И возможно, донесла на него семье Руфо, когда побежала к ним.

Какой же он глупец! Выходит, ещё до того, как старуха обнаружила труп, кто-то уже знал, что он заходил к Коринне. В таком случае, если служанка рассказала кому-то о нём, этот кто-то должен был непременно заключить, что именно он, Аврелий, и убил вольноотпущенницу. Если, конечно, этот кто-то не убийца.

Аврелий постарался припомнить обед накануне вечером — лица сотрапезников, их разговоры. Но трудно было понять, видел ли в нём кто-нибудь возможного убийцу, обращал ли на него особое внимание. Если только…

В ночь убийства, когда он вошёл в дом куртизанки, было уже достаточно темно, и вряд ли девочка хорошо рассмотрела его. Кроме того, откуда она могла знать его имя и должность?

Девочка не появилась и тогда, когда допрашивали старуху, более того, её вообще не смогли найти. Можно было лишь предполагать, что она сказала кому-то о нём.

Возможно, служанка всегда была связной между Коринной и её любовниками, поэтому и решила, что нужно побежать и поскорее сообщить Квинтилию или Гаю, что хозяйка убита.

Аврелий успокоился: трудно было бы обвинить его в убийстве только на основании неопределённых показаний девочки-рабыни. И всё же надо бы разыскать её. Он займётся этим позже, а пока необходимо как можно быстрее разузнать у неистощимой на сведения Помпонии всё, что известно о Страбоне и Лоллии.

Аврелий написал записку, что хочет встретиться с друзьями, и отправил её с посланцем. Затем надел не самую красивую, но примечательную тунику, несколько крупных колец и обувь, украшенную лунулами[52] из слоновой кости, символом сенаторского звания. Потом велел подать паланкин, хорошо понимая, что внешность производит больше впечатления, чем то, что за ней скрывается, и со всей помпезностью отправился с визитом к скромному плотнику в Субуру.

Носильщикам нелегко было пробиться в толпе, заполнявшей узкие улочки квартала, но в конце концов, не без толкотни, они всё же добрались до мастерской Энния.

Пока Кастор беседовал со своим другом брадобреем, с которым надеялся создать совместное предприятие, Аврелий с важностью вышел из паланкина, вынудив расступиться небольшую толпу, собравшуюся поглазеть на необычного посетителя.

Мастерская оказалась крохотной, в ней витал приятный запах свежей древесной стружки. Двое или трое обнажённых по пояс рабочих строгали доски, когда сенатор появился на пороге.

Молодой великан с открытым лицом распахнул ясные голубые глаза, недоверчиво посмотрел на него, отложил инструмент и нерешительно приветствовал нежданного гостя.

— Ave, благородный…

— Аврелий Стаций, римский сенатор.

Патриций взглянул на ребяческое лицо юноши, на его мощную мускулатуру и мозолистые руки.

— Ты Энний, плотник? — требовательно спросил он.

— Да, благородный сенатор, — растерянно и не без волнения ответил великан.

Это неожиданное посещение не предвещало ничего хорошего.

— Где можем поговорить без свидетелей?

— Не знаю… Я живу вместе с другими плотниками. Нас трое в небольшой комнате.

— Тогда следуй за мной, — предложил Аврелий, направляясь в цирюльню, где Кастор излагал будущему компаньону свои планы, которые очень скоро невероятно обогатят их.

— Выйдите! — приказал Аврелий обоим, и они поспешно удалились.

В помещении было тесно, уединиться не получалось.

Патриций задёрнул занавеску, отделявшую цирюльню от улицы, чтобы, если уж любопытные и услышат его, то хотя бы не увидят.

— Садись, Энний.

Юноша робко посмотрел на Аврелия.

— Тебе известно, что твоя любовница убита?

Великан вздрогнул. На его лице, не способном скрывать чувства, появились и страх, и отчаяние.

— Благородный сенатор, я…

— Помолчи. Я пытаюсь понять, как плотник из Субуры может оплачивать самых дорогих куртизанок на Авентинском холме. Как ты платил ей? Воровал?

— Совсем не так, как ты думаешь, благородный Аврелий, — ответил молодой человек. — Мы с этой девушкой давно знакомы… то есть я хочу сказать, ещё до того, как она…