Шеф с системой. Гамбит повара (СИ) - "Afael" - Страница 5

Пока он говорил, я наблюдал. Рассматривал его внимательно. Кожа у него была сухой, с сероватым оттенком. Ногти на пальцах — с синюшным отливом. Это были классические признаки нарушения кровообращения и нехватки витаминов.

— И слабость… — продолжил он, тяжело вздохнув. — Не такая, как после тяжелой работы. Другая. Постоянная, вязкая, как болотная трясина. Она будто наваливается на тебя тяжелым, мокрым одеялом и не дает дышать. Пройдешь пару верст по тропе, а уже дышишь, как загнанная лошадь, и в глазах темнеет. Болота все. Служба там поганая, да деваться некуда.

— Кашель есть?

— Есть, — кивнул он, и его тело тут же сотряс короткий, сухой спазм, словно в подтверждение его слов. — Не сильный, но постоянный. Царапающий. Будто внутри горла сидит колючка. Особенно по ночам донимает.

Я слушал, и в моей голове уже складывалась картина. Симптомы были неспецифичны, но в своей совокупности они говорили об одном — о системном сбое. Это было не отравление и не одна конкретная болезнь, а медленный коллапс всего организма, когда нехватка витаминов, плохое питание, тяжелые условия складываются в медленное угасание.

— А что вы едите в походе? — спросил я, переходя к главному. — Вот вы уходите, допустим, на неделю. Что у вас в мешках?

Разведчик криво, безрадостно усмехнулся.

— Да что у всех, господин. Вяленое мясо, соленое, чтоб не портилось. Лепешки ржаные, мешочек пшена. Вот и вся еда. Там же сыро очень Даже пшено или пшеница очень быстро отсыревает и плесенью покрывается. Овощи брать смысла нет — тоже портятся быстро. Хотя иногда немного моркови и лука берем с собой, чтобы на первые дни питаться нормально. Тогда же и пшено съедаем.

Он помолчал, а затем добавил, и в его голосе прозвучала горечь.

— Конечно, мы не только на этом сидим. Мы же разведчики, не городская стража. Когда время есть, и место позволяет, пытаемся что-то найти. Дикий лук у ручьев копаем, чтобы хоть какой-то вкус был. Ягоду кислую собираем, чтоб цинга зубы не съела. Иногда, если повезет, удается кореньев сладких накопать, мы их прямо так, сырыми, грызем. Но это все… удача. В болотах-то почти ничего съедобного нет, а разводить большой костер, чтобы одежду высушить и запечь коренья, — значит выдать себя врагу. Так и жуем эту солонину, надеясь на подножный корм.

Он замолчал, ну а я понял все.

Я поблагодарил его, дал ему еще один маленький, заранее приготовленный энергетический шарик из орехов и меда и отпустил. Когда за ним закрылась дверь, я подошел к столу и взял дощечку. Мой мозг, мой Дар и мои знания из прошлой жизни сошлись в одной точке, вынося окончательный диагноз.

Я начал записывать, раскладывая проблему на составляющие.

Первое — хронический дефицит питательных веществ и калорий. Их основной рацион из вяленого мяса и лепешек давал им соль и грубый белок, но это была «мертвая» еда. Да, они пытались дополнить его подножным кормом — диким луком, кислыми ягодами. Это спасало их от откровенной цинги, от того, чтобы зубы начали выпадать, но это капля в море. Эти находки были случайными, ненадежными и совершенно не могли покрыть ту колоссальную энергию, которую их тела сжигали каждый день в походах по болотам.

Второе — хроническое воспаление и ослабленный иммунитет. Постоянная сырость, холод, болотные испарения — все это было постоянным стрессом для организма. Иммунная система, не получая достаточной поддержки от качественной пищи, работала на износ. Она кое-как справлялась с мелкими угрозами, но находилась в вечно ослабленном, «тлеющем» состоянии. Это и было причиной их вечного, непроходящего кашля и ломоты в костях.

И третье — физическое переутомление, которое накладывалось на первые две проблемы. Их тела были как печь, в которую кидают слишком мало дров, да еще и сырых, и при этом требуют от нее греть на полную мощность.

Я понял, почему отвары Демьяна не работали. Он, как обычно, пытался лечить симптомы — кашель, слабость, — но не видел причины. Давал им стимуляторы, которые лишь выжигали последние остатки сил из их и без того истощенных тел. Это было все равно что тушить пожар маслом. То же самое, что он делал с Ярославом.

Проблема была еще и в том, что обычные бульоны и каши, которые я готовил для Ярослава, здесь не помогут из-за специфики их службы. Разведчикам нужно было что-то, что можно носить с собой неделями. Что-то, что не портится. что можно съесть на ходу, запив холодной водой.

Пока я думал, как решить эту проблему, сочетая, несочетаемое, в моей голове всплыло воспоминание о питании для армии из моего мира. Индивидуальный рацион питания. Сухой паек.

Я должен создать его аналог. Концентрированный, долго хранящийся, высококалорийный рацион, который будет не просто питать.

Он будет лечить и усиливать.

На следующее утро, после простого, но калорийного завтрака, мы были готовы отправиться в лес за ингредиентами.

Я, одетый в свою новую, добротную кожаную куртку, с большим пустым мешком за спиной. Рядом со мной, с непривычным любопытством в глазах и с легким мечом на поясе, стоял Ярослав.

Он настоял на своем участии. «Это мое дело тоже, — сказал он. — Я должен знать, что ты планируешь и хочу помогать по мере сил». Замыкал нашу небольшую процессию Борислав, как всегда молчаливый и несокрушимый, с мечом на поясе. Он был нашей охраной и глазами управляющего.

Когда ворота крепости со скрипом отворились, выпуская нас наружу, я почувствовал пьянящий глоток свободы. Лес встретил нас тишиной, запахом влажной земли и хвои.

Наш маленький отряд двигался по лесу в странном, но эффективном порядке, который сложился сам собой. Борислав, как и подобало ветерану, шел на несколько шагов впереди, осматривая местность.

Ярослав же шел не как господин, а как соратник, плечом к плечу со мной. Вся его княжеская спесь осталась в крепости. Здесь, в лесу, он превратился в любопытного, внимательного мальчишку. Он с неподдельным интересом наблюдал за мной, за тем, как я, едва войдя под сень деревьев, преобразился.

Здесь я больше не был ни поваренком, ни «господином советником». Я был на своей территории, в своей стихии.

— Что мы ищем? — спросил он, когда мы углубились в чащу.

— Мы ищем лекарство, княжич, — ответил я, не замедляя шага. — Лекарство от холода, усталости и болотной гнили.

Я активировал свой Дар. Мой улучшенный [Анализ Ингредиентов] теперь работал иначе. Я мог не просто сканировать все подряд, а задавать ему конкретные параметры.

«Активировать поисковый фильтр: „Лекарственные Свойства“, — мысленно приказал я. — Подкатегории: „Противовоспалительное“, „Иммуностимулирующее“».

Мир вокруг изменился. Большинство растений остались серыми и невыразительными, но некоторые вспыхнули в моем сознании мягким, зеленым свечением. Мой Дар подсвечивал мне нужные цели.

Я подошел к большой, старой сосне. Ее кора была покрыта золотистыми, застывшими каплями смолы.

— Вот первое, — сказал я и, достав свой нож, осторожно соскоблил несколько кусочков липкой, ароматной живицы.

— Смола? — с недоумением спросил Ярослав. — Ты собираешься кормить их смолой?

— Я собираюсь их лечить, — ответил я. Я поднес кусочек к его носу. — Чувствуете запах? — [Анализ] показывал, что в ней содержатся мощнейшие [Антибактериальные] и [Противовоспалительные] соединения. — Это природный бальзам. В концентрированном виде он очистит их тела от болотной заразы, которая сидит в их легких и крови.

Ярослав с уважением посмотрел на невзрачный комок смолы.

Мы пошли дальше. Мой Дар привел меня к поваленному, покрытому мхом дереву, но меня интересовало не дерево, а то, что росло на нем. Странный, похожий на кудрявую бороду, лишайник.

— А это что за борода лешего? — поморщился Ярослав.

— Это ягель, — пояснил я, аккуратно собирая его в отдельный мешочек. — Олени его едят, чтобы пережить зиму. Он, как губка, впитывает в себя любую грязь. Поможет вывести из тел разведчиков яды, накопленные от болотной воды, и поддержит их силы.