Подменная дочь (СИ) - Лей Лора - Страница 28

— Госпожа, он такой сильный! — закатывая глаза, делилась впечатлениями Мо Линь, высокая, плотного телосложения девушка, я бы сказала, деревенского типа, которая коня на скаку остановит, образно говоря.

— Откуда ты знаешь, а? — поддела я мечтательницу, хотя внутри признала ее правоту (сама видела парня на тренировке).

— Так я частенько за ним наблюдаю, когда он дрова рубит или с мечом крутится в саду — призналась Мо Линь. — И мне не стыдно, Лянь-цзе, не коси глазами, сама тоже на них смотреть бегаешь! Вы, госпожа, не подумайте чего, я просто…ну красивые же парни! Так почему бы и не полюбоваться, кому от этого плохо? Я ничего дурного не делаю, они на нас вряд ли позарятся, мы — подневольные, а они — сами себе хозяева.

Девушка вздохнула, признавая жестокую реальность:

— Мама всегда говорила, что замужество для бедной девушки — тоже рабство, только у свекрови. Правда, насмотрелась я в детстве на такое, теперь и не хочется особо. А любовь? Это только в голове…Так что хоть посмотреть да помечтать ночью, большего не жду и все равно себя блюду, в огненную яму прыгать не собираюсь!

«Какие интересные у меня новые слуги-то, оказывается, честные и мудрые. Надо присмотреться на будущее к этой Линь» — подумала я про себя.

Так вот, этот самый Чжан Джи Хао подошел ко мне (после прогулки с бабушкой) и спросил, откуда я такую штуку притащила и как она называется. «Неужели мне удалось провести охрану?»

— Инвалидное кресло или каталка это, а что? — ответила вопросом на вопрос.

Парень окинул меня нечитаемым взглядом:

— А еще можно заказать? И где? Или это тайна?

— Никакой тайны. Делают эти кресла столярных дел мастера, отец и сын Чу, живущие рядом с городской пристанью. Их там любой малец знает, покажут. У Вас есть кто-то, кому такое кресло пригодится?

Охранник кивнул, поблагодарил, попрощался и решительно зашагал в сторону главного дома, а я неожиданно подумала: хорошо, что призналась мастеру Чу, что девушка, но настоящее имя так и не назвала. Старик сам предложил мне остаться парнем Ю Леем в этом районе, когда шок от раскрытия моей половой принадлежности у него прошел. Он и сыну велел не говорить:

— Барышня, милая, если узнают, что такое придумала женщина, откажутся покупать, поверь! Глупые люди! И злые…Ты не обиделась? Вот и хорошо. Уговор между нами останется в силе, не сомневайся. Приходи, как сможешь, дело пойдет, рассчитаемся честь по чести. Если еще чего придумаешь — приноси рисунки. Думаю, ты меня не раз удивишь! — подмигнул лукаво мастер и хихикнул в кулак.

Глава 28

Встретились снова мы со старым Чу только осенью, и тогда же он передал мою долю в двадцать лян. За лето, благодаря рекламе в порту и командиру Чжан у мастеров было несколько заказов, принесших им приличную сумму. Отдаю должное смекалке старика: он не стеснялся просить за каталки много серебра, здраво рассудив, что изделия уникальные, и работа того стоит.

Поведав кратко о делах, он, улыбаясь, похлопал меня по плечу:

— Ты мой талисман, Ю Лей! К нам лекарь из аптеки, что у пристани, приходил, заказал такой стул для одного своего богатого пациента. Тот сломал ноги на скачках, а лежать отказывается, вот лекарь и хочет ему наше кресло показать. Лекарь своего не упустит, ну а я чем хуже? Глядишь, и аристократы на наших колесах скоро кататься будут.

И тогда я рассказала столяру о рикшах, креслах-качалках (попросила сразу сделать для меня), комодах и гардеробах с вешалками-плечиками, складных стульях, столах-трансформерах, двухъярусных кроватях (очень они место экономят), детских колыбельках и колясках, а также пирамидках, кубиках, «башнях».

Столяр слушал, открыв рот, в таком состоянии его застал сын. Отмерев, Чу Ман выгнал того за бумагой и хорошей едой, и весь день я рисовала, рассказывала, объясняла, а мастера переваривали инфу, пока я ела жареную рыбу от лучшей кухарки в районе. Было весело и вкусно.

Наше сотрудничество окрепло, а столярный промысел Чу расширился до приличного производства. Они скооперировались с каретной мастерской, догадались обтягивать толстой кожей колеса для богатых заказчиков, украшать изделия резьбой и использовать плетеные элементы в сиденьях и спинках. Я изредка приходила в дом Чу просто поболтать, и каждый раз меня благодарили и вкусно кормили — просто, но от души.

Кому командир Чжан заказал кресло, я так и не узнала, но парень однажды поведал, что вещь нашла своего хозяина, и это очень тому помогло. Отношение охранника после этого случая изменилось и стало почти дружеским: он больше не пытался со мной препираться, а когда я изъявила желание научиться верховой езде, предложил себя в качестве учителя и организовал занятия в конюшне городской стражи. Заодно я добилась права участвовать в их тренировках, где пришлось повалять и ребят, и поваляться в пыли самой. Но это произошло гораздо позже.

Лето же я потратила на писательство (урывками), бабушку и бухгалтерию. Впечатление на управляющего Мо я произвела, но когда руки дошли до полноценной проверки приходно-расходных книг поместья и оставшихся в руках матриарха и генерала предприятий, схватилась за голову.

Велись они, в целом, толково, но для меня всегда было трудно считать по-китайски! Эти громоздкие конструкции по подсчету раздражали, и я использовала втихую арабские цифры. Пришлось делать двойную работу: брать предоставленные расчетные книги и, подставляя привычные значки, выискивать ошибки или соглашаться. Занимало это уйму времени и сил, только через год я смогла отказаться от такой практики, но сожаления, что не могу ввести современные правила в быт Тансун, не оставляли. Однако рисковать и прогрессорствовать я не решилась. Вернее, не нашла подходящей легенды об источнике подобных знаний.

Касательно финансового положения поместья после скандала… Не все матриарх в порыве заботы о ссыльнопоселенцах успела продать. И, слава богу! Остались три магазина, не считая того, что купила Мяо, и два небольших сельских дома с землей. Ими занимался управляющий Мо, и в первый год я туда даже не совалась.

А вот магазины со мной курировала Мяо, показавшая себя в этом деле очень хорошо. Шенька, под видом парня, периодически наблюдала за служащими магазинов, узнавала их тайные уловки и явные ошибки, помогая избавляться от лихих людей и устранять недостатки в работе. Она была моими ушами и глазами в городе, связной господина Ли и бригадиром слуг в особняке.

Шень Сяо же «отдалась» рукоделию, но сопровождала меня (всегда) или Мяо (изредка) в прогулках по столице, а еще вела утреннюю гимнастику у прислуги. Да, это я требовала в обязательном порядке, личным примером и прямым приказом. Только мы с Мяо ходили к охране, а Сяо следила за упражнениями служанок в павильоне.

Надо отдать должное управляющему Мо — он был все-таки честен. Небольшие суммы, утаивал, само собой, но именно небольшие и крайне редко. В целом же служил не за страх, а за совесть, и благодаря его усилиям мы не испытывали нужды ни в продуктах (их поставляли те деревенские хозяйства, что сохранила матриарх), ни в предметах первой необходимости, одежде, обуви и прочем.

Не последнюю роль в питании трех с лишним десятков человек сыграл и наш огород, птичник и купленные по моему настоянию пять свинок, одна из которых принесла восемь поросят, к вящей радости кухарки и сожалению парней из охраны.

Разумеется, следует учесть и то, что нам не приходилось тратиться на приемы, подарки, женские штучки и мужские хотелки: я проповедовала аскезу (ха-ха), мужчин-господ не имелось в наличии, а опала защищала нас от внимания аристократии.

Я сразу сказала управляющему: никого не принимать вообще, от приглашений (а вдруг?) отказываться решительно, если только это не император. Нарядов ни мне, ни мадам не нужно, драгоценностей — тоже, питаемся сытно, но скромно, никаких разносолов и экзотики. Управляющий хмыкнул вначале, но потом убедился, что я не шучу, и это тоже помогло нам в понимании характеров друг друга.