Его звали Тони. Книга 1 (СИ) - Кронос Александр - Страница 6

Когда я добрался до седьмого пирожка, протяжно скрипнула дверь. А на пороге появилось существо, чья кожа напоминала хитин. Хотя, может и правда хитин — сейчас я бы ничему не удивился. Одного такого я обогнал по пути, но внимательно не разглядывал. Некогда по сторонам пялиться, когда тебя манит запах пирожков.

Женщина сразу же схватилась за помповик, нацелив его в лицо неизвестного.

— Ты охренел, панцирник? Пшёл вон отсюда, — несмотря на угрозу оружием, в её голосе чувствовалось скорее удивление, чем злость.

Я же почувствовал, как меня тянет вмешаться. И плевать на чьей стороне — лишь бы в гущу событий и мечом в разные стороны. Чтобы крики и кровь фонтанами.

Единственным, кто пал жертвой внезапного порыва оказался пирожок. Пальцы сдавили его так, что тот распался на две части, вновь оказавшись в тарелке.

— Даргу можно. Я тоже хочу, — в скрипящем и тонком тембре незнакомца были неразличимы интонации.

Как будто робот говорил. Только чёрный, покрытый хитином и с остатками выцветших штанов на ногах, из которых кто-то не очень умело сделал шорты.

— Шатать тебя пароходной трубой. Сначала орчина этот припёрся, теперь кобольд! Дальше что? Эльфийский жеманчик завалится? Латте на кокосовом молоке попросит? — а вот это прозвучало обидно.

Как будто орк не может хотеть пирожков. Я может ещё и бургер бы съел. Два. А потом тортом бы всё это заполировал. Денег только нет.

Ещё она открыла два новых факта. Тут есть эльфы и кокосовое молоко. Значит и соевые качки тоже в наличии. Если ещё и айтишники имеются — уйду в запой. Хотя не. У меня же теперь и в депрессию уйти не выйдет. Лучше я их перевоспитаю. Будут питаться мясом, разговаривать, как люди и трахаться только с женщинами.

— Не надо меня шатать. Лучше пирожок дайте, — голос у существа был безэмоциональный, но вот взгляд не отрывался от витрины. А редкие длинные волосины, что виднелись сбоку черепа, вдруг затрепетали в воздухе. Как микро-щупальца.

— У тебя деньги то есть, кобольд? — хмуро поинтересовалась женщину, опустив помповик.

Ты погляди. Обкатала на мне схему работы с новой категорией клиентов и прямо на моих глазах тестирует. А я даже комиссионных не получаю.

Всё-таки это был хитин. Или ещё какая-то схожая хреновина. Про хитин я подумал, потому что кобольд чем-то неуловимо напомнил насекомое. Объективно — хрен его знает, что это вообще такое. Но судя по тому, что от его тела с чпокающим звуком отъехала целая пластина, природной бронёй он располагал.

— Мерзость какая! Ты зачем это на людях делаешь, панцирник? — вытаращилась продавщица.

Стресс. Нервы. Понимаю. Но не разделяю — я теперь дарг. И это звучит гордо. Как минимум — спокойно.

На монеты, которые кобольд высыпал на прилавок, женщина тоже посмотрела с изрядным подозрением. Правда, всё же пересчитала, вооружившись сложенной вдвое салфеткой.

— Два рубля тут. Чего тебе? Каких пирожков? — в голосе всё ещё чувствовалась настороженность, но вид денег слегка поубавил градус враждебного удивления.

Новый клиент уставился на витрину. Потом медленно повернул голову ко мне, рассматривая пустую тарелку. Восьмой и последний пирожок, я уже держал в руках.

— Бери с мясом, не прогадаешь, — подсказал я.

Тот снова взглянул на женщину.

— С мясом. На все. И напиток.

— Ишь ты. Куда мир катится. Я думала, панцирники только дохлятину жрут, да по помойкам шарятся, — не прекращая ворчать, она достала новую тарелку, принявшись укладывать в неё пирожки.

Но вот про необходимость доплатить десять копеек ничего не сказала. То ли обсчитала бедолагу, то ли не захотела смотреть, как он роется в своём «кармане», ища ещё монетку.

Место кобольд выбрал рядом со мной — за соседним столиком. Что позволило мне хорошо его рассмотреть.

Его тело и правда было покрыто натуральной природной бронёй. Сегментированной, чёрной и сейчас донельзя грязной. А ещё от нового соседа ощутимо пованивало.

Голова была приплюснута, глаза практически круглые, а редкие волосинки, облегающие боковые части черепа почти непрерывно шевелились. Хоть сейчас бери и засовывай в низкобюджетный фильм ужасов. Или картину про инопланетное вторжение.

Ростом он был ниже меня и уступал шириной плеч. Но пальцы были покрыты той же самой бронёй. Оставалось только гадать, какой эффект это может обеспечить при ударе.

— Ты открыл мне глаза, дарг. Теперь я стал чуть ближе к просветлению, — проскрипел он, заставив мою руку потянуться к рукояти топора. С тех пор, как кобольд оказался рядом, в крови снова заплескался адреналин. Принеся с собой жажду разрушения.

Просветление. Интересно, что сказал бы Будда, узнав о таких последователях?

Волосинки на его голове снова затрепетали, а сам кобольд вытянул в моём направлении руку. В которой сжимал целый, мать его, пирожок!

— Подношение учителю, — невозмутимо проскрипел буддист.

Ну а я что? Взял, конечно. Кто, в здравом уме будет отказаться от пирожка с мясом. Да ещё на полупустой желудок. Может этих кобольдов на улице отлавливать и объяснять, что они могут тут полакомиться? С каждого по десять процентов от покупки. Хотя не — охренею бегать и втолковывать. И аферой попахивает. Мне новая жизнь нужна, чтобы по ней беззаботно идти. А не становиться на стезю мошенничества.

Глубокие мысли закончились вместе с бонусным пирожком. Сменившись чувством голода. Кобольд своей едой больше делиться не собирался и я переключил внимание на женщину за прилавком.

— Уважаемая, вы уж извините, не знаю вашего имени. А как тут заработать можно? — постарался максимально вежливо сформулировать я вопрос.

Сама она, изящества слога не оценила. Уставилась на меня, как на пылесос вертикального взлёта с солнечной батареей.

— Тут же и свидетелей нет… Кому расскажу — не поверят. Уважаемая… — ошеломлённо протянула местная, продолжая на меня пялиться.

Потом всё же встряхнулась. Отхлебнула какого-то напитка из чашки под прилавком.

— Тётушкой Канн меня кличут. А работы полно. Охраняй, убивай, сталкером заделайся, — отвлёкшись, она кивнула на стеклянную стену, на которой оставались прозрачные полоски, не заклеенные газетами. — Медузы сегодня выползали. Каждое щупальце по двадцать копеек идёт, крабы по пятьдесят. Парочку выпотрошил, обед уже есть.

Сколько? Там у каждой этой образины, щупалец по тридцать было. Может и сорок — я точно не считал. Значит, что? Одна медуза — шесть рублей. Минимум! А я их там пять напластовал. Тридцатка. Ведро пирожков! Да ещё и крабы. Мне бы даже на ужин хватило.

На ноги я вскочил так резво, что тётушка Канн снова схватилась за ружьё.

— Я ещё вернусь. Как только получу сатисфакцию и оборву чьи-то зелёные уши.

Вряд-ли её это интересовало, но уходить молча показалось неправильным. А ещё хотелось куда-то выплеснуть свою ярость — хотя бы словесно. Переживаний мозг дарга, казалось вовсе не испытывал. Зато в гнев впадал легко и по малейшему поводу.

Ещё он очень быстро переключался — увидев двух мотоциклисток, которые остановились через дорогу, я сразу же замедлил шаг. Буквально впившись в них взглядом и испытывая желание повести себя, как последний неандерталец. Ну там — перемахнуть проезжую часть, перекинуть обеих через плечо и побежать. Познакомиться, в конце концов и по пути можно.

Или поспорить, кто из них дольше продержится в постели. Со мной, естественно. А проигравшая…

Из омута мыслей меня выдернул аромат пирожка с мясом. Настолько сильный, как будто его жуют где-то совсем рядом.

Обернувшись, я обнаружил, что так оно и есть — в метре от меня стоял всё тот же кобольд. Методично поедающий яство. Заметив моё внимание, тот с лёгким щелчком моргнул.

— Жду указаний. Учитель.

Одна подсказка и я уже его наставник. Как они с таким подходом ещё не вымерли. И вообще — как не стыдно жрать на глазах у своего учителя? До сих пор голодного, между прочим.

— Ты почему решил, что я тебя учить чему-то буду? — без особого дружелюбия поинтересовался я.