По прозвищу Святой. Книга вторая (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич - Страница 9

Через пятнадцать минут после набора высоты, ведущий, комэск Тимаков, изменил курс и взял южнее. Вскоре перелетели Днепр и пошли на снижение.

Это была уже оккупированная территория, и Максим удвоил внимание. Впрочем, пока воздух был чист.

Вот она, дорога внизу. Одна она здесь такая вдоль Днепра, не ошибёшься. По дороге ползёт колонна. Та самая, судя по всему. Танки, грузовики с пехотой, артиллерийские орудия, прицепленные к грузовикам и лошадиным упряжкам. Хорошо дождь накануне прошёл, пыль прибил, всё видно отлично.

Особенно с его зрением в двести процентов.

Там, у товарища военврача Евгения Сергеевича Сергеева, при проверке зрения по стандартной таблице Сивцева он уверенно перечислил буквы в десятой строчке сверху, а на одиннадцатой начал сбиваться.

— Сто процентов, — удовлетворённо констатировал врач. — Даже, пожалуй, сто пять. Более чем достаточно.

Максим легко мог назвать все буквы в оставшихся двух рядах — одиннадцатом и двенадцатом, но не стал этого делать. Здесь не партизанский отряд — армия, лишнее внимание к его персоне ни к чему.

«Делай как я» покачал крыльями ведущий и резко пошёл на снижение. Максим взял ручку от себя и нырнул за ним.

Пока летели, Максим успел просмотреть книгу А. Медниса «Тактика штурмовой авиации», которую в недрах своей необъятной памяти отыскал КИР.

Книга была выпущена Воениздатом НКО СССР в тысяча девятьсот тридцать шестом году и содержала массу полезных сведений. Так, к примеру, Максим успел узнать, что механизированные колонны лучше всего штурмовать с головы, «против движения, с целью остановить головные машины и сократить дистанции между машинами и длину всей колонны». Сама же колонна представляет собой 'длинную, но узкую (шириною примерно 50–100 м) цель. Поначалу Максим удивился, почему ширина сто метров — это узко. Но теперь, при заходе на цель, понял. Точнее, осознал. Об этом же говорилось и в книге.

Машины и прочая техника при виде атакующих самолётов противника останавливается, дабы не столкнуться, люди выпрыгивают из кузовов и рассыпаются в стороны.

Вот тебе и сто метров. Ну, или меньше. В зависимости от скорости атаки.

Пятнадцать секунд на боевой разворот.

Снижение до пятидесяти метров и атака.

Максим и сам не заметил, как азарт боя захватил его полностью.

Одно дело лететь себе спокойненько выше облаков над своей территорией, глотать книгу по тактике штурмовки и радоваться какой ты, оказывается, классный пилот, и совсем другое — штурмовать вражескую механизированную колонну.

Максим никогда не был виртулоидом — человеком, всё свободное время проводящим в виртуальной реальности (в основном, игровой или эротической). Таких было избыточно много в западном мире. В Советском Союзе 2.0 к ним относились с жалостливым недоумением, а то и с откровенным презрением. Это считалось, и не без оснований, разновидностью наркомании. Были даже специализированные лечебницы, куда заигравшийся виртулоид мог обратиться за помощью. Тем не менее, вирт-играм [1], как и практически все молодые и не только люди, Максим был не чужд.

Однако ни одна самая продвинутая вирт-игра не могла сравниться по ощущениям с настоящим воздушным боем. Как и ни один, самый продвинутый вирт-тренажёр не мог полностью заменить настоящий полёт. Воздушный или космический.

Дело тут было не в качестве имитации, а в психологии. Психически здоровый человек всегда понимал, где он находится — в реальности или вирте, и соответственно реагировал. А вот виртулоид путал их легко и с удовольствием, отдавая предпочтение второму. Почему? Так ведь ощущения практически те же, а трудностей и ответственности ноль. Погиб в бою? Ерунда, возродишься уже через секунду. Не устроила грудастая красотка? Через секунду в твоих объятиях окажется другая. И так далее.

Нет уж, в реальности бой — это бой, враг — это враг, а смерть — это смерть. Настоящие, без дураков. Значит, и чувства, которые ты испытываешь, тоже настоящие. Злость и кураж, ненависть к врагу и радость победы — всё настоящее. Высшей пробы. Черпай полной чашей и пей. И не жалуйся, что много, потому что жизни много не бывает. То же с любовью и сексом. Ищи настоящие, вирт для слабаков и извращенцев.

Максим видел, как с плоскостей ведущего сорвались два РС-82 [2] и, оставляя за собой дымный след, врезались в гущу противника.

Выждав секунду, Максим выстрелил своими двумя ракетами. Проследил, как те попали куда надо, и выстрелил ещё раз.

И ещё, точно по залёгшей рядом с грузовиками пехотой.

Теперь вверх за ведущим, в левый разворот, снова вниз и пройтись по колонне из пулемётов.

Но уже и ракет хватило.

На развороте было хорошо видно, как горят на дороге подбитые грузовики, бронетранспортёры и даже пара-тройка танков, которым «эрэсы» умудрились попасть в двигатели.

Десятки трупов и раненых.

Разбегающиеся в панике от дороги немцы.

Двадцать один «ишачок». Сто двадцать шесть реактивных снарядов, выпущенных по колонне чуть ли не в упор, с бреющего.

Восхитительный результат. Душа поёт.

Сейчас добавим пулемётным огнём, и совсем хорошо будет.

Но добавить не удалось.

«Ишачки» разворачивались вправо, в сторону Днепра. И только завершив разворот наполовину, Максим увидел, как с юга, со стороны солнца, намного выше советских истребителей блеснули плоскости. Секунда, другая, третья, и вот уже стали видны десятки «мессеров», идущих в атаку. Тридцать по меньшей мере. Тридцать против двадцать одного. И у этих тридцать преимущество в скорости, высоте и вооружении. Да и опыте, чего уж там.

Как же плохо без радио, успел подумать Максим.

А дальше думать стало некогда.

[1] Игра в виртуальной реальности.

[2] Реактивный снаряд калибра 82 мм. Применялся советскими истребителями и штурмовиками по наземным и воздушным целям.

Глава пятая

Максим читал, что в начале войны советские лётчики довольно часто использовали «круг» для защиты от вражеских истребителей. «Круг» не даёт врагу зайти тебе в хвост, каждый самолёт прикрывает товарища.

Но здесь никакого «круга» не получилось.

Скорее всего потому, что «мессеры» удачно зашли со стороны солнца и долгое время прятались за облаками, вывалившись из них в самый последний момент.

Так что получилась самая натуральная свалка, в которой каждый за себя, и победа и поражение, смерть или жизнь зависят от умения, реакции, опыта, внимания, технических характеристик самолёта и, конечно, куража и удачи.

С реакцией и вниманием у Максима было всё в порядке. То есть настолько, что никто из его товарищей или немцев в этом с ним сравниться не мог.

Да, в сверхрежиме долго не пробудешь — организм работает на пределе возможностей. Настоящих возможностей, не тех, которые известны обычным людям этого времени. Для них это сверхвозможности. Поэтому и состояние так называется — сверхрежим.

Но на самом деле ничего невероятного или фантастического в этом нет. Природа (или Бог, кому как удобнее думать) создала человека с громадным запасом всего: прочности, физического и психического здоровья, ума и сообразительности. Нужно только уметь пользоваться этим запасом.

Вот Максим и пользовался.

Сколько длится воздушный бой?

Топлива в баках на четыреста пятьдесят километров. Сто тридцать километров от родного аэродрома. Плюс штурмовка колонны. Плюс сто тридцать километров назад. Приборы показывают, что топлива больше чем полбака, но это ненадолго. Пятнадцать минут драки. Много — двадцать. Потом нужно уходить домой.

Если, конечно, тебя за эти пятнадцать минут не собьют.

Не собьют, я в сверхрежиме. В котором, к слову, больше тех же пятнадцати минут находиться не стоит — могут быть серьёзные последствия, которые исправить потом будет крайне трудно.

Самолёты вокруг Максима — и наши, и немецкие — двигались словно в киселе. Медленно, вязко.

Воздух действительно приобрёл дополнительную вязкость, казался более плотным, почти осязаемым.