Ложная девятка. Шестой том (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 26

Ну а когда письмо было написано, в роли ответственного секретаря выступил Ренат, капитан нашей сборной. Пришла пора подписей. И в результате на бумагу легли автографы игроков четырёх советских клубов: «Спартака», минского «Динамо», тбилисского «Динамо» и «Торпедо». Я был единственным представителем своего родного клуба, но то, что торпедовских подписей на этом листе бумаги будет больше, я не сомневался.

Выполнив всё требуемое в Новогорске, я прыгнул в свой «Опель» и поехал в Москву, на базу «Торпедо», куда я попросил приехать своих одноклубников, которые имели шансы поехать в Мексику. Таких набралось сразу шестеро: Добровольский, Харин, два брата Савичевых, Заваров и я.

Когда я приехал на базу, то все ребята были в сборе, но в учебно-методическом классе, в котором они собрались, было несколько больше народу. Помимо игроков сборной Советского Союза, там меня ждало сразу три торпедовские легенды. Точно так же, как действующие игроки «Торпедо», в кабинете меня ждали Иванов, Стрельцов и Воронин.

— И что ты там придумал, подпольщик? — спросил меня Эдуард Анатольевич, едва дверь кабинета за мной закрылась.

Делать вид, что я просто собрал ребят для того, чтобы в карты поиграть, смысла не было. Поэтому я молча достал письмо из портфеля и положил его на стол перед Стрельцовым. Тот взял его и погрузился в чтение. Потом молча, не говоря ни слова, передал письмо Валерию Ивановичу, а тот — Валентину Козьмичу.

Иванов читал письмо дольше всех, и при том ни один раз. Лицо помощника Эдуарда Васильевича в сборной и многолетнего тренера «Торпедо» не выражало вообще ничего. Единственное, что на нём читалось — так это усталость.

Иванов после испанских событий очень сдал, и хотя сейчас он чувствовал себя и выглядел лучше, чем даже месяц назад, всё равно было очевидно, что он ещё не скоро вернётся в строй, если вообще вернётся.

— Интересно, — заговорил он, закончив чтение и сняв очки. — И куда вы с этим письмом собираетесь идти? И я так понимаю, что ты собрал торпедовцев для того, чтобы агитировать их подписать это письмо?

— Валентин Козьмич, можно? — Заваров потянулся к письму.

— Да, конечно, Саша, держи, — протянул Иванов бумагу нашему атакующему полузащитнику, и тот быстро пробежался по нему глазами. Одобрительно кивнув, передал письмо остальным торпедовцам.

— Да, всё верно, Валентин Козьмич. Я считаю, что-то, что творится сейчас это беспредел. И мы не имеем никакого морального права быть в стороне, и должны, наоборот, бороться за Малофеева, потому что все понимают, что обвинения, которые выдвинуты против него в этой статье — это чушь собачья, и это явная заказуха для того, чтобы снести нынешнего тренера сборной и поставить на его место Лобановского.

— А с нами почему ты не посоветовался? — спросил Стрельцов.

— Честно, Эдуард Анатольевич, я хотел, — ответил я. — Но подумал, что времени и так мало. Пока мы с вами будем разговоры разговаривать, пока я буду, как Валентин Козьмич выразился, агитировать футболистов, может быть уже поздно. А что, вы бы меня отговорили?

— Нет, наоборот. Ты молодец. Я тобой горжусь, — сидевший рядом Воронин одобрительно кивнул, а Иванов, видя, как мои партнёры по команде один за другим подписывают это письмо, спросил:

— И куда же ты, дорогой наш правдоруб, собираешься с этим письмом идти?

— Дальше я, Валентин Козьмич, хотел созвониться с ребятами из «Днепра», из «Зенита», а потом идти к Сайкину в Моссовет и требовать, чтобы тот воспользовался своим положением и в «Московском комсомольце» это письмо опубликовали.

— Всё продумал, — хмыкнул Иванов. — А что? В этом плане у вас есть какие-то другие предложения, или может быть, что-то посоветовать хотите?

— Да нет наоборот. Всё логично. Я бы на твоём месте также бы действовал. Да и Эдик с Валерой, думаю, меня бы поддержали. Сайкин, кстати, сегодня целый день в Моссовете. Так что телефон у меня… Ой, прости, Эдик, в кабинете у Эдуарда Анатольевича. Звони в Ленинград, звони в Днепропетровск, потом прыгай в свою немецкую тачку и езжай в Моссовет.

Первый же звонок, который я сделал, стал дополнительным подтверждением того, что звёзды на небе сошлись нужным образом и я делаю всё правильно. Протасов и Литовченко оказались в Москве. После финала Кубка УЕФА мы с мужиками не общались, а так я бы знал об этом раньше. Но, как оказалось, Олег с Геной решили задержаться в столице. И учитывая амурные дела моей сестры, я знал, что мне делать.

Звонок в деканат её факультета в институте, томительное десятиминутное ожидание, и вот голос Оли в трубке:

— Привет, что-то случилось? Ты никогда ко мне в институт не звонишь.

Растекаться мысью по древу я не стал, просто спросил, где Протасов. А ещё через час на письмо легли ещё две подписи. И Олег, и Гена присоединились к моей затее и подписали письмо, что меня очень порадовало.

Всё-таки, честно сказать, у меня были некоторые сомнения по поводу Протасова и Литовченко. Нет, они отличные ребята, с Олегом нас вообще можно сказать уже связывала дружба, но всё равно.

Как ни крути, а играют-то они в «Днепре», а «Днепр» это украинская команда. В в Украинской ССР ни один мало-мальски приличный футболист не застрахован от перехода в киевское «Динамо».

Да и этот самый переход для многих воспринимается как манна небесная, потому что, как ни крути, но отношение к «Динамо» на Украине другое, нежели к остальным украинским командам.

В «Динамо» все остальные клубы республики воспринимают как некие свои фарм-клубы, которые по щелчку пальцев поставляют нужных игроков в Киев.

С зенитовцами у меня получилось всё тоже достаточно просто и быстро. Мне не пришлось долго объяснять Желудкову, что я хочу сделать. Он просто сказал, что постарается взять билеты на ближайший рейс до Москвы и вместе с Мишей Бирюковым и Колей Ларионовым прилетит в столицу, чтобы лично подписать письмо. Правда, времени на это у меня было не очень много, так как мне уже надо было ехать в Моссовет. Но мы договорились с Желудковым, что они подпишут письмо уже после того, как я поговорю с Сайкиным.

Да, к моей радости, все, на кого я рассчитывал, согласились помочь. И открытое письмо игроков сборной Советского Союза в адрес Федерации футбола СССР и нашей родной советской общественности должно было получиться очень и очень внушительным.

Все лучшие игроки советского футбола за исключением киевлян были со мной солидарны и, не стесняясь и не боясь, говорили это, да и игроки «Динамо», если бы не их щекотливое положение наверняка бы со мной согласились. Малофеева снимать не за что.

Так что в Моссовет я ехал с лёгким сердцем и надеждой, что тяжесть моих аргументов будет достаточной, чтобы склонить чашу весов в нашу сторону. Ну а если нет то хотя бы перед самим собой я был честен и сделал всё что мог чтобы отстоять Малофеева.

Глава 14

— Слава, я вижу, что ты не вполне понимаешь, как на самом деле у нас устроен не то что футбол, а в принципе вся наша жизнь, — именно этими словами Валерий Тимофеевич начал свою речь после того, как прочитал наше письмо и выслушал меня.

— Простите, Валерий Тимофеевич, я не понял.

— Инициатива снизу, Слав, у нас допустима только когда она заранее одобрена и согласована с руководством. Так что просто так, с бухты-барахты, никто твоё письмо и в руки не возьмёт, не говоря уже о том, чтобы прочитать и тем более пустить его в печать. А если и прочитают, то не в редакции «Московского комсомольца», а в Федерации футбола СССР. И выводы по этому письму будут сделаны такие, что тебе, дорогой ты мой, всё это очень не понравится

— И в противостоянии игроков и Федерации… — продолжил он. — А хорошо, что ты понимаешь, что раз статья подобного рода появилась в «Футбол-Хоккей», это значит, что в Федерации футбола уже многое решено. В этом противостоянии вы в очень слабой позиции, и выберут Лобановского, а не вас. Так что наиболее вероятное развитие событий, это то, что тебя, а также всех футболистов, которые подписали это письмо, а здесь я вижу, можно сказать, что основной состав нашей команды, вас всех просто выкинут из сборной в назидание другим. И вы можете быть тысячу раз правы, и на самом деле так и есть, я тоже считаю, что ты прав, и Малофеев не только заслуживает, но и должен остаться у руля сборной, но для сохранения порядка и в назидание другим вас из сборной выкинут. И, возможно, это правильно.