Телохранитель Генсека. Том 4 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 22

— Эмоционально пишут, почти как в художественном романе, — я рассмеялся, понимая теперь, почему генерал-майор сегодня так весел. — Прямо одно удовольствие читать! И, как я вижу, это снова дело рук нашего давнего знакомого — Мастерса?

— Да, после фотографий четы Горбачевых Мастерс оказался на пике популярности в западной прессе. Считается главным экспертом и лучшим политическим обозревателем по событиям в Советском Союзе. Он, видите ли, единственный, кто предсказал грядущую опалу Горбачева. И это когда все на Западе считали Михаила Сергеевича фаворитом и преемником Леонида Ильича.

— Как там Горбачев в Биробиджане? Ничего не слышно?

— Как же, не слышно. Михаил Сергеевич не из молчаливых — если забывают, то всячески старается о себе напоминать. И сейчас, насколько мне известно, он не унывает и по-прежнему полон амбиций. После небольшой депрессии пришел в себя, теперь всеми силами пытается реабилитироваться. Выступает на партийных конференциях, пишет статьи в газеты. А вот реальную работу в совхозе свалил на своего заместителя. Шапиро говорит, что ему дали прозвище — «Трепачев».

— Очень подходящее прозвище, — не сдержал я улыбки.

— Но, главное, что болтает он теперь не на виду у всего мира и таких вот акул пера, как Мастерс, — Вадим Николаевич потряс газетой и убрал ее в ящик стола.

— А того товарища, чей портрет вчера составляли, уже взяли? — задал я, наконец, вопрос, который собирался задать еще в самом начале нашего разговора.

— Конечно! По горячим следам. Собственно, и допрос без вас не начинали, — Удилов встал, посмотрел на меня сверху вниз. — Так что идемте, нас уже ждут.

Мы вышли, спустились по лестнице на первый этаж и скоро оказались в кабинете, где шло опознание. Внутрь входить не стали, оставшись стоять за стеклом в смежной комнате.

У стены на стульях сидели трое мужчин, одетых примерно одинаково: свитера темных оттенков, темные брюки. Тут же присутствовали следователь и еще один сотрудник — молодой парень в форме с лейтенантскими погонами. Он вел протокол опознания.

Сначала ввели Костика. Здесь, в Комитете, швейцар смотрелся совсем не так, как на своем рабочем месте. Куда делась его хамоватая уверенность «хозяина жизни»? Он подрастерял всю свою надменность и самоуверенность. Костик нервно мял в руках норковый «пирожок», ломая головному убору форму. Странно, что мысли швейцара в этот момент вертелись именно вокруг шапки: «Надо же, только купил, столько денег отвалил скорнякам, а сейчас в гардероб сдай. Как же! Или отберут, или потеряют. И попробуй докажи потом, что в КГБ норковую шапку сперли? А я столько денег за нее отдал! И кто мне их вернет?»

Костик вопросительно посмотрел на следователя, потом перевел взгляд на троих мужчин лет тридцати пяти, слегка похожих друг на друга. Низкий лоб, крепкое телосложение, средний рост, и все без особых примет.

— Протокол опознания. Проводится, дата, участники, место… ну ты пока пиши «шапку», — с расстановкой произнес следователь, обращаясь к молодому лейтенанту. — А мы сейчас перейдем к самому интересному. Константин Мефодьевич, вам знаком кто-то из присутствующих? Посмотрите внимательно. Встречали вы раньше кого-нибудь из этих людей?

Костик внимательно вглядывался в лица. Прочитав его мысли, я понял, что человека, который вчера показал ему корочки сотрудника КГБ и приказал вызвать наряд милиции, он узнал сразу. Но решил потянуть время, пытаясь сообразить, насколько это будет для него безопасно. «Узнать его или, наоборот, не узнать? Сказать, что похож, но не уверен? У них тут свои игры, а я человек маленький. Важный, конечно, но маленький. Останусь потом виноватым. Сомнут и даже не заметят меня», — переживал швейцар.

«Узнать или не узнать, вот в чем вопрос», — подумал я, усмехнувшись. Дилемма, однако! Даже посочувствовал ему немного, несмотря на неприязнь к этому типу.

— Этот вот человек, — наконец, решился «узнать» преступника Костик.

— Вы уверены? — уточнил следователь.

Костик, гордившийся своей памятью на лица, на этот раз уже не мялся, а чуть ли не возмущенно заявил следователю:

— Если я с кем-то говорил, то навсегда запомню его лицо! Это точно он! Он представился сотрудником Комитета Госбезопасности и сообщил, что…

— Достаточно, Константин Мефодьевич, — перебил его следователь. — Это вы уже отразили в своих показаниях. Распишитесь в протоколе — и можете быть свободны. Дежурный вас проводит.

Костик вышел из допросной, потом увели и троих мужчин. Спустя несколько минут ввели следующую троицу. И среди них я тут же узнал одного. Это был тот самый тип, который изображал передо мной бармена с мокрой тряпкой. Заглянул в его мысли — и удивился, насколько они были спокойными. Что интересно, в его мыслях не было ни тени сомнения, что сейчас все разрешится, а все это опознание не более, чем балаган.

Через минуту ввели следующего свидетеля — настоящего бармена «Лиры». Того самого паренька, который маячил за спинами милиционеров при моем задержании. Он нервничал сильнее Костика. Затравленно оглядывался, а его мысли прыгали с одного ужасного предположения о собственном будущем, на другое, еще более ужасное. «Меня посадят… я никогда не выйду отсюда… это же Лубянка… здесь убьют и никто не узнает, где моя могила», — думал перепуганный бармен.

Следователь, заметив состояние парня, предложил ему стакан воды. Бармен схватил стакан трясущимися руками и, постукивая зубами о стекло, сделал несколько судорожных глотков. Остаток вылил на руку и плеснул себе в лицо, тут же стерев воду рукавом фланелевой рубахи. Вроде бы это ему немного помогло.

Следователь кашлянул и обратился к более-менее успокоившемуся бармену:

— Макар Сергеевич, вам знаком кто-то из этих людей?

— Э-э-э-э….

— Соберитесь, пожалуйста. Вам ничего не угрожает. Вы проходите по делу в качестве свидетеля.

Парень ткнул дрожащим пальцем в мужчину, стоявшего посередине.

— Этот! Он меня отправил прогуляться, заменив у стойки бара. Сказал, что идет спецоперация.

— Вы уверены? — уточнил следователь.

— Я его теперь никогда не забуду, — едва не плача, ответил несчастный Макар.

Когда Макара увели, Удилов предложил:

— Пойдемте, Владимир Тимофеевич, пообщаемся с убийцей. Заодно и вы тоже его под протокол опознаете.

Мы вошли в помещение, лейтенант и следователь сразу вскочили.

— Продолжайте, — махнул рукой генерал-майор, усаживаясь рядом лейтенантом. Я встал рядом и сразу указал на того парня, чей портрет вчера составлял с оператором ЭВМ.

На этом процедура опознания закончилась. Следователь и лейтенант удалились после подписания протоколов. Участников эксперимента тоже отпустили. В допросной остался только преступник и мы с Удиловым.

— Итак, Александр Иванович, теперь давайте побеседуем без протокола, — предложил Удилов.

— Побеседуем, — нимало не смущаясь, ответил преступник.

— Быков Александр Иванович, сорок девятого года рождения. Бывший сотрудник Комитета государственной безопасности, уволены в звании старшего лейтенанта. Что же подвигло вас на убийство адвоката Окуня? — Удилов спрашивал, а я старался не упустить ни одной мысли Быкова.

— А я вам не буду отвечать, — Быков откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и с вызовом взглянул на Вадима Николаевича. — Я соглашусь говорить только в присутствии полковника, который поручил мне задание. Пешкой в ваших грязных генеральских играх я не хочу быть, и не буду.

— Полковника? — с интересом переспросил Удилов. — Ну что ж, хорошо, тогда назовите мне фамилию этого полковника, чтобы мы могли его пригласить.

— Медведев Владимир Тимофеевич, начальник управления собственной безопасности, — отчеканил Быков.

Глава 11

Я едва со стула не упал от такой наглости, но генерал-майор Удилов был совершенно спокоен. Мне даже показалось, что он ожидал подобного заявления.

— Перед вами сейчас тот человек, который дал вам задание убить адвоката Окуня? — совершенно невозмутимо спросил у преступника Удилов. — Вы узнаете его?