Весло Харона - Алейников Дмитрий Александрович - Страница 14

— Уже, — кивнула она, сообразив, о чем речь. — В мае.

Бобров продолжал сидеть неподвижно, глядя на бывшую супругу скорее с досадой, а вовсе не со страхом. Это не входило в Валины планы. Константин чувствовал себя спокойно, а вот боевой настрой Вали становился все менее боевым. Нет, она не собиралась отступать, но уверенность в быстрой победе таяла.

— Мои поздравления, — произнес Константин.

— Спасибо. — Валя почувствовала, что, если разговор будет продолжаться в том же духе еще хотя бы пару минут, она из грозного кредитора превратится в жалкую попрошайку. — А я смотрю, ты неплохо живешь. — Она сделала шаг вперед и тут заметила, что рука хозяина кабинета шевельнулась. Не суть важно, к чему он дернулся — к пистолету ли, к кнопке звонка. Главное, что нервы у Бобра были натянуты. Значит, не такой уж он непробиваемый, этот бывший мальчик Костя.

Открытие настолько обрадовало Валю, что она не смогла сдержать улыбки.

— Да ты не дергайся, Костик, — сказала она, сделав еще шаг и усевшись на один из стульев, стоявших возле стола. — Я не собираюсь бросаться на тебя и душить голыми руками.

— Не сомневаюсь, что у тебя хватит ума этого не делать, — по-прежнему невозмутимо ответил Константин.

— Ну и прекрасно. — Валя закинула ногу на ногу.

— Итак? — Хозяин кабинета наклонился вперед, этим движением демонстрируя готовность узнать о цели визита.

— Итак, — жестко ответила Валя, — ты неплохо нажился на чужой беде.

— Не буду спорить. И что из этого следует?

— Для начала я хочу напомнить тебе, чья это была беда…

— Я помню. И не собираюсь отрицать… м-м… степень своего участия…

— Степень участия? — Валя вспыхнула. — Ты засадил меня…

— Стоп! — Бобров судейским жестом вскинул руки. — Вот этого уже не нужно. Тебя никто не засаживал. Я сделал все…

— Не морочь мне голову! Откуда же в нашем доме взялась та травка? — Валя с трудом сдерживала себя. — Сначала ты отправил меня в психушку, а потом…

— С чего ты решила, что это я? — вполне искренне удивился Костя. — Мне было бы куда проще… Словом, я пытался сделать все, что мог. Нанял адвоката, поднял связи. Да, пришлось положить тебя в клинику. Для твоей же пользы, заметь!

— Для моей же пользы? — Валя сжала в кулак лежавшую на столе руку и заметила, что жест не остался без внимания собеседника. — А фирму ты забрал тоже для моей пользы?

— Ну, не забери я фирму, ее растащили бы и разворовали по частям. Верно ведь?

— Так ты, значит, спас ее от разорения?

— В общем, да. Но, — Бобров снова сделал арбитрский жест, — это все разговоры в пользу бедных. Давай лучше опустимся на землю. Чего ты хочешь?

— Мне нужны деньги. — Валя не собиралась комментировать свое требование.

— Логично. — Бобров вскинул брови. — Человек вышел из… м-м… мест лишения свободы и собирается начать новую жизнь. Что ж, я готов помочь, тем более что человек этот, как-никак, моя бывшая жена.

— Хватит паясничать! Мне не нужна милостыня. Я хочу получить свои деньги! Тогда я забуду про фокус с травкой. — Валя не сказала, что за смерть отца откупных быть не может.

— Свои-и? — Бобров откинулся на спинку кресла, и оно услужливо качнулось под ним, меняя положение. — Откуда же они взялись, эти твои деньги? И если они в самом деле существуют, то непонятно, почему ты требуешь их у меня.

Валя с трудом удержала себя от соблазна броситься через стол и разорвать мерзавца на клочки. Она сидела, белая от гнева, и буравила бывшего мужа ненавидящим взглядом.

Какое-то время Бобров тоже смотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на экран монитора.

— Да, — усмехнулся он, — ты сильно изменилась.

— У меня была хорошая школа, — сквозь зубы процедила Валя.

— Очень хорошая. — Костя несколько раз качнулся в кресле, потом снова посмотрел на бывшую жену, теперь натянуто улыбнувшись, словно говоря: «Ничего не поделаешь». — Сколько ты хочешь?

Вопрос, как ни странно, застал Валю врасплох. Готовясь к встрече, она продумала массу мелочей, но ключевой вопрос, ради которого все и затевалось, как-то выпал. Сколько же? Валя слышала, что хороший киллер берет около десяти тысяч. Если считать самого Боброва да еще четверых Ольгиных, плюс непредвиденные расходы…

— Сто тысяч.

— Сто тысяч? — По лицу Бобра поползла было улыбка, но в следующий момент исчезла. — Сто тысяч чего?

— Долларов, — пояснила Валя с таким видом, словно всю жизнь имела дело исключительно с американской валютой.

— Сто тысяч долларов? — Константин даже позабыл о своей роли невозмутимого и непробиваемого хозяина жизни.

— Сто тысяч долларов.

— Да у тебя чердак на месте? Сто тысяч! Ни хрена себе! — Он всплеснул руками.

— А что ты ожидал услышать? Сто тысяч рублей?

— У тебя все дома?!

— Если ты забыл, то у меня никого дома нет. И самого дома тоже уже нет.

— Да, но… — Бобров быстро возвращался к прежнему своему состоянию непоколебимости. — Наверное, не стоит цифры с потолка слизывать.

— Почему же с потолка?

— А потому, что фирмочка твоего папы не стоила и десяти штук! Даже старыми.

— Тогда были другие цены.

— Да я смотрю, ты на редкость подкованная зечка. Но должен заметить, что состояние дел было не лучшее и пришлось ой как попотеть, чтобы спасти фирму и вывести на сегодняшний уровень. Знаешь, как это называется?

— Знаю. Ты шесть лет крутил мои бабки. И на них теперь набежали еще проценты. Счетчик это называется.

— Ого! Передовая терминология с самого острия современной экономической мысли! Поздравляю. Только… — Он вдруг замолчал.

Пауза затягивалась.

— Что «только»? — не выдержала наконец Валя.

— Ладно, — помрачнев, махнул рукой Бобров. — Но только давай договоримся, что, получив эти бабки, ты исчезаешь из моей жизни.

— А ты из моей, — кивнула Валя и улыбнулась своей мрачной шутке.

— Обязательно. Получаешь свою капусту, и разбегаемся. Только нужно сделать кое-что, чтобы спать нам с тобой спокойно. Ты — отдельно, я — отдельно. — Бобру, как и Вале, понравилась собственная шутка, он тоже улыбнулся.

Два человека улыбнулись друг другу. Каждый вроде бы своей шутке, а на самом деле оба ощущали у себя за пазухой припасенный камень.

— Значит, так. — Бобров извлек из ящика стола прямоугольный сверток и бережно положил его перед собой.

Валя опасливо покосилась на сверток.

— Здесь, — Костя бережно, словно котенка, погладил сверток, — почти двадцать штук. В рублях. Думаю, что, учитывая твою биографию, путаться тебе с валютой нецелесообразно. Я, честно говоря, думал, что этого хватит, но ты, как я погляжу…

— Двадцать тысяч? — Валя выхватила из его речи главное.

— Да, двадцать тысяч. Остальное я соберу и обналичу в течение недели. Тебе, кстати, тоже не с руки таскать все деньги в одном мешке.

— Я сама разберусь, — отрезала Валя.

— Верю, — с готовностью закивал Костя. — И еще. Мы напишем по бумажке.

Валя насторожилась.

— Ты напишешь, что не имеешь ко мне никаких претензий и что получила от меня… — Он щелкнул пальцами по свертку. — Я напишу расписку, что обязуюсь вернуть тебе восемьдесят штук зелени в качестве погашения долга твоему отцу. К концу недели. Потом ты забираешь первый взнос, мы меняемся бумажками и в следующий раз встречаемся здесь же в субботу. Тогда я передам тебе остальные бабки, а ты мне — расписку. И мы квиты. Идет?

Пару минут Валя думала. Бобров ей не мешал. Он извлек из коробки на столе тонкую сигару, закурил и принялся спокойно пускать в потолок колечки.

— Откуда я знаю, что в свертке деньги? — наконец спросила Валя, прищурившись.

Бобров пожал плечами, ловким движением сорвал бумагу со свертка и толкнул по глади стола запаянные в целлофан пачки стотысячных банкнот.

Валя остановила скользящий к ней увесистый кирпичик и зачарованно уставилась на уголки просвечивающих сквозь мутноватую пленку купюр. Она пыталась перевести сумму в доллары, но от волнения ничего не получалось.