Старый грубый крест (сборник) - Биссон Терри - Страница 3

Он собирал вместе два стальных каркаса размером два на четыре.

Адвокат постучала по одному из них самым длинным из своих длинных (а они были очень длинными) ногтей; каркас отозвался глухим звоном.

Профессор был настроен скептически. Металлический крест?

— А как же гвозди? — спросил он.

Плотник, выглядевший довольным собой, вытащил из хозяйственной сумки три деревянных квадрата.

— Блок мясника[4], — пояснил он. — Просверлены и готовы к установке, Заказали их в Martha Stewart™ Онлайн. И главное — они из кипариса!

— Билли Джо, ты чудо, — сказал начальник тюрьмы.

Бабушка маленькой девочки жила в аккуратном двухэтажном доме на Камберленд-роуд, всего в нескольких кварталах от реки Камберленд.

— Согласно Биллю о правах семей жертв, вы имеете право присутствовать на казни и наблюдать за ней, — сказала адвокат.

— Но я бы не советовал этого делать, — сказал капеллан. — Это будет ужасно и займёт много времени

— Почему это будет ужасно и займёт много времени? — спросила бабушка маленькой девочки.

Профессор объяснил, почему это будет ужасно и займёт много времени.

— Мы придём, — сказал дядя маленькой девочки, охранник в форме торгового центра Камберлэнда, который был последним человеком (за исключением Бада), видевшим её живой.

— В инструкциях говорится, что всё должно быть сделано с продуманной скоростью, — сказал начальник тюрьмы. — Мне кажется, это означает, что мы должны начать пораньше.

Был полдень пятницы. Казнь Бада должна была состояться ровно через двенадцать часов — в полночь.

Начальник тюрьмы, адвокат, священник, профессор, продюсер, доктор и мать Бада были во дворе, наблюдая, как плотник руководил четырьмя добровольцами-заключенными, разгружающими груду камней, взятыми напрокат, чтобы сделать небольшой холм. Их звали Мэтью, Марк, Джоб и Джон. Профессор выбрал их из тюремного списка, но не смог найти Люка. Каждый должен был получить подписку на журнал и толстовку Polartec™ с капюшоном.

— Голгофа была не очень высокой, — сказал профессор. — Это был не столько холм, сколько насыпь, груда щебня. Так что всё в порядке.

— Сколько времени потребуется, чтобы привезти двор в порядок? — поинтересовался начальник тюрьмы.

— Мы обязательно выберемся отсюда к рассвету, — ответил доктор.

— К рассвету! — сказал надзиратель. — Вы же не собираетесь растянуть это на всю ночь, правда?

— Предполагается, что процедура должна быть медленной, — сказала адвокат.

— Она не может быть слишком медленной, — возразил начальник тюрьмы. — У государства есть ориентиры. Обдуманная скорость — один из них.

— Весь смысл этой процедуры в том, что она медленная, — сказал профессор. — На самом деле, мучительная — вполне подходящее определение.

— Я просто прошу вас немного ускорить всё это, — сказал начальник тюрьмы.

— Мы никак не можем ускорить процесс, не нарушая основных прав заявителя, — сказала адвокат, потянувшись за своим атташе-кейсом.

— Как бы то ни было, — сказал начальник тюрьмы, — вы можете дать мне расчётное время окончания?

Адвокат повернулась к профессору:

— А что сказано в Библии?

— Нашему Господу потребовалось три часа, — ответил профессор.

— Хорошо, тогда всё просто, — сказал начальник тюрьмы. — Мы начнём в девять.

— Приготовьте ещё одно место на последнем ужине, — сказала мать Бада. — Я пригласила друга.

— Вы не можете привести друга, — возразил начальник тюрьмы.

— Она моя любовница-лесбиянка, — сказала мать Бада. — И защищена в соответствии с…

Она посмотрела на адвоката, и начальник тюрьмы понял, что вся эта сцена была отрепетирована.

— В соответствии с поправкой 347, касающихся близких партнёров от 1999 года, — сказала адвокат.

— Она никогда не видела, как кто-то умирает, — сказала мать Бада. — Особенно мужчина.

— Я понятия не имел, что ты лесбиянка, — сказал капеллан после того, как начальник тюрьмы ушёл на обход. Это было в те дни, когда начальники всё ещё совершали обход. В голосе капеллана звучало разочарование.

— А я не лесбиянка, — сказала мать Бада, подмигнув, а затем толкнув его локтем. — Мне просто нужно было, чтобы она присутствовала. Она из «Tattler».

— Из этой газетёнки?! — воскликнул профессор.

— Я пыталась дозвониться до «Star» или «Enquirer», но они не отвечали на мои звонки, — сказала мать Бада.

— Это потому, что Бад не знаменитость, — сказал доктор. — Подождите, пока они не начнут казнить знаменитостей, тогда они будут отвечать на ваши звонки.

— Они уже казнят знаменитостей, — сказала мать Бада.

— А как насчёт О Джея?[5]

— Он вышел, — сказала адвокат.

— Снова?

— Он из бумаги, — сказал охранник.

— На ощупь как обычная ткань, — сказал Бад, натягивая свой оранжевый комбинезон.

— Вина нет? — спросила мать Бада.

— Вина нет, — сказал охранник, выполнявший роль официанта. — И курить тоже нельзя.

Репортёр из «Tattler» затушила сигарету,

— Я не курю! — сказал Бад. Он ухмыльнулся. — И не целуюсь с девушками, которые курят!

— Передайте соус для печёного картофеля, — попросил доктор. — Он полезнее и лучше для вас, чем сливочное масло.

— Передайте масло, — сказал профессор.

— Бада обслужат первым, — сказал капеллан, сидевший по правую руку от Осуждённого. — Бад, ты будешь стейк или лобстера?

— И то, и другое, — ответил Бад.

— Всё замечательно, но пора двигаться, — сказал надзиратель из коридора. — Что-нибудь скажешь напоследок?

Было 9:05

— К чему такая спешка? — спросил Бад, накладывая себе остатки замороженного йогурта. — Я думал, всё не начнётся раньше полуночи.

— Официально так и есть, — сказал охранник, защёлкивая пластиковые кандалы на ногах Бада, — но они попросили нас привести тебя пораньше.

— Всё это может занять несколько часов, — сказал начальник тюрьмы. — Мы решили доставить тебя на крест не позднее десяти.

— Я не убеждён, что мне это нравится, — сказал Бад, держа за спиной руки в наручниках.

— Здесь нет ничего, что могло бы нравиться, — ответил профессор. — Это необходимая мера предосторожности, поскольку при этой процедуре смерть не наступает мгновенно.

— Да? Тогда я думаю, что это хорошо, — сказал Бад, и в его голосе мгновенно прозвучала боль.

Они шли по двое, за исключением матери Бада, по длинному коридору к двери, ведшей в тюремный двор. Начальник тюрьмы и адвокат шли первыми. Бад и охранник были прямо за ними.

У двери стоял мужчина в резиновом костюме, он держал в руках баллон с коротким шлангом и насадкой, похожей на распылитель краски.

— А это кто? — спросил Бад.

— Помните, мы говорили о бичевании, — ответил капеллан, Он и профессор стояли за Бадом. — Вот поэтому они дали тебе бумажный комбинезон.

— Они чувствуют себя не в своей тарелке, — сказал Бад. У него было предчувствие, что вот-вот произойдёт что-то плохое. Он часто испытывал подобные чувства. Обычно они его не подводили.

— Чтобы максимально точно повторить первоначальную процедуру, — сказал профессор, — необходимо провести тщательное предварительное бичевание.

— А где же тогда кнут? — спросил продюсер. Он и плотник были следующими в очереди.

— Это будет химическая порка, — сказал начальник тюрьмы. — В тюрьмах Теннесси хлысты запрещены.

Человек в резиновом костюме поднял маску, показывая, что он доктор. — Этот резервуар заполнен мощным средством для снятия краски, — объяснил он. — Оно травмирует клиента до того, как на него повесят крест.

— Клиент, — презрительно сказал профессор. — Я помню, когда вместо «клиент» говорили «пациент».