Шарлатан 3 (СИ) - Номен Квинтус - Страница 27

И ладно бы только с паянием и рисованием студенты «притормозили», тут навыки можно будет относительно быстро восстановить. А вот в «смежных областях» вроде отработки методик покрытия электродов разными металлами такие «приостановки» грозили вообще работу полностью сорвать: как я понял, химия там должна будет использоваться настолько ядреная, а оборудование для работы с ней нуждалось в настолько длительной подготовке, что перерыв за три месяца попросту «возвращал» ситуацию к исходному началу всех работ в этом направлении. И преподаватели (и ученые — у нас все же практически все преподаватели именно учеными и были) решили, что единственный способ работу не завалить — это студентов из университета просто «не отпустить в стройотряды».

Однако все преподаватели (и даже ученые) — они тоже, в общем-то, обычные люди. Которые тоже хотят кушать, хорошо одеваться и вообще жить полноценной жизнью. И которые прекрасно понимают, что и другие люди в целом-то хотят примерно того же, а для этого и другим людям нужны деньги — которые, в данном случае, студенты и аспиранты могут получить в стройотрядах. Но если у них появится возможность получить их уже в самом университете, занимаясь все той же научно-практической работой — то есть если бы студенты за такую работы тут же, на месте и зарплату какую-то получали… Хотя бы треть студентов, которую получилось бы оставить на этой работе в университете, ведь летом они могут ей заниматься не в свободное от учебы время, а полный рабочий день, и сделать могут гораздо больше… Вот только денег на это у университета не было — но у университета «был» я.

Ну и комсомол был, в данном случае в лице Лены Зотовой, но ее намечалось задействовать лишь в случае, если я смогу каким-то образом денег университету достать. Ведь стройотряды у нас как раз комсомол организовывал, а если несколько комсоргов групп поддержат идею уже в университетском комитете комсомола, то проблемы решать будет проще — и Юрий Исаакович мне все это и объяснил:

— Ведь все эти работы по вашим предложениям ведутся, значит, результат вам нужен…

— Ну, если в очень узком смысле вопрос рассматривать, то да, он нужен мне. А если смотреть на вопрос глобально, то он, как мне кажется, нужен всей стране. И страна должна эти работы поддерживать…

На товарища Неймарка стало даже как-то жалко смотреть, на его лице читалось такое разочарование…

— Однако я подозреваю, что в первую очередь выполнение всех этих работ будет очень интересно централизованной бухгалтерии КБО. Вот им, бухгалтерам нашим, такая машина точно очень много пользы принесет. Причем пользы простой и наглядной, которую несложно подсчитать в рублях и копейках. Я думаю, если в университете найдется достаточно морально устойчивый товарищ, способный не моргнув глазом согласиться с тем, что он сам является потомком крокодила и гиены, то можно будет подписать нормальный хозяйственный договор, средства от которого позволят заинтересовать студентов в непокидании родных стен на лето.

— А почему крокодила и этой, гиены?

— Это только пример, я, в понимании Зинаиды Михайловны, вообще произошел от некоторых парнокопытных и очень неприятных пресмыкающихся. Последний раз я у нее был помесью ишака и аспида, причем в результате этого удивительного скрещивания получился предмет вообще неодушевленный, в виде заготовки какого-то столярного изделия — что не мешает мне с ней все же по некоторым вопросам общий язык находить. Так что переговорщик от университета должен быть морально устойчивым… и арифметику все же хорошо знать: Зинаида Михайловна все же почти закончила матмех и аргументы воспринимает лишь выраженные в конкретных цифрах. У нас сколько народу учится, две тысячи примерно? Ладно, с истфака нам только девчонки нужны будут…

— А они-то зачем? — очень удивилась Лена.

— Матрицы шить. Я думаю, вообще почти все девчонки университета именно этим летом заниматься будут: КБО согласится машину оплатить только если в ней памяти будет не меньше шестидесяти четырех… шестнадцати тысяч килослов.

— Сколько⁈ — удивился уже Юрий Исаакович. То есть не то, чтобы удивился, он просто обалдеет, услышав, какой объем памяти я предполагаю использовать. То есть хочу получить, ведь в машине товарища Брука память содержала аж сто двадцать восемь слов, а в машине Лебедева ее было вчетверо меньше. А тут такие цифры называются… хорошо еще, что приставку «кило» он верно понял.

— Столько. И получить столько вообще просто: если за работу посадить пять сотен девчонок, которые все же иголку в руках держать умеют — а других я вообще нигде тут не видел — то каждой за все лето потребуется прошить всего-то по тридцать два слова. Думаю, они даже не просыпаясь толком с такой работой легко справятся. А если им за работу еще и платить по-человечески… вы у себя в руководстве выберите, кого на растерзание к Зинаиде Михайловне пустить, а со всем остальным пусть уже комсомол справляется. Лен, как тебе моя идея?

— Мне не нравится, ведь в стройотряде парни могут и пару тысяч заработать, да и девчонки до тысячи получить легко смогут, а здесь…

— Ну, уровень зарплат по хоздоговору в университете ты назвала. Два килочеловекоработника, по две тысячи рублей… дифференцированно, конечно, а тебя назначим главшвеей с коэффициентом зарплаты полтора…

— Я вообще в отряд записываться не собиралась, дома родителям помогать хотела, там много всякого накопи… с каким коэффициентом?

— Вот видите, Юрий Исаакович, вопросы по памяти уже закрыты. Осталось за лето с логическими схемами справиться, ну и со всем прочим.

— То есть ты говоришь, что вопрос финансирования можно считать решенным? — очень довольным голосом поинтересовался товарищ Неймарк.

— Нет, я хочу сказать, что я попробую убедить руководство КБО в том, что деньги на такую работу не окажутся выброшенными на ветер. И мне в этом потребуется большая помощь уже от руководства университета.

— Тогда давай прямо сейчас пойдем в деканат радиофака и там уже с теми, кто работу будет непосредственно курировать, все вопросы и обсудим. Сам понимаешь: я такие вопросы решать просто не могу…

В целом день у меня выдался очень насыщенным, а единственным «полезным выхлопом» стало то, что я получил возможность самостоятельно выбрать для себя, любимого, день и время сдачи экзамена по аналитике. Мне даже предложили просто экзамен автоматом проставить, но я предложение «гневно отверг»: в таком случае мое участие в добывании финансирования для научных программ университете можно было рассматривать как завуалированную взятку за получение «незаслуженной оценки». И не то, чтобы я такие взятки не мог принять по соображениям морали, я просто знал, что наверняка найдутся люди, которые сочтут необходимым «просигнализировать куда надо» — а это было бы хоть и небольшим, но ударом по моей безупречной (пока еще) репутации. Ну а то, что по «коммунизму» мне опять «автомат» поставили, на репутацию мою точно никак не влияло: ведь товарищ Сталин лично отметил, что я имею полное право «шагать в первых рядах строителей социализма». Вот я и шагал… не особо торопясь, чтобы со штанами моими никаких неприятностей не происходило, но и не тормозя на этом пути сверх необходимого.

В деканате соседнего факультета мы быстренько обсудили основные направления предстоящей работы и прикинули (очень примерно) «потребности в рабсиле» и, соответственно, в финансировании первоочередных программ. И нескольких «непервоочередных» тоже. Добывать денежки на них еще лишь предстояло, причем прилагая особые и очень непростые усилия, но по одной такой программе добыча финанса проблем вообще не представило. Вечером я позвонил Маринке:

— Привет, родственница, давно не слышались. Как сама поживаешь, как дети?

— И тебе привет, поживаю хорошо, дети тоже, слава богу, здоровы и веселы. Зачем звонишь? Говори быстрее, я ужин сейчас готовлю.

— Да вопрос на минуту всего. Помнишь, я тебе про пушку говорил? Так вот, в университете все сметы, наконец, составили и тебе нужно будет им всего двести восемьдесят четыре тысячи за нее заплатить. Но пушку получишь только осенью, а платить нужно уже сейчас.