Главная роль 8 (СИ) - Смолин Павел - Страница 37

В ответ мы объясняли, что торопиться некуда — сейчас оборудуем инфраструктуру под авиацию, плотненько обработаем линии обороны, критически затрудним французам логистику, и вот тогда можно будет аккуратненько двигать войска к Парижу: сценарий отработан и неоднократно подтвержден на практике.

Война — часть политики, а ею, как я тут не без удивления узнал, реально руководят те, кому это положено по документам и должности. Да, всякие масоны и крупные капиталисты на политические процессы влияют, но личные черты характера, личные предпочтения и так сказать «информационный пузырь» имеют чуть ли не большее влияние. Конкретно Вильгельм, например, холерик и очень воинственный, поэтому ждать пока мы наладим главное «вундерваффе» этой войны не захотел, что вылилось в сотни тысяч необязательных потерь — на то он и солдат, чтобы голову по велению командира в благодатный французский чернозем класть во славу хартланда.

Тем не менее, после отправки французского флота на дно и выхода авианалетов на рабочие мощности немцы заткнулись — как ни крути, а Россия в этой войне демонстрирует поразительные успехи в то время как Германии хвастаться особо нечем — ну аннексировали Бельгию, ну вгрызлись на соточку километров вглубь Франции, ну и что? Даже это — заслуга русских союзников, потому что до их подключения немцы вообще топтались на месте.

Короче, сказочные люди сидят в немецком Генштабе, но мне на это в целом побоку: не моих подданных в землю пачками кладут, а кампания по-прежнему идет нереалистично хорошо: сейчас вот австрияков на днях «доедим» — переговоры почти закончены, причем условия капитуляции для доживающих на своих должностях последние деньки чиновников, военных и прочих «бюджетников» несоизмеримо лучше, чем те, которые пришлось принять Высокой Порте.

Европа все-таки, и мы — аристократия то есть — здесь как бы родня, пусть порой и очень-очень дальняя. И потом — кто-то же должен «рулить» собственно Австрией, так почему бы этим не заняться остаткам актуальных властей? Да, будут пылать реваншизмом, но это не опасно: многочисленные народы Двуединой монархии критически устали жить в одном государстве, и собраться обратно уже не получится. Маленькая, симпатичная Австрия позволить себе весомую армию не сможет, а сбиться в коалицию «карликам» мы с Вилли не позволим.

Ну а мы, продолжая глобально готовиться к следующей войне, начали проводить направленные на торможение армии и ВПК мероприятия да возвращение Империи к мирной жизни. Потихоньку началась демобилизация, чем многие мужики были недовольны — архиприятные выплаты же прекратятся, а те, кто фронта и в глаза не видел (а таких ОЧЕНЬ много) не успели выслужить себе «боевую» пенсию и будут вынуждены довольствоваться скромным пакетом льгот и единовременным «увольнительным пособием» в размере ста рублей. В первую очередь на гражданку отправляли людей в возрасте, молодежь до двадцати лет, семейных с детьми и квалифицированных рабочих — большие стройки Империи и стонущий от недостатка рабочих рук потребительский сектор экономики заждались своих героев.

Ну и разумеется полным ходом идут торжественные мероприятия, подводящие черту под окончательным решением турецкого вопроса. Прежде всего — раздача медалей, орденов, чинов и дворянских титулов отличившимся солдатам. Во вторую очередь — вручение «мирных» орденов видным представителям волонтерского движения и самым заметным «донорам». Отдельного упоминания заслуживают дамы, великое множество которых добровольно ездили работать сестрами милосердия в прифронтовых госпиталях. Они же массово во внерабочие часы шили для бойцов вещи, кисеты, плели маскировочные сети и вообще всячески морально поддерживали.

Материальная продукция для армии в эту войну гораздо важнее денег, которых у Империи по-прежнему тем самым жуй, поэтому вклад милых дам сложно переоценить. Каждую бы своими руками к ордену приставил, но увы, это физически невозможно, поэтому пришлось компенсировать это работой «по площадям», хвалебными высказываниями в СМИ.

Не забыты и те, кто пожертвовал своей жизнью ради самого желанного для Родины трофея. Не только выплатами и льготами семьям отплатила им Империя, но и гораздо более важной для потомков памятью: в Царьграде и Москве возвели стильные стены из черного камня, на которых золотом выбиты имена погибших. Очень длинные и высокие стены получились — пусть в общих масштабах потери невелики, но тридцать одна тысяча имен на одинокий обелиск никак не влезет.

Такому уровню почета отчаянно завидовали все, кто не участвовал в боях: выжившие солдаты в массе своей, напротив, крестились и благодарили Бога за то, что не превратились в золотые буквы на черном фоне. Некоторые очень богатые люди из тех, кто не имел удовольствия быть возведенными мною в ранг «образцово-показательных» даже попытались пойти на низость, предпринимая попытки купить себе местечко, но такое у нас нынче не продается ни за какие деньги. Парочка идиотов не сумела совладать с чувством собственной важности и после первичного отказа продолжила попытки. Пришлось делать «контрольную закупку» и судить погрязших в гордыне коммерсов за взятку должностному лицу. Наказание гуманное, в виде штрафа и пары месяцев исправительных работ на улицах в веселенькой, задорно-оранжевой жилетке.

А на другой стороне земного шара тем временем зрело нехорошее: американы начали вбухивать в военный бюджет реально большие деньги, и пнули армейских подрядчиков, придав им мотивации лихорадочно искать толковые кадры и организовывать их в конструкторские бюро и НИИ. Задача простая — любой ценой, но желательно за доллары сократить технологическое отставание хотя бы от Германии — Вильгельм же сосед и союзник, и пусть советами развивать авиацию пренебрег, сотрудничество в научной сфере в целом с Германией шло и продолжает идти очень активно, с исключением в виде самых ценных разработок, коим предназначено выступить козырями в следующей войне.

Лучше всего технологические новинки кроме нас освоила Япония. Призыв Муцухито — «Мы должны быть хозяевами своих земель, вод и небес» — его подданными был принят очень близко к сердцу, и они сразу же принялись его воплощать, плодя подводные лодки, дирижабли, самолеты и автомобилестроение. Знакомые по оригинальной реальности названия фирм-производителей вызывают у меня неприятные ассоциации — если на чистоту, то не больно-то мне сами японцы нравятся, в отличие от их культуры. Жестокий народ, и как по мне еще менее эмпатичный, чем те же китайцы — просто в данный исторический момент более полезного союзника по ту сторону континента у меня не нашлось.

Союз наш держится не только на несомненной практической выгоде — столько всего япошкам никто и никогда не позволил бы взять, и они не забывают, кого за это нужно ценить и уважать — но и на гораздо более важной, сакральной составляющей. Я — Помазанник, Муцухито — потомок, а вокруг погрязшие в безбожии, пороках, лжи, лицемерии и гордыне варвары.

На сегодняшний день японцы в целом «переварили» свои территории, начали переживать грандиознейший демографический взрыв и очень надеются после следующей войны укрепиться и расшириться еще сильнее.

Прямо по Оруэллу контуры будущего мира вырисовываются: Океания, Евразия да Остазия, только вечной войны я не допущу. Будет вечный мир, и долой ехидный шепоток в голове о том, что «вечность» в международных документах равняется конкретному и не очень большому количеству лет.

«Океания»-Америка — главное, что меня беспокоит. Слишком много влиятельных врагов России перебралось туда за последнее десятилетие. Слишком очевидно грядущее военное столкновение между нами. Слишком жирный кусок отхватила моя Империя в этой войне — настолько, что никакие европейские территориальные приобретения вместе с Африкой и Камбоджей, откуда немцы быстро и предельно назидательно вышибли войска Сиама, не способны уравновесить «приз» в глазах Германии и других союзников. У меня ведь еще и Китай есть…

Кайзер до острых приступов паранойи боится моих шпионов, поэтому поступающие в «Избу» доклады от моих ушей и глаз, порою подкрепленные проволочными катушками с записями разговоров — мы уже освоили такой высокотехнологичный носитель информации! — были бесполезны: все важное долбаный кузен который год обсуждает в лесах да садах, даже ближайших, поколениями преданных его роду слуг отодвигая на солидное расстояние. Интегрировать в настолько близкое окружение способного читать по губам агента невозможно.