Леди, охранник и кусочек ткани (СИ) - Началова Екатерина - Страница 23

«Однако...» — озабоченно подумал он, раздраженно ускоряя шаг. Сопротивление пленницы министру не понравилось. Сопротивление — это проблема, которую надо убрать, сломить. Но Фадия покоряла и не таких.

— Переодеть в наше, — приказал министр дожидающемуся у двери помощнику, хрупкому мужчине рода Змей. — Снять все, чтобы не осталось ни кусочка чужого. Будет сопротивляться — разрешаю применять силу. Но осторожно, без травм. Руки не распускать. После посадить в комнату для особых гостей. Еды, воды не давать. Следить, слушать. Когда позовет меня, привести.

Помощник кивнул, одновременно вынимая из-под форменной темно-коричневой куртки записку. Хог не любил устные донесения, лучше запоминая письменные.

Охранник Кэйлус здесь.

— Пусть ждет, — коротко бросил Хог, сразу сжигая записку в собственной руке. — Позже.

Он быстро двигался по длинному коридору, направляясь в свое крыло: сейчас Хог мечтал посетить купальню.

— Отец, — призывно произнес высокий голос.

Сын поджидал на повороте. Глянув на темноволосую мальчишечью макушку с высоты своего роста, Хог недовольно стер с волос остатки сока и брезгливо потряс рукой — сок лип к коже, а министру категорически не нравилось это ощущение.

— Где моя будущая жена? — требовательно вопросил сын, поднимая на отца карие глаза. — Я ждал весь день. Я желаю ее видеть. Немедленно!

— Терпение! Первая добродетель! — приказал Хог, но сразу смягчил голос. — Помнишь горного льва, которого я подарил тебе на десятилетие?

— Да.

Они шагали по коридору вместе. Хог не сбавлял шага, с удовлетворением отмечая, что сын поспевает за ним.

— Сначала он был не готов, был непокорным. Помнишь, как он сопротивлялся?

Мальчик серьезно кивнул.

— Он прыгал. Рычал. Не подпускал никого. Царапался. И меня оцарапал, — с осуждением вспомнил он под снисходительным взглядом отца. — Я даже хотел отрезать ему лапы.

— И как бы ты играл с безногим? Если резать всем ноги, кого поведешь за собой? Кто с тобой пойдет? — заметил Хог. — Все сильные сопротивляются. Твоему Енафу тоже потребовалось время. Сначала мы действовали жесткой рукой, и скоро он понял, что мы сильнее, а поняв — присмирел. Потом мы действовали мягкой рукой, и тогда он понял, что мы можем быть добры, и принял нас. С женщинами так же. Твоей будущей жене тоже нужно время и подобный порядок действий, — министр хлопнул сына по плечу. — Терпение, Мегарей. Жди.

Глава 18. О том, что и сильный мужчина нуждается в надежде

Глава 18. О том, что и сильный мужчина нуждается в надежде

Кожу сдержанно ласкало зимнее солнце, перед глазами шелестели зеленые листья пышных деревьев вечнозеленого сада, а на сердце безжалостно скребли длинными когтями серые фадийские рыси. Арсиний в сердцах шаркнул ботинком по подмороженному песку. Золотистое облако взвилось в воздух и сразу с тихим шуршанием осыпалось вниз. Услышав шорох, со стены на новоприбывшего лисагорца подозрительно воззрился местный охранник. Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Арс предпочел уставиться в просвет между деревьями, где вдалеке стоял большой дом. Куда его привели, чей это дом, когда вызовут, к чему готовиться — Арс не знал.

Предполагал он худшее. Как ни крути, положение выглядело неважным. Почти безнадежным.

Он знал, что прилетев в Фадию, лишь выбил себе путевку на относительно законное пребывание в стране. Понимал, что к Ровене, даже если она здесь, его не допустят. Надеяться на это в принципе было глупо. Фадийцы не дураки, которые вдруг возьмут и поставят Кэйлуса на охрану той же леди. Во-первых, потому что чужаку доверия нет. Во-вторых, потому что Кэйлус — предатель. А проблема с предателями в том, что их не любят — ни те, кого, предали, ни противоположная сторона. Первые с удовольствием четвертуют, вторые — просто заплюют.

С предателями в Лисагоре поступали жестко, стараясь сделать так, чтобы перед смертью преступник подольше помучался. Могли и по шею в землю закопать на людной площади. В Фадии... Точно не легче. Арс припомнил, на что рассчитывал настоящий Кэйлус. Духовно-сильный охранник хотел пять жен — в Фадии практиковалось многоженство. Плюс полное обеспечение к гарему. Арс в текущей ситуации не был вполне уверен, что Кэйлусу — то есть ему — вообще сохранят возможность делать детей.

«Кинут подачку и вышвырнут вон... Если будут в хорошем настроении. А если в плохом... Вырвут хотелку и дадут обещанный гарем сверху. То-то весело будет... Как бы зад целым унести...»

Его опасения подтверждались: в дом прибывшего лисагорца не пригласили. Даже близко не подпустили, указав ждать в отдалении — у корпуса стражи. Откровенно не охраняли, но явно присматривали. Не уйти, не сбежать.

Арс бродил у корпуса, оценивающе оглядывая толстую стену, надежно окружающую территорию дома. Стену и периметр охраняли: сверху постоянно ходили двое. С одной стороны у корпуса стражи стоял питомник, из которого периодически доносилось рычание, крики птиц и запах навоза. С другой располагался подсобный двор. С него доносился лязг железа об железо, ругань, треск; ветер доносил запах дыма и простой еды. Варили зерно для зверей, работали мастеровые, сжигали мусор. Арс слонялся туда-сюда, искоса посматривая на всех, кто проходил мимо и сам чувствовал на себе внимательные взгляды. Он посчитал — солдат было порядочно, около двух десятков, все разношерстные. Чином пониже — люди, чином повыше — великородные... Молча слоняясь по отсыпанной песком территории, и, то и дело зорко осматриваясь, Арс напряженно думал. Беспокойные мысли без ответов зудели в голове как целый рой кусачих ос.

«Где ее искать? Могли утянуть в любое место... Волк нужен, но у меня ничего с ее запахом... Нет, кое-что есть — инструкция. Если дадут награду, можно попробовать поискать с Волком...»

Клочок бумаги в кармане куртки заполыхал как живой, нагревая над грудью. Арс вспомнил, что бумага вкусно пахнет духами, и в груди тоскливо заныло.

«Где же ты, Фифа? Где?»

Единственное, что понимал Арсиний — если сюда направили Кэйлуса, здесь должны знать и про Фифу. Но спрашивать о ней открыто было нельзя, слишком подозрительно. На вопросы сразу обратят внимание.

Он предполагал, что его должен вызвать начальник одного из уровней. Напряженно обдумывая, что сказать, Арс решил, что надо врать. Подкидывая мелкий камешек носком ботинка, соображал.

«Скажу, что узнал нечто важное о дипломате, тогда, может быть...»

В подсобный корпус направлялась служанка. Типичная фадийская дворовая женщина в темной закрытой одежде, которая несла в руках какие-то тряпки. Арса женщина обошла по дуге, как и все.

«А что? Может сказать, что знаю место встречи? Ну и как это поможет? Нет. Сказать, что она будет говорить только со мной... С какого? Сказать, что любовники...? По головке вряд ли погладят... Скорее вырвут... Сначала головку снизу, потом сверху. Нет. Просто осторожно поинтересоваться?»

Тряпки в руках женщины сверкнули странно знакомо. В памяти остро кольнуло.

«Розовый...»

Арс резко оглянулся. Служанка несла на подсобный двор розовое.

«Розовое!»

Словно фейерверк распустился в груди, пыхая огнем во все стороны, подбрасывая сердце, легкие, пульс, горячо грея живот. С трудом сдерживая рвущуюся наружу торжествующую улыбку, Арс во все глаза смотрел на клочки такой знакомой розовой, такой красивой ткани. Он узнал. Это было оно — платье, в котором Ровена щеголяла с утра, в котором сидела перед ним, когда он шлепнулся с крыши, в котором сидела на стульчике перед художником. Только утром Арс смотрел на платье с раздражением, а сейчас — с радостью и надеждой.

«Ее платье! Она здесь! Здесь! Фифа... Ух, Фифа! И тут помахала тряпочкой!»

На мгновение Ровена предстала в памяти, поблескивая зелеными глазами и лукаво покусывая губы. «Сними куртку», — соблазнительно проговорил женский голос. Едва умерив сердцебиение, Арс проводил взглядом розовые пятна в руках служанки.