Огонь. Она не твоя.... (СИ) - Костадинова Весела - Страница 64

— Расстроена? — спросил он тихо, его голос был тёплым, с той знакомой заботой, что связывала их годы.

Альбина прикрыла глаза, позволяя себе на мгновение раствориться в этом прикосновении.

— Немного… — призналась она, её голос был мягким, но с лёгкой дрожью. — Сложно закрывать одну страницу и открывать другую.

Дима хмыкнул, его пальцы надавили чуть сильнее, разминая узлы напряжения в её шее.

— Что-то кончается… что-то начинается… — процитировал он, и в его тоне мелькнула тень их старых разговоров, тех самых, семь лет назад, когда они оба стояли на перепутье. — Твоё место с семьёй, Аль. — Он помолчал. — Яр любит тебя…. Любит настолько сильно, что все эти годы жил тобой…

— Ты сейчас про завещание? — тихо улыбнулась Альбина.

— Не только…. — Дима чуть наклонил ее голову вперед, растирая затылок, — он никогда тебе этого не скажет. На его почте было многое о тебе. Он ни на день не выпускал тебя из виду. Всегда страховал…

— Знаю я эту историю с ПМЭФ… — проворчала Альбина.

— Не только тогда… — покачал Дима головой. — Аль… честно, мне кажется ты для него и любимая женщина, и в какой-то мере ребенок, которым он гордится невероятно. В его любви к тебе намешано столько всего, что он порой и сам не понимает себя. Но одно точно — ты для него — все. Вся его жизнь. И он доверяет тебе полностью. Знает, что ты справишься со всем. Всегда справлялась. Не зря он сразу сажает тебя в кресло своего первого зама.

— Буду восстанавливать то, что разрушила… — Альбина зажмурилась, её голос стал тише, почти шёпотом, но в нём чувствовалась решимость. — Имидж компании, имидж мужа… Блин, Димка… — Она усмехнулась, качнув головой. — Я всё-таки стала Миитой. Вот ведь… судьба. — Её пальцы невольно коснулись кольца на руке, и она вздохнула, её мысли унеслись к прошлому. — Я за эти дни… много раз Элю вспоминала. Что, если бы тогда я согласилась на предложение Ярослава? Что, если… мы бы обе нашли своё счастье?

Дима замедлил движения, его руки на мгновение замерли, и в тишине офиса, нарушаемой лишь шорохом дождя за окном, его голос стал серьёзнее:

— Не знаю, Аль, — честно признался он. — История не знает сослагательного наклонения. А моё мнение… — Он сделал паузу, словно подбирая слова. — Любить по-настоящему вы с Ярославом оба научились, только потеряв очень многое. А Эльвира… она взрослой так и не стала. Ты права была тогда — у неё шансов встать на ноги было куда больше, чем у нас с тобой. У неё была любящая мать, здоровая дочь, стартовый капитал… Всё у неё было. Но она сама ничего не хотела, предпочтя строить из себя жертву, читать романы и ждать того, кто решит все ее проблемы.

— Не любишь её больше? — Альбина открыла глаза и мягко положила свою руку на его, лежащую на её плече. Её голос был тихим, но в нём чувствовалась искренняя забота.

Дима кашлянул, и она почти кожей ощутила, как жар волной прошёл по нему — он покраснел, как мальчишка, пойманный на чём-то сокровенном.

— Нет, — ответил он, и в его голосе была твёрдая уверенность. — Избавился от рефлексии, когда понял, что она с собой и с Настюшей сделала. Аль… я… — Он запнулся, и его пальцы на её плече слегка дрогнули. — Я Варьку с мамой познакомил…

Альбина замерла на мгновение, а затем рассмеялась — звонко, заливисто, как в юности, когда мир казался проще, а смех мог разогнать любую тьму. Её смех эхом отразился от стеклянных стен офиса, и она повернулась, чтобы взглянуть на Диму. Его лицо, обычно такое сдержанное, теперь светилось смесью смущения и облегчения.

— И что тётя Катя? — спросила она, её глаза искрились весельем, но в них была и тёплая поддержка.

— Сказала, что будет откармливать ребёнка, потому что мы с тобой, два изверга, девочку загоняли… — Дима усмехнулся, его руки снова заработали, разминая её шею, но теперь в его движениях чувствовалась лёгкость.

— Вот и хорошо… — выдохнула Альбина, закрывая глаза и позволяя себе на мгновение расслабиться под его прикосновениями.

— С вас с Яром алаверды… мы на вашей свадьбе свидетелями были, теперь ваша очередь…

— Заметано.

Уже сидя в самолете, Альбина устало положила голову на плечо Ярослава, сидевшего между ней и засыпающей Настей, которая положила голову ему на колени.

— Мам… — сонно позвала она.

— Я здесь… кроха моя… — тут же отозвалась женщина, поглаживая тонкими пальцами шелковистые прядки.

— Она все чаще зовет тебя мамой… — тихо заметил Ярослав, вздыхая и расслабляясь в кресле.

— Угу… — Альбина прижалась лбом к щеке мужа и почувствовала его губы на своих волосах.

— Через пару недель увезу вас отдыхать… — тихо заметил он. — Уедем на месяц, Аль… всем нужен отдых…

Альбина едва заметно кивнула, ощущая невероятное спокойствие и умиротворение. Знала, что будет не просто, знала, что придется постепенно излечивать Настю, что придется взаимодействовать с матерью, которую Ярослав первым допустил к их семье. Не потому что простил, потому что понял всю любовь женщины к внучке. Но сейчас ей хотелось одного — просто быть рядом с теми, кого любит.

— Яр… — она подняла голову и посмотрела на мужа.

Он едва заметно улыбнулся ей.

— Я люблю тебя….

Ярослав молчал. Только смотрел, не отводя взгляда.

А затем он притянул её к себе, его рука скользнула к её затылку, запутываясь в волосах, и он поцеловал её — долго, глубоко, не отпуская, не позволяя отстраниться. Этот поцелуй был не просто страстью — он был обещанием, якорем, связью, которую они выстрадали через годы ошибок и потерь. Альбина ответила, её пальцы сжали его рубашку, и на мгновение весь мир — гул самолёта, спящая Настя, дождь за иллюминатором — растворился, оставив только их.

Когда они, наконец, отстранились, их дыхание было чуть сбитым, а взгляды всё ещё переплетались, говоря больше, чем могли бы слова. Ярослав коснулся её щеки большим пальцем, стирая невидимую слезу, и его голос, хриплый и тихий, нарушил тишину:

— И я тебя, Аль… Всегда.

Настя шевельнулась во сне, её рука крепче сжала пальцы Ярослава, и он улыбнулся, глядя на неё, а затем снова на Альбину. Самолёт плавно набирал высоту, унося их прочь от серых улиц и тяжёлого прошлого, а за иллюминатором облака, подсвеченные закатным светом, казались обещанием нового начала. В этом тесном, тёплом пространстве, где пахло кожей кресел и детским шампунем Насти, они были семьёй — несовершенной, но своей, и этого было достаточно.

Эпилог или мои две копейки

Дорогие читатели,

вот и завершилась еще одна моя история.

Я не стану писать о том, откуда прилетали ко мне идеи для нее, скажу лишь одно — почти все ситуации (в т. ч. медийные) взяты из реальной жизни и моего опыта работы.

Но сейчас мне хотелось бы отдать дань уважения человеку, который пусть опосредованно присутствовал на станицах этой книги.

Человеку с огромным сердцем и железными принципами.

Человеку, спасающему жизни детей.

Человеку, раздающему котят.

Человеку, который поменял мое мировосприятие.

Человеку, который смело смотрел в глаза опасности.

И от которого я, как и многие жители Екатеринбурга и РФ, мечтаем снова услышать: быстро не побежим, а потом чаю с пирогами попьем!