Последний Паладин. Том 13 (СИ) - Саваровский Роман - Страница 47

— Красиво, — прошептал я, пытаясь найти облако похожее на осуждающую рожу старика.

Но в этот раз ничего подобного там не было. Тем не менее, не сводя взгляда с небес, я одними губами сказал «спасибо».

Надеюсь, старик Акс, где бы он ни был, меня услышал. Ведь даже после своей смерти, этот упрямый старый садист умудряется мне помогать.

Находясь в своей голове. Запертым в собственном умирающем разуме, я смог выбраться и запустить остановившееся от связи с Тьмой сердце именно через «приказ». «Приказ», который бы не сработал, будь я заперт в разуме один. Ведь, технически, «приказ» нельзя отдать самому себе.

Сейчас же сработало потому, что там был собеседник. Была внешняя цель.

И приказав старику Аксу «проснуться», я на самом деле приказал «проснуться» самому себе, в то же время не приказывая. Маленькая хитрость, придумать которую мне помогли слова старика Акса о том, что если наврежу ему, то наврежу самому себе.

Так или иначе, все сработало. Я проснулся. Я жив. Сердце бьется в унисон с миром Тьмы. Пятый Путь успешно открыт.

Рискованно ли это было?

Пожалуй.

Но, во-первых, у меня было еще два запасных варианта действий, если бы «приказ» по какой-либо причине не сработал.

А во-вторых, иного способа поговорить с Аксом я не придумал. А частичку присутствия своего наставника глубоко внутри я ощутил совсем недавно, глядя на пролетающее облако.

И пусть это в итоге оказался не совсем Акс, просто еще раз увидеть его и перекинуться парой фраз было приятно. Жаль времени оказалось маловато. Физические ограничения никуда не делись, и, если я не хочу считать секунды до смерти, и отлеживаться после каждой мало-мальски серьезной битвы по три дня, надо эту уязвимость закрывать.

Важный шаг для этого я сегодня уже сделал, поэтому день можно считать удавшимся.

С этими мыслями я все-таки решил не лезть в воду на ночь глядя, а просто еще раз умылся, набрал воды и вернулся к Амелии. Обмокнув лоб девушки влажной тряпкой, я сел рядом и, прикрыв глаза, осторожно потянулся к своей стихийной печати.

Сейчас печать была напряжена больше обычного. Энергия лилась через нее бурным потоком, который разделялся на пять отчетливо отличимых друг от друга нитей. Какие-то были толстые и переплетались на несколько раз, словно канат, другие только начинали обретать плотность.

И самой тонкой среди всех была свежая черная нить, которая пульсировала перламутром в такт каждому биению сердца. Нить трясло от каждого удара так сильно, что казалась она вот-вот порвется, но это ощущение было ложным. По факту порвать эту конкретную нить было куда тяжелее, чем все остальные нити вместе взятые, потому что нить Пути Сердца уже пустила «корни» к остальным нитям, и ее не оборвать, пока целы остальные.

Уж я-то знаю.

От одного воспоминания о том, на что мне пришлось пойти, чтобы выжить в ловушке стихии времени, меня аж передернуло. Обрывать Пути это тоже самое, что оторвать часть себя. Оторвать палец… руку… сердце.

Это неизбежно создает ощущение пустоты в душе. Пустоты, которую я теперь постепенно заполняю. И сейчас, несмотря на не лучшее физическое состояние, в душе я радовался, что у меня получилось вернуть уже пять утраченных частичек себя.

Осталось вернуть этим частичкам былой вид и добавить к паззлу еще две недостающие части.

Убедившись, что внутренний процесс энергетического восстановления идет как надо, я открыл глаза и сладко потянулся. Как только процесс будет завершен, каждый открытый Путь прибавит по одному уровню и сделает меня сильнее.

Не как раньше, но гораздо ближе к этому, чем еще сутки назад.

Мое сердце уже билось в унисон с Тьмой, и я ощущал мир матери стихий ближе к себе чем когда-либо в этом своем отпуске.

С моего пробуждения прошло уже полчаса, Амелия все еще спала. До активной стадии заката оставалось около часа, поэтому пусть спит.

Обмокнув горячий лоб девушки мокрой тряпкой еще раз, я вынул из теневого кармана рюкзак с едой и принялся ужинать. Не так изысканно, как во «сне», конечно, но зато настоящей, а не вымышленной едой.

В очередной раз пожалев, что не засунул в теневой карман холодильник, я жевал хлебцы с сухофруктами и запивал это добро набранной в реке черной водой. При этом искоса поглядывая на проплывающие по краснеющему предзакатному небу облака.

— Благодать, — умиротворенно произнес я, перед тем как где-то позади раздался шорох.

С зажатым в зубах хлебцем, я обернулся, после чего невозмутимо продолжил жевать.

Шорох довольно быстро сменился на хлопки крыльев, и передо мной, роняя черные перья на пожухлую траву, приземлился маленький черный попугай.

— Будешь? — протянул я ему кусок хлебца.

На что Клювик только брезгливо поморщился, и с важным видом перебрался с травы мне на плечо. Острый взор моего фамильяра скользнул сначала по моим скудным запасам еды, а потом и по теневому карману. Но не увидев ничего интересного и там, попуг фыркнул и принялся чистить перья.

Выглядел Клювик как ощипанный цыпленок, но виду старался не подавать. Мы оба знаем, что он восстановится, как только восстановлюсь я. Наши жизни плотно связаны, и мою недавнюю близость смерти он не мог не ощутить. Даже немного обидно, что прилетел меня проведать только Клювик.

Хотя, благодаря тому, что вместе с остальными сейчас укреплялся и «Путь Энергии», моя связь со всеми без исключения фамильярами выросла. Теперь я чувствовал биение сердец своих фамильяров на любой дистанции. В каком бы состоянии они не были и где бы они ни находились. Даже в мире Тьмы.

Будь-то Кот, Клювик или… Скальд. Наши сердца отныне бились в унисон.

Пока я доедал свой скудный сухой ужин, попуг между чисткой перьев недовольно фыркал, ревниво поглядывая в сторону качающихся впереди пальм и снующего где-то там среди них Сучка.

— Ну как дела? Всех еретиков небоскреба перебил? — решил я отвлечь пернатого от неприятных мыслей.

— Н-нет, — разочарованно фыркнул Клювик.

Даже рифмовать от досады не стал. Эх. И куда делись времена, когда попуг и одному дохлому еретику был рад.

Совсем я своего мальчика разбаловал.

— Не переживай, приятель, — потрепал я Клювика по ощипанной холке, — никуда остальные от нас не денутся. Всех найдем.

— И п-пасти им пор-р-рвем? — с надеждой в голосе спросил попуг.

— И пасти им порвем, — улыбнулся я.

— Обещ-щ-щаешь всех убьем? — продолжил на меня смотреть «щенячьими» глазками пернатый.

— Обещаю, — кивнул я, сжав в руке крошечный осколок золотой женской заколки.

И в этот момент Амелия открыла глаза.

Амелия оказалась чертовски права. Закаты в этом месте были потрясающие. Один взгляд на медленно краснеющее в угасающих солнечных лучах небо завораживал, успокаивал и умиротворял.

Здесь было так тихо, спокойно и легко на душе. Глядя на этот миг закатывающегося за горизонт солнечного диска, казалось, что весь мир вокруг может подождать. Казалось, что хотя бы на этот миг можно прекратить все ссоры, войны и сражения. Прекратить, и всем вместе насладиться красивейшим во всех мирах закатом, которым не может похвастаться ни один из тысяч портальных осколков.

Что ни говори, а другие миры и в подметки не годятся нашему. Несовершенному, уязвимому, погрязшему в раздоре, войнах и сражениях с тварями миру.

Да, он не идеален, но этот мир наш дом. Он наш.

И подобные этому моменты лучше всего напоминают, почему мы продолжаем сражаться за его благополучие несмотря ни на что. После заката, Амелия проголодалась и, после попыток сварганить из сухих наборов еды что-нибудь съедобное, мы отправились поохотиться.

Ночь — это время хищников, в чем на своих шкурах и убедились местные звери, мигрировавшие так далеко на юг подальше от Порталов. Забавно, что даже тут, среди обычной земной фауны затесались и несколько иномирных видов.

Слабенькие твари, которым и F-класс опасности будет большим авансом, но зато они оказались удивительно адаптивными, раз приспособились к жизни вдали от Порталов и стихийных энергетических потоков. Хотя, если брать во внимание наличие здесь питательной стихийной реки, наличие тут портальных тварей удивлять не должно.