Последний Паладин. Том 13 (СИ) - Саваровский Роман - Страница 25

Они так и не успели понять причину, а я успел. Дурачок имел динамический стихийный иммунитет. В отличие от его коллег, которые могли игнорировать воздействие одной Стихии, этот игнорировал воздействие любой конкретной Стихии, которая пыталась причинить ему вред.

Я хотел посоветовать своим ребятам попробовать атаковать разными стихиями и одновременно, но культист вспорол себе горло раньше.

А кровь, которую он тут щедро разлил, мгновенно впиталась в пентаграмму, и пол под нашими ногами задрожал и провалился. Пернатый подхватил Кота за шкирку и проводил грустным взглядом упавшую вниз кувалду. Я же перебросил себе Тадао через плечо свободной рукой, а второй вонзил клинок в стену, да не нем и повис.

Так мы и болтались в воздухе и смотрели вниз, где упавшая камнями вниз пентаграмма, вместе с телами, кровью, чашами и символами впиталась в точно такую же пентаграмму, только в три раза больше и глубиной прорезей метра в два.

Желоба прорезей были до краев наполнены кровью, а у каждого луча лежало по десятку дохлых монахов с перерезанным горлом.

Суть ритуала я понял еще наверху. Как понял и то, что, если его прервать, все жители этого города мгновенно умрут. Женщины, старики, дети, и лежащий у меня на плече Тадао, который даже в отключке сейчас лежит и мечтает, как он всех тут защитит и поведет к лучшей жизни.

Так искренне и истово мечтает, как умеют немногие. Нельзя лишать этого трудолюбивого мечтателя этого шанса.

Ведь все эти бедолаги невинные заложники. Стали ими в день своего рождения. Я думал, что отвязал их от поводка убийством прошлого Старейшины, но оказалось, что есть второй поводок.

Куда более крепкий. Куда более жесткий. Куда более глубокий.

В этом плане вопящий недавно лысый псих был прав. Это его земля. Земля Владыки, кем бы тот ни был.

Но это ненадолго.

Ведь я здесь.

Дело за малым. Осталось просто подождать и убить то, что вылезет из этого ритуального портала призыва.

Только вот оттуда ничего лезть почему-то не спешило, а вместо него по контуру пентаграммы, из мини пентаграмм начали появляться многочисленные силуэты в балахонах.

Один… два… десять… пятьдесят силуэтов…

И все как один подняли на меня свои покрытые повязками «глаза».

— Да сколько же у тебя вестников, ссыкливый ты ублюдок, — выругался я и сиганул вверх.

А в место, где я был мгновение назад, ударили два десятка стихийный атак. Все пошло немного не по плану. Я ждал, что из главной пентаграммы вылезет главный босс, которому я наваляю пока Тадао будет висеть в безопасности наверху, но полсотни боевых «Видящих» немного меняют дело.

Теперь я, матерясь, карабкаюсь наверх, одной рукой придерживая Тадао, а второй вонзаю клинок в отвесные стены как альпинист.

Задачка не из простых, учитывая, что эти лысые придурки своими атаками превратили огрызок Храмовой скалы в дырявый огрызок Храмовой скалы. Частичная разгерметизация впустила внутрь вязкую энергию все еще активного снаружи Стазиса, и «прыгать» стало не так просто.

Но и дистанционные атаки монахов под действием Стазиса стали вялыми, поэтому до вершины я добрался не совсем целый, но вполне живой.

Выдохнув, я положил Тадао под ноги и осмотрелся.

Находясь сейчас на маленьком плато в три квадратных метра, я стоял в самой высокой точке Храмового огрызка. Вот совсем рядом были Великие Стены с зависшим под Стазисом водопадом. Красиво раскинулся пустой, словно вымерший город.

Внизу по внешней стене уже карабкались ко мне сотни злобных многоруких каменюк.

Изнутри взбирались наверх лысые слепые акробаты.

Причем первые на определенном этапе подъема начали помогать вторым, сажая тех на себя. Все-таки два культа реально объединились против общей угрозы.

Общей угрозы в виде меня.

Приятно, что говорить. Меня все чаще начинают встречать с должным уважением, а ловушки становятся мощнее и изобретательнее. А это была именно ловушка. Множество фигур на доске, которые обступают одного меня, чтобы поставить мат.

Фигур много, спорить не буду.

Но достаточно ли этого?

Посмотрим.

Все мысли пронеслись в голове за несколько секунд, как и все возможные варианты траты весьма ограниченных запасов энергии.

Один в поле, конечно, воин, если это Паладин. Но, во-первых, пик скалы это нихрена не поле. Во-вторых, я не умею летать. А в-третьих, истреблять полчища тварей куда эффективней оружием массового поражения.

И у меня сейчас было одно.

Первого фамильяра я с днем рождения поздравил, а вот второго еще нет. А ведь «родились» они в один день. Разные года, но день один.

— Лети, — разрешил я.

— Мррря? — удивленно мяукнул все еще висящий за шкирку на лапках попуга пушистый, уменьшившийся для удобства до размера котенка.

— Давай делай, пока я не передумал, — вздохнул я, и, закатав рукав, протянул руку.

Котенок тут же вырвался из лапок Клювика, упал мне на руку и, устроившись поудобнее, вцепился зубами в запястье.

Резкая боль пронзила тело, энергия дикими толчками полилась в Кота, а сознание накрыло такой слабостью, что я едва со скалы вниз не улетел, но вовремя оперся на клинок, как на трость.

Стареешь, Маркус. Просто на то, чтобы придать своему фамильяру его вторую форму, у меня сейчас ушло энергии столько, что и вслух произносить страшно.

Вдруг старик Акс услышит из своей преисподней и проклянет. Оно мне надо?

Жадно впитывая каждую полученную частичку в себя, маленький котенок на моей руке сначала отожрался размером до собаки, а потом и до теленка. Благо хоть к этому моменту у него появились крылья, и он уже не давил на меня своим весом, но вот пить кровь не перестал.

Вторую форму Кота я открыл случайно, когда еще был зеленым подростком. Один тяжелый бой, одно неудачное падение, и вот я лежу в Портале «S»-класса, на дне ущелья со сломанными ногами, и весь в крови. Сил едва хватало на то, чтобы дышать.

В то время из фамильяров у меня был только Кот, который оберегал меня от слетающихся на кровь тварей, но этого было мало. Ведь я не мог двигаться и рано или поздно умер бы от банальной кровопотери.

Осознав это, Кот начал зализывать мне раны. Попытался воплотить в себе лекаря, но нихрена не вышло. Это Клювик умеет превращать энергию Тьмы в любую Стихию, Кот же так не умел, но старался, злился и не сдавался.

В итоге же его желание меня вытащить было так сильно, что он отрастил себе гигантские лапы, чтобы обхватить меня в свои объятия.

Отрастил крылья, чтобы вылететь из ущелья, а также отрастил гигантскую пасть, чтобы порвать любого, кто попытается нас остановить.

В тот день, Кот спас мне жизнь и лежа в лазарете Башни, я думал, как я буду объяснять старику Аксу, откуда у меня десятиметровое летающее чудовище вместо Кота, и почему мне теперь нужен целый этаж, чтобы его содержать.

И каково же было мое удивление, когда на следующей день в лазарете я проснулся с лежащим у меня на коленях маленьким котенком в его обычной форме.

С тех пор, Кот применял боевую форму менее десяти раз и каждый раз по особым случаям. По таким, как сегодня.

И сделать это я решил не только потому, что вторая форма моего пушистого фамильяра это одно из моих самых эффективных массовых «приемов», а еще и потому, что пушистый просто ненавидел проигрывать.

Ненавидел быть беспомощным.

А именно таким он себя и ощущал, находясь полным сил на пике отвесной скалы, подвешенным за шкирку, без шанса как-либо помочь.

И сейчас, напитываясь моей кровью, и перерабатывая ее через мир Тьмы в плоть гигантского летающего чудовища, Кот предвкушал пиршество.

Первым к нам наверх забрался восьмирукий каменный гигант, с пятью монахами на плечах в виде готовых высадиться десантников.

Но готовы были не только они, а еще и Кот, который не глядя махнул своим гигантским хвостом, и сбросил горе десантников вместе с каменюкой вниз. После этого, завершивший трансформацию Кот поднял свою вытянутую словно у волка пасть и, вскинув морду, взвыл так громко и протяжно, что все пространство вокруг потяжелело и завибрировало.